Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Дальше всё произошло мгновенно. ОН увидел неподвижно стоящего Лавера, и от неожиданности выронил железку, грохнувшуюся на разбитый асфальт с тяжёлым лязгом, — и почти в тут же секунду Лавер, как пехотинец начала прошлого века, почти из положения «к ноге» сделал «штыковой выпад» своим новым оружием. Он не тренировался раньше, не думал об этом, всё вышло как-то само собой — выпад, клинок легко вошёл в центр груди воришки, — возврат, — и тот осел, затем мягко повалился на бок рядом со своей так неудачно украденной железкой. Не издал ни звука.
Убит! — понял Лавер, — Как же это я?..
Но не испугался, как это случилось бы с ним раньше, а почувствовал странное удовлетворение. Хотя нет, не «странное» — просто удовлетворение. Убил вора. Сегодня он вор — завтра убийца, ничего удивительного…
«Одним подонком стало меньше!» — думал он через полчаса, уже минуя последние тёмные дома микрорайона. Он забрал остатки съестного, взял несколько пустых пластиковых бутылок под воду, старый свитер, и ушёл. Его ждала теперь новая жизнь. Он знал, что не пропадёт. Да, ружьё, ружьё, верный ижак… Но есть ещё и запасы, и капканы, умение ставить петли, мастерить ловушки, — он был уверен, что не пропадёт. Обживётся в лесу — и примется методично искать своих родных. В конце концов район он примерно представлял.
Он жил в лесу уже больше месяца, и, в принципе, чувствовал себя неплохо. Он приучил себя довольствоваться малым; к тому же запасов, приготовленных для выживания с семьёй, с лихвой хватало одному. В лесу было тихо, покойно. Но чего-то не хватало, что-то зудело, как застарелая зубная боль. Сначала он думал, что это от потери семьи. Он уговаривал себя, что с семьёй ничего не случится, и он найдёт их рано или поздно. Может быть от потери привычного уклада жизни? Нет, он давно привык спать в одной из замаскированных землянок, которых у него было несколько; питаться тем, что попадалось в силки, — он мог бы легко выжить и без запасов. Тогда в чём же дело?
Потом он понял. Случайно. Однажды в полудрёме он вспомнил, как заколол воришку; как легко его «штык» вошёл тому в грудь, как тот беззвучно завалился на бок. Легко! Жаль, что на его месте не был кто-нибудь из тех, молодых подонков. Уж сейчас он не стал бы устраивать с ними дуэль!
Конечно, он и раньше неоднократно вспоминал то происшествие, но каждый раз это было во время бодрствования, и полноту ощущения смазывали размышления, а правильно ли он поступил, убив вора? Всё же он сомневался. Каждый раз ему, конечно же, без труда удавалось справиться с сомнениями, убедить себя, что, разумеется — сегодня вор, завтра убийца; но все эти «благочествивые размышления» смазывали саму суть — удовлетворение от быстро и собственноручно свершившейся мести. Удар! — и подонок падает. Никаких разговоров, никаких угроз или предупреждений! Всё просто и ясно. И когда он, засыпая, представил что точно так он разделывается с теми подонками, что чуть его не убили — тогда, в полудреме, он испытал чувство, сходное с оргазмом. Да, да! Именно так и надо было действовать, а не пускаться в разговоры! Удар — и подонок падает!
После этого случая он стал часто представлять себе расправу с негодяями — и каждый раз испытывал сильнейшее удовлетворение. Но представлять одно, — он понял, что так зудело, что мучило его: жажда мести. Найти и поквитаться! Но в лесу это было практически невероятно. Он понимал это; и он не собирался возвращаться в проклятый город, дни которого, он уверен, были сочтены, — но он и страшно хотел теперь, набравшись сил, отомстить… Он даже стал упражняться со своим новым оружием — клинком на древке: укол, рубящий удар, уход, парирование — укол… Иногда, представляя как это выглядит со стороны, он отдавал себе отчёт — это, наверное, было элемент сумасшествия, — но чаще всего он не думал об этом, и просто представлял перед собой тех своих врагов, так легко и жестоко победивших его, — но не в этот раз!! Укол! Отбив, рез, укол, рубка, отскок… С каждым разом получалось всё лучше.
И теперь он, лёжа на траве в кустах на краю поляны, с ненавистью всматривался в подонков. Что они творили. Все, конечно, были незнакомы… не те! Но, значит их старшие братья. Или друзья. Какая разница! Конечно, он врал тому испуганному пацану, что его интересует только ружьё, — он как подарок судьбы воспринял эту возможность: выследить и посчитаться; как неожиданную реализацию своих грёз. Надо же, как бывает… Теперь, главное, всё сделать рОвно… Никаких разговоров, никаких! Оооо, вы, сволочи, узнаете ещё, как Лавер ненавидит вас; и как он умеет мстить!!..
СХВАТКА НА ПОЛЯНЕ
Вовчик лежал в кустах, приготовив своё «недооружие», и ждал сигнала от незнакомца. Пришлось сделать небольшой крюк вокруг поляны чтобы выйти в тут точку, что указал лесовик: «Вон, видишь, сосна? Видишь? Под ней кусты — вот там заляжь. И жди! Даже если их будут тут всех вместе резать — жди! Вылезешь раньше — на меня можешь не рассчитывать, понял? А тебя они тут же пристрелят, сразу же. В общем, делай как я сказал! И не шуми, не шуми — нет, не ползком, на четвереньках ползи, на карачках!»
И он пополз. Вокруг поляны, стараясь не слышать и не смотреть, что на поляне происходит; а по доносящиеся звукам явно происходило страшное; но Вовчик старался не слушать, чтобы не сорваться и не ломануться на поляну, не схлопотать тут же пулю, как заверил его незнакомец, не потерять тот хоть мизерный шанс, ту надежду на «план» лесовика, который ещё теплился:
— Ты на поляну не вылазь, не вылазь! Понимаешь? Просто отвлеки их, просто отвлеки — и падай, куда-нибудь за пригорок или в канавку — потому что в тебя стрелять сразу будут, понял?! Сразу в тебя будут стрелять! И ты упади, не подставляйся. Чем больше в тебя выстрелят — тем лучше; но ты не подставляйся, понимаешь?? — по внезапно прорезавшемуся многословию незнакомца было явно видно, что он сам очень волнуется, — Просто отвлеки! Всех! В конце концов это твои друзья.
И теперь он дополз на четвереньках до намеченной позиции, залёг, приготовил свою немощную стрелялку, — когда он предъявил её, почти случайно оказавшуюся в набедренном кармане штанов, да ещё назвав «почти оружием»; незнакомец, повертев в пальцах пластмассовый цилиндрик «сигнала охотника» с навинченным уже алюминиевым бочоночком пиротехнической ракеты-таблетки; лесовик тогда только хмыкнул и вернул его Вовчику обратно, ничего не сказав. Ясно, что как оружие это не проходит, но всё же… Впрочем, пока Вовчик полз, обдирая ладони и колени вокруг поляны, он нащупал и подобрал кусок какого-то кривого корня. Коряга очень относительно напоминала дубину, была неудобной, но искать впотьмах что-то более похожее на оружие было уже некогда.
Вовчик слышал, как друг Вовка нёс какую-то околесицу про папу-миллионера в Америке, про золото, которым он, якобы, был готов выкупить всех от бандитов, — и понимал, что тот изо всех сил, без всякой уже по сути, надежды, тянет время… и пускай, пускай! Только Вовка ещё и пытался подняться, а со связанными за спиной руками это было совсем неудобно; а находящийся постоянно рядом крепенький лобастый такой мужичок в грязной спецовке и с ружьём-вертикалкой в руках раз за разом пинком вновь отправлял его на землю, и каждый такой пинок болью отдавался и Вовчику.
А потом они вытащили всё же из кучки сидящих и стоящих на коленях женщин, среди которых он заметил и пару мужиков из «пассажиров», Гульку, отчётливо лупя орущих девок по рукам и головам палками, — и ситуация стала совсем уже нестерпимой.
— Если бы у меня был хотя бы нож!! — давясь злыми слезами, подумал Вовчик; хотя и не мог себе толком объяснить, чтобы он сделал ножом с этой вооружённой кодлой….
Но и ножа не было; был, казавшийся теперь таким хлипким и ненадёжным «сигнал охотника», была какая-то кривая коряга под рукой, и призрачная надежда на лесовика — что у того есть план, у него есть длинный нож на древке, и что он не передумал… Нет-нет, он же сам говорил, что «у него к ним — счёты», и что ему любой ценой нужно ружьё!..
