Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Но вид семерых — Семерых! Вовчик теперь посчитал их, — бандитов с тремя ружьями; причём одно — полуавтомат; и всё их наглое поведение; совсем было похоронило надежду на какое-то «благоприятное разрешение ситуации» — ясно было что ни о каком «благоприятном разрешении» речи быть не может!
Но и выхода тоже не было. Совсем не было выхода! Совсем!! И, когда главный — Вовчик теперь ясно понял, что мосластый, худой, который постоянно был с Сайгой, а потом отдал её подержать другому бандиту — главарь; когда он стал колоть рычащего не по человечески Вадима ножом и что-то каркать ему злобно вполголоса, — а потом оборотился к Гульке, которую держали двое: здоровый амбал сзади за руки, и поганого вида молодой мужичонка за бёдра, — когда главарь сорвал у неё футболку, — Вовчик был уже на грани чтобы не выскочить на поляну со своей тяжёлой неудобной корягой-дубинкой; и только помня, что ему, как тупому, лесовик раза три повторил «…только после того как я дам знак, только когда знак дам, не раньше!» он сдержался; и вообще, стал стараться не смотреть на поляну, хотя всё происходившее там было от него совсем рядом, — метрах в десяти-двенадцати, — стал изо всех сил всматриваться в край поляны чуть сбоку от костра и сидевших там на корточках кучкой девок, за спиной у бандитов; там виднелась заметная такая длинная и тонкая берёза, хорошо видная в свете костра. Очень отчётливо видная, он ещё вечером думал: а не срубить ли её и пустить на шесты для навеса, и не стал; и Вовчик старался смотреть только на неё, стараясь не пропустить сигнала — ах ты чёрт, а вдруг уже пропустил??
Нет-нет, он бы повторил, как договаривались; он сам так сказал; потом главное — отвлечь, отвлечь, любой ценой отвлечь!! — да, понятно, что стрелять будут, ну и что ж; но нельзя же вот так, да пусть убьют, чёрт с ним, пусть убьют, не могу я так вот… он тискал взведённый «сигнал», и смотрел напряжённо на верхушку берёзы, её всю хорошо было видно, освещённая, да; а он не сбежал ли сам?? Да нет, не должен; что же он тянет, ааа???
И тут, как будто подчиняясь его еле сдерживаемому крику, когда Гульку уже повалили на траву; бугай прижал её за руки и за волосы, другой бандит — за ноги, и третий, несколько раз ударив что-то говорящего Вадима в голову палкой, тоже брякнулся возле неё на колени, вцепившись в брыкающуюся ногу; а главарь стал расстёгивать штаны — крона берёзы явно, отчётливо вздрогнула — один раз, второй, и третий!
Это нельзя было пропустить — отчётливо, даже несколько листочков сорвалось с кроны, и, кружась в свете костра, стали падать на траву; но совсем бесшумно — никто этого не заметил, — все находящиеся на поляне были полностью поглощены происходящим там.
«Того хорошо бы отвлечь, что с Сайгой» — так сказал лесовик; но сейчас тот, что держал Сайгу, думал совсем не об оружии: парень вообще упёр её стволом в землю, придерживая локтём левой руки за приклад, — как ни занят был Вовчик, но где-то пятым-десятым планом у него непроизвольно даже мелькнула мысль «совсем не умеет с оружием обращаться, ствол же землёй забьётся — вот засранец!» — и, сунув правую руку себе в штаны, манипулировал ею там, не сводя жадного взгляда с растягиваемой на траве обнажённой девушки.
Время!
Вовчик понял. Мгновенно он приподнялся на четвереньки; и, вытянув вперёд руки с зажатым в них цилиндриком «сигнала охотника», целясь в бандита с двустволкой-вертикалкой, в его голову, отпустил большим пальцем снятый с предохранительного взвода ударник-пружину.
Хлопнул, брызнув в стороны искрами, выстрел; ракетка-таблетка пронеслась буквально в нескольких сантиметрах от головы лобастого мужичка, так, что тот даже отпрянул, и, вспыхнув, уже миновав поляну, малиновым мерцающим ярким светом, заметалась дальше, в чаще, рикошетя от стволов деревьев и земли.
А Вовчик, выпустив стрелялку из рук, и, хватая найденную корягу, громко, и, как показалось ему, властно, повелительно закричал заранее заготовленную фразу из любимой книги про контрразведчиков:
— Бросай оружие, руки вверх! Взво-о-од!!! Окружай поляну!!!
Владимир, получив очередной пинок в грудь, опять упал на спину, на стянутые за спиной руки, — кистей он уже не чувствовал и пошевелить ими не мог; зато и не больно было; и, опять завозившись, стал подниматься на колени, чтобы попытаться… что попытаться сделать, со связанными сзади руками и против вооружённых мерзавцев, он толком сам себе не мог ответить, да и не задавался таким вопросом; просто он не могу видеть, как ЕГО девушку, которая несколько часов назад неумело дарила ему поцелуи, грубо растягивают на земле, готовя к изнасилованию, эти подонки.
И потому он, не о чём уже не думая, и ни на что по сути не надеясь, вновь возился, пытаясь подняться, — и в этот раз ему удалось встать на колени, потому что этот, лобастый, с ружьём-вертикалкой, был слишком занят — он, как и пацан с курковкой, как и молодой мужик с полуавтоматом, в котором он уже узнал Сайгу, с увлечением следили за приготовлениями к изнасилованию, лишь время от времени поглядывая на сидевших плотной кучкой всхлипывающих заложниц и заложников, — или пленных? Их статус сейчас меньше всего интересовал Владимира, он сам, в процессе этих своих попыток встать — и последовавшими за попытками пинками в грудь, вновь бросавшими его на землю, откатился в сторону от общей группы.
Ему удалось встать на колени, и он уже опёрся стопой одной ноги в землю, — оставалось, если удастся, только вскочить… Что он мог сделать???
В голове пронеслись сцены из какого-то, он забыл название, индийского фильма — его тоже крутили они с Вовчиком в их импровизированном кинозале, — где главный герой, бывший индийский полицейский, с давно отрубленными подонком по плечи руками, на издевательское «А что ты мне сможешь сделать, ведь я выбросил твои руки собакам!» крушит мерзавца ногами… «Чтобы раздавить гадину, достаточно ног!»
«Безрукое карате!» — как шептались, замирая от восторга, пацаны в зале; и пенсионерам было тоже интересно и радостно наблюдать, как, пусть на киноэкране, пусть и инвалид — отделывает под орех чисто ногами здоровенного негодяя… Но то кино — вряд ли даже Брюс Ли справился бы в таком положении с семерыми вооружёнными мужчинами; что и демонстрировал один из них, постоянно пинком отправляя его обратно на траву…
Вот и сейчас, он, боковым зрением заметив, что Владимир пытается встать, и ему это почти удалось, вновь с гримасой «как же ты надоел, а!..» поворачивается к нему, чтобы в очередной раз восстановить статус кво, — но тут происходит неожиданное: в ближайших кустах раздаётся хлопок, мелькает искристая вспышка выстрела, — и некий снаряд проносится рядом с головой бандита, заставив его непроизвольно отпрянуть в сторону, — и вслед за этим из кустов раздаётся срывающийся, с привизгом, но такой узнаваемый голосом Вовчика вопль:
— Бросай оружие, руки вверх! Взво-о-од!!! Окружай поляну!!!
Всё же не убежал!! Я так и думал! — мелькнуло в голове у теперь уже почти вставшего на ноги Владимира, — Пристрелят ведь сейчас!!!
На мгновение он замер, оценивая обстановку — мыслей не было, были только инстинкты, — и за это мгновение, вернее, за две-три секунды на поляне случилось многое:
Бандиты с ошарашенными лицами повернулись в сторону кустов, откуда раздался выстрел; в том числе и стоявший на коленях держа руки на расстёгнутых штанах главарь; и совершенно не заметили, — впрочем, как и все, как и Владимир, как и сбившиеся в кучку девчонки; — стремительную тень, молча, бесшумно рванувшуюся из кустов, «с тыла» к бандитам; с некой пикой наперевес, как пехотинец первой мировой, бегущий в штыковую атаку…
Всё произошло, казалось, мгновенно: в кустах после выстрела завозилось, хрустнуло, — и в кустах показался Вовчик: с отчаянным лицом, он ломился на бандитов, сжимая в руках какую-то корягу.
Бандит, отпрянувший от выстрела — пролетевший снаряд едва не попал ему в голову, — торопливо вскинул ружьё. Но ещё быстрее направил стволы в сторону Вовчика молодой парень, почти пацан, у которого была в руках курковка. Бандит же, которому главарь передал Сайгу, и которая сейчас была у него упёрта стволом в землю, прикладом под мышку, растерявшись и дрогнув, Сайгу уронил — она тупо упала у его ног, и он тут же присел, зашарив руками в траве — но глядя выпученныи глазами на кусты, откуда раздался выстрел.
