Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (книги хорошего качества .txt) 📗
Но раз у них не было более подходящей версии, они приняли предложенную, ведь каждый час, посвящённый следствию, был упущенным шансом заработать себе на пропитание. Все согласились с тем, что лучше принять версию коронера, какой бы абсурдной она не была, лишь бы побыстрее закончить следствие. Таким образом, единогласно решили, что это был несчастный случай.
Но уже через несколько часов поползли слухи. Друзья вспоминали, как Ян рассказывал всем, будто его мать отравила «эта шлюха» — новая невеста отца. Но тогда друзья посчитали это лишь бреднями убитого горем сына. Любой сын видит в близкой подруге отца коварную сучку. Однако неприлично поспешная женитьба мастера Роберта, едва успевшего проводить в последний путь жену и сына, наводит на определённые мысли, не так ли?
— Стойте, обождите!
Гюнтер удивлённо поднял взгляд и увидел человека, со всех ног несущегося к причалу. Лицо мужчины раскраснелось, а пот так и лил с него градом, словно он попал под дождь. Он согнулся пополам, переводя дыхание и махая Гюнтеру рукой, показывая, что должен ему что-то сообщить, как только отдышится.
Гюнтер вытащил из-под сидения спрятанную от солнечных лучей фляжку слабого эля и протянул её незнакомцу. Тот сделал жадный продолжительный глоток и пренебрежительно сморщился, возвращая фляжку.
— Слегка прокисло, но всё равно спасибо! В такие дни каждая капля влаги на вес золота. Куда вы направляетесь?
Гюнтер мотнул головой в сторону.
— Назад, вверх по течению до Гритуэлла.
Незнакомец выглядел обескураженным.
— Это по пути в Линкольн.
— Линкольн? — незнакомец просиял. — Именно туда мне и надо. Я заплачу два пенса, если вы меня подбросите.
— Четыре пенса, если хотите прямо в Линкольн. От Гритуэлла туда ещё плыть и плыть.
Это было неправдой, но незнакомец этого явно не знал. Кроме того, Гюнтер считал, что тот может себе это позволить. Его одежда выглядела дорого, хоть и была покрыта пылью. Это явно не один из арендаторов, едущих на базар.
— Три пенса. — Незнакомец протянул руку, и они скрепили сделку рукопожатием. — Уильям де Эшен… из Эссекса, — добавил он, видя, что его имя Гюнтеру ни о чём не говорит.
Гюнтер постелил пару мешков на деревянное сиденье и помог незнакомцу устроиться в плоскодонке. Его опасно покачивало, словно корову на льду.
— Эссекс? Далековато вы забрались. Собирались идти до Линкольна пешком?
— Я уж начал опасаться, что так и придётся, — произнёс Уильям. Устроившись в лодке, он уже выглядел не таким встревоженным. — Я загнал свою кобылу, бедная животина. Должен был сменить лошадь за милю до того, но не встретил ни одной таверны.
— Здесь с этим не густо.
Уильям печально кивнул.
— Я встретил послушников, везущих лес. Попросил их подвезти, но они направлялись в своё аббатство. Я собирался было поехать с ними, чтобы попросить там лошадь, но они сказали, будто ваша лодка вот-вот отчалит, и если потороплюсь, то ещё успею вас застать.
Гюнтер кивнул Ханкину, чтобы тот отвязал швартовочный трос, и при помощи шеста подвёл лодку вплотную к берегу, дабы уменьшить длину прыжка в лодку. Теперь Ханкину было непросто это сделать, по сравнению с теми безрассудными прыжками, что он устраивал раньше.
— Сомневаюсь, что в аббатстве продали бы лошадь. Они здорово пострадали после последнего мора. Очень много животных полегло, да и людей тоже.
— Думаю, для меня они бы сделали исключение. — Уильям похлопал по кожаной сумке на поясе.
Ханкин резко оторвал взгляд от кормы. Гюнтер прочитал его мысли. Если у Уильяма де Эшена были полномочия конфисковать лошадь, значит, он легко мог изъять и лодку, им повезло, что он согласился заплатить.
— Я разъезжаю по поручениям короля, — гордо произнёс Уильям. — Раньше я по таким заданиям не ездил, но гонцов со срочными депешами отправляют в Англии по всем городам и весям. Обычных гонцов уже не хватает, по крайне мере, в Эссексе.
— Французы напали? — нетерпеливо спросил Ханкин. — Надо приготовить города к осаде?
Уильям обернулся, снисходительно улыбнувшись.
— Рвёшься в бой, мой мальчик? Понимаю. Я был таким же в твоём возрасте. Но если начнётся война, тебе придётся сражаться не с французами, а с англичанами.
Ханкин вскочил, негодуя.
— Я ни за что не стану сражаться с соотечественниками, как и любой на моём месте.
Уильям ухмыльнулся.
— Эту весть я и собираюсь донести до ваших отцов. Эссекс вышел на улицы. Местное население взбунтовалось против парламента. Они идут через города и селения, набирая там всё больше последователей… Ах! Осторожней!
Уильям схватился за борт, когда лодку резко качнуло. Нос плоскодонки под углом врезался в берег, Гюнтеру с сыном едва удалось сохранить равновесие. Гюнтер отчаянно пытался оттолкнуться от берега и вернуть лодку на середину реки.
— Опасность миновала, мастер Уильям, — произнёс Гюнтер раздражённо, одновременно ругая себя и благодаря Бога, что никто из лодочников не заметил его промаха. — Я не ослышался… Ушам своим не верю…
— Неудивительно, что вы едва не опрокинули лодку, — усмехнулся Уильям. — Я и сам поначалу глазам своим не поверил. Я наблюдал всё это, будучи в Брентвуде, никогда бы не подумал, что они туда доберутся. Сэр Джон де Бэмптон и сэр Джон де Гилдесбург прибыли туда на Троицу, чтобы председательствовать в суде. Я сам не был в суде, но говорят, там судили жителя одной из местных деревень по имени Бейкер. Бэмптон обвинил его в том, что тот якобы утаил кого-то из членов своей семьи, дабы не платить подушную подать, и приказал ему немедленно расплатиться.
Его взгляд пристально изучал реку. Гюнтер заскрипел зубами. Он вспоминал вечер, когда ему бросили в лицо те же обвинения. Он не решился обернуться, но догадывался, что Ханкин подумал о том же самом. Уильям беззаботно продолжил рассказ, не заметив, какой эффект его слова произвели на Гюнтера с сыном.
— Бейкер заявил, что уже заплатил всё, о чём просили сборщики податей, и они в расчёте. Он не собирается платить ещё раз. Представляете, как королевский представитель на это отреагировал? Они не привыкли слышать «нет» от простолюдина. Естественно, он приказал приставам арестовать его. В суде было около сотни человек из Брентвуда и близлежащих деревень. Они встали между Бейкером и приставами, заслонив его, не позволив им арестовать подсудимого, и чем больше Бэмптон угрожал, тем агрессивнее они становились. В конце концов большинство заявили Бэмптону, что они не заплатят ни пенса задолженности подушной подати и не признаю́т его полномочий. Итак, Бэмптон приказал, чтобы его приставы арестовали зачинщиков. Слышали когда-нибудь подобную глупость? Ладно бы с ним был целый отряд, но в суде присутствовала лишь пара приставов. Даже мальчишка-барабанщик сказал бы, что они не справятся с сотней разъярённых мужчин. На них напали всем скопом и вышвырнули Бэмптона и Гилдесбурга с двумя приставами из города. Это я уже видел своими глазами. Королевские эмиссары неслись, сверкая пятками, словно за ними гнались гончие ада, через огромную толпу разъярённых людей, тыкающих в них палками и выпускающих в спину стрелы. Это просто чудо, что никто из горожан от этих стрел не пострадал. Под конец они настолько вошли в раж, что, если бы догнали судей, то разорвали бы их на части.
— Жителей деревни арестовали? — спросил Гюнтер.
Он поёжился, представив какое наказание понесли бунтовщики и их семьи за то, что посмели ослушаться королевского эмиссара.
Уильям покачал головой.
— На ночь они спрятались в лесах. Предполагаю, опасались, что их будут разыскивать вооружённые солдаты, но этого не произошло, а после того, как слухи об этом распространились, жители других деревень также заявили о своём нежелании платить подушную подать, но на сегодняшний день это наименьшее из их требований.
— Неужели их никто не остановит? — раздался с кормы голос Ханкина.
— Парламент вскоре направит туда солдат, мой мальчик. Они вынуждены это сделать. Солдаты повсеместно бросают оружие и бегут, завидев бунтовщиков. Горстка людей бессильна против разъярённой толпы. Я даже слышал, что некоторые солдаты дезертировали и присоединились к мятежникам. Дома и мастерские тех, кто встаёт на их пути, бунтовщики превращают в руины. Мятежники нападают даже на аббатства, заставляя платить выкуп за то, что оставят их в покое. Парламент вынужден принять какие-то меры, но не знаю, какие именно. Говорят, одна половина армии воюет с французами, а другая — на севере, с Джоном Гонтом во главе, где он пытается договориться с шотландцами. Если бы Гонт был здесь, все бунтари уже болтались бы на виселице, но я сомневаюсь, что до него дошли печальные вести.
