Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Хлестнул выстрел из курковки, — а Вовчик, показавшийся в кустах, с неожиданной ловкостью упал, — и видно было, как картечь или дробь снесла ветки над ним.
Менее чем за две секунды незнакомец преодолел расстояние с тыла, отделявшее кусты от бандитов, — и тут же пустил свою «пику» в ход: «штыковой» короткий выпад — и присевший чтобы поднять Сайгу бандит с проколотой насквозь шеей валится рядом; а из раны в шее двумя струями бьет кровь.
Бандит с вертикалкой не успел прицельно выстрелить в Вовчика: успевший подняться на ноги Владимир снёс его, всем телом, корпусом, правым плечом, с падением кинув себя, весь свой вес ему в ноги, — и выстрел взрыл клочьями траву в паре метров перед ним. Бандит упал, но не выпустил из рук ружьё…
Пронзительный визг огласил поляну: с другой стороны костра к месту свалки бежала из леса Зулька, занеся над головой палку.
Державшие Гузель за ноги бандиты отпрянули, ослабив хватку; Гузель отчаянно рванулась, — но Башка держал крепко, — но, вырвав из рук Чики правую ногу, она что было силы ударила-толкнула поднимавшегося с колен, по-прежнему держа руки на расстёгнутых штанах, главаря, — и тот, потеряв равновесие, упал в сторону, рядом с Вадимом.
Вообще теперь бросившие её, Нос и Чика вскочили — а продолжавший её жёстко держать за плечи, вдавливая в траву и ничего не понявший в происходящем Башка тут же получил в лицо коленом от почти кувыркнувшейся назад Гузели.
Выстреливший в кусты — и промазавший по Вовчику Пичуга краем глаза успел заметить, как появившийся как из-под земли возле костра чужак уложил Хуту — и, мигом забыв про кусты и Вовчика, направил, вернее, попытался направить ствол на него, — он уже выжимал спуск, когда тот отбил ствол его двустволки в сторону своей пикой, — и выстрел грохнул прямо в кучку «пленных»… Сразу после этого он почувствовал болезненный укол в живот, — и, бросив бесполезное теперь уже ружьё, схватившись за рану, упал.
Сбитый с ног Владимиром Шапа, больно ударившийся, но не выпустивший из рук ружья, поднимаясь, на какое-то время оказался в замешательстве — в кого стрелять?? Сбивший его с ног парень откатился в сторону, и, судя по всему, намеревается повторить свой бросок; а внезапно вдруг оказавшийся в опасной близости, в гуще подельников, какой-то чёрт лихо орудовал пикой. Калины не было видно, и стрелять прямо в гущу свалки было, ясно, невозможно; и визжа, кто-то бежал за костром, казалось, прямо на него; и он, помедлив, направил было стволы на встающего миллионерского сыночка, вдруг оказавшегося таким прытким, — но в это время уже бежавший на него Вовчик не то что метнул, а, скорее, толкнул от груди в него своё нелепое орудие, — и попал ему в голову.
Вскрикнув, тот левой рукой, выпустив ложе ружья, схватился за лицо, — и этого Владимиру хватило: он опять в прыжке сбил его с ног. Это было нечто акробатическое, совершенно спонтанное, что-то подобное он видел на соревнованиях по карате-киокушинкай, но повторять никогда не пробовал; но теперь этот акробатический «фляк» он исполнил даже как-то не задумываясь: в прыжке-повороте-падении кувырок в воздухе через правое плечо, с ударом левой стопой в голову с разворота… во всяком случае так делали каратэисты. С координацией всегда всё всегда было нормально; тем не менее стресс, хотя и обострил до предела все его реакции, подвёл: вместо эффектного разящего удара получилась нелепая краказябра, видя которую зрители наверняка разразились бы хохотом, — но тут зрителей не было, все — только действующие лица; и, хотя он, «вертанувшись» в полупрыжке — полупадении в заключение так грохнулся корпусом на землю что от вспышки боли на мгновение вырубился, и на полминуты сбил напрочь дыхание, — всё же он зацепил ногой Шапу, — и тот вновь опрокинулся навзничь.
Подбежавший Вовчик вцепился из всех сил в ствол ружья. Завязалась нелепая, но от этого не менее ожесточённая схватка: Шапа и Вовчик, оба вцепившись в ружьё, катались по траве, стараясь вырвать его друг у друга, а поскольку руки были заняты — пинаясь, бодаясь и даже плюясь друг в друга…
Всё произошло в секунды. Упавший от толчка, как был — с расстёгнутыми штанами, — Калина не успел вскочить. Подкатившийся ближе к нему Вадим, связанный/скованный по рукам и ногам, с окровавленным лицом, внезапно, как гигантская толстая гусеница, сокращаясь и извиваясь всем телом, оказался совсем рядом; он, как червяк вдруг приподнял корпус — и бросил его в Калину, целясь головой ему в грудь.
Толчок опять опрокинул главаря на спину, и тут же гигантская «гусеница» вновь сократилась, приблизившись ещё на пару десятков сантиметров — и второй удар головой, лбом, теменем пришёлся Калине в лицо! Не успев даже попытаться приподняться, он опрокинулся вновь, на этот раз чуть не попав головой в костёр. А страшная разъярённая гусеница тут же оказалась рядом, совсем рядом с его головой; и с каким-то утробным клокотанием вцепилась ему зубами в щёку.
Калина дико закричал, отталкивая от себя окровавленную голову, вцепившуюся в его лицо зубами — и оттолкнул, но при этом Вадим зубами вырвал у него кусок щеки.
Калина хотел вскочить, он ничего не понимал, всё произошло слишком быстро. Как так случилось, что в несколько секунд он, хозяин положения, всецело распоряжающийся жизнями пленников, да и своих людей, вдруг оказался дважды сбит на землю, и теперь его атакует это бешеное извивающееся животное; и дико саднит щёку — он даже не понял, что у него со щекой; и вокруг кто-то мечется, взрывая траву и землю каблуками, и множество голосов издают дикие вопли… он, сидя, зашарил рукой по траве, пытаясь нащупать только что ведь брошенный в траву где-то здесь большой нож; и, не найдя его, вспомнил, что у него ведь есть и своё пёрышко, на поясе, — но штаны в пылу борьбы сползли вместе с трусами до колен; и он зашарил по поясу, стараясь скорее нащупать рукоятку — и покончить с этой страшной гусеницей; чёрт, почему он не убил его сразу???
Но было поздно. Тупой удар обрушился ему на голову; он вскрикнул и схватился за темя. И снова оглушающий удар — по голове, по пальцам руки, обхватившей голову — подбежавшая Зульфия со всех своих девчоночьих сил ударила его по голове второй раз палкой, так, что палка сломалась.
Пичуга катался по траве, держась обоими руками за пропоротый живот и дико крича.
Тело Носа, которого Лавер наотмашь рубанул своей «алебардой» по шее, выгибаясь и взбрыкивая ногами, агонизировало рядом, заливая траву кровью.
Чика, дико крича от неожиданности и страха, бросился бежать в кусты; а выпустивший Гузель Башка ринулся на Лавера, — но быстро вскочить с колен не сумел, — и Лавер ударил его своей пикой, целясь в шею; но попал в рот, — клинок Ножа скрежетнул о зубы, проваливаясь глубже, в глотку; выдернул — и вновь пырнул его, встающего — в плечо, в грудь, полосонул по лицу…
Совсем голая Гузель, у которой лишь на голенях оставались обрывки трико, выхватила у сестры из рук только что сломавшуюся от удара по голове неудавшегося насильника толстую палку — и с размаху воткнула её, острым щепастым концом, бандиту в глаз…
Остервенело катавшиеся по траве, вцепившись в ружьё, Шапа и Вовчик наконец остановились: Шапа подмял под себя парня; изловчившись, ударил его лбом в переносицу и, упёршись коленом тому в грудь, принялся ожесточённо вырывать-выкручивать ружьё. Но Вовчик вцепился в него так, что, казалось, ему можно было только оторвать руки, но не отнять оружие.
Тогда Шапа, краем глаза видя, что схватка у костра из общего непонятного мельтешения распалась: кто-то, вопя, бежит в лес; кто-то уже лежит неподвижно или катается по траве, а непонятный чёрт с пикой добивает Башку, раз за разом тыча в него чёрным от крови в свете костра длинным остриём на древке; а Башка воет и закрывается руками; тогда он отпустил одну руку от ружья и принялся раз за разом бить этому парню кулаком в лицо, стараясь попасть в глаз, остервенело рвя второй рукой ружьё. Но парень вцепился намертво.
