Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Он сел.
Все молчали, глядя куда угодно, только не на Вадима и не на друг друга.
Вовчик опустил голову.
Вадим только что проговорил то, что он и сам постоянно думал — что шансов у них нет, что надо что-то делать — но что?? И вот сейчас Вадим изложил достаточно простой и понятный план. Да, трудный, да, кровавый — но выполнимый. При определённой доле везения. Взять всю деревню «под себя», встретить Гришкиных на подъезде, уработать из всех стволов, пока ещё в транспорте… Мину можно сделать, да, мину — взрывчатка кончилась, но селитра есть, много; рвануть на дороге можно…
Он поднял взгляд, глянул на остальных…
Нет, не «можно».
От всех веяло таким негативом… Даже от добрейшей бабки Насти, всё вытиравшей себе глаза углом платочка. Даже от Катьки. Нет. Не согласятся. В Новый Год — стрелять и резать глотки… Нет.
Он вздохнул. Нет, не вариант. Молчат, но это безнадёжно всё…
Вовки нет, Вовка в Оршанске… Впрочем, и был бы Вовка — чтобы они сделали втроём? Это ведь не дембелей, как тогда, в Никоновке, спящими резать. Хотя… Вот ещё Адельку можно взять — она за своего Илью, Хроновым убитого, готова Витьку, и его парней просто ногтями на части рвать! Аделька, да. А ещё? Девчонки? Лика, Верочка, Наташа, Настя? Глотки резать и коктейли Молотова в окна метать… Мужчины с общины не пойдут, если сход наш, а вернее, Отец Андрей, и эти два старика не решат. Да и не спецназ они ни разу, это Вадим загнул; а распланировал он операцию именно для спецназа… Нет, в окопе сидеть и стрелять в наступающих — могут; но чтоб так… Хотя, если чётко распланировать…
— Ты что говоришь такое, Вадим Рашидович — больных и раненых резать?.. — это Степан Фёдорович.
— Не будет на такое моего дозволения, не будет! — пристукнул кулаком по столу Отец Андрей.
— Господи, господи… ужас какой вы говорите-то, Вадим, как же так можно-то?? Да даже думать такое — грех великий ведь!.. — это баба Настя.
Помолчали.
— Так и знал! — это Вадим, зло.
— Ну а вы-то что предлагаете??
Вовчик вздохнул. В конце концов он тут сегодня, можно сказать, председательствующий:
— Камрады, спокойно. Давайте по-порядку. Отец Андрей, можно сказать, высказался — он против. Ещё… кто? Степан Фёдорович? Конкретно.
— Что за поганое нерусское слово у тебя, Володя, — «камрады»? Товарищи, братья и сёстры! Да, против я, против. Нельзя так!
— А как можно??! — взъярился Вадим. Шрамы на его лице налились багровой кровью, — Шеи как баранам под ножи подставлять?? Вы хоть понимаете, что нам, вам, просто везёт; тупо и страшно везёт! — что тогда, с гастарбайтерской бандой, — Владимир успел, да до него — мои Алла с Гузелью, да сам я!.. Да Громосеев удерживал… пока жив был. Да этот фокус с «поясом шахида» и внезапностью. Вы понимаете, что не может так постоянно везти, это вы понимаете??
— Господь защитит!..
— Тва-а-аю дивизию!! — не в силах ещё хоть что-то сказать, Вадим прихлопнул ладонью по столу и замолчал.
— Баба Настя?
— Против я, милок, против. Нельзя так. Не по християнски это!
Ну да, подумал Вовчик, трудно ожидать, что добрейшая старушка проголосует за смертоубийство…
— Катя?
— Против я… — глухо, опустив голову.
— Геннадий Максимович?
Старик поднял голову:
— Так-то, если по военному судить, Вадим Рашидович дело говорит. Перехватить инициативу, нанести первыми удар…
Вадим, приободрившись, выпрямился, впившись глазами в говорившего; но тот всё испортил:
— …но я против. Сил таких у нас нету, обученных, я имею ввиду…
— Да там немного и надо!! Если считать…
— Против я. Не справимся, нашумим только, людей зря положим. Опять же — сами виноваты будем, как бы — агрессоры, сами начали. Нет. Против я. Не потянем.
— Тьфу ты! Начал за здравие, закончил за упокой. Исусики, бл… ты-то сам, Хорь, что скажешь??
Вовчик вздохнул:
— А какое это имеет теперь уже значение?..
— Тьфу! И ты — обабился!
— Леониды Ивановны нет… но она бы тоже была бы против, несомненно.
Вадим стал выбираться из-за стола, злобно ворча:
— Пойду я. Коня покормлю. Нечего мне тут больше делать, — утренник свой и без меня распланируете. Божественный чтоб; и чтоб «всё кончилось хорошо». Из всего вашего кагала один только мужчина — вот, Андрюшка бабы Настин! Жаль, что мал ещё! Не дал мне аллах сыновей, не дал…
Вадим вышел.
Наступило неприятное молчание. Его нарушил Отец Андрей:
— Совсем не обязательно чтоб Гришкина вновь сюда приехали. Район большой, сёл много, что им у нас искать…
Слабое, слабое утешение… — подумал Вовчик, — Приедут ведь… Счёты у них к нам.
— …и Бог поможет — справимся!
Ещё более слабое утешение.
Ну ладно, что. Нужно продолжать совещание, раз собрались.
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ
Тягостное молчание.
Катька как бы про себя проговорила:
— Девчонки вот хотели «бал при свечах сделать»… Ну, не «бал», а так… потанцевать. После ёлки. Всем было бы… интересно.
У Вовчика чуть не вырвалось: «- Ага, и хроновских пацанов в качестве кавалеров пригласить. Был уже в Озерье один «дискач» — Гришка, вон, до сих пор забыть не может!..»
Но сдержался. Она же, они же, девки, не виноваты, что так всё обернулось. Пашут тут… и им тоже праздника хочется. Девки же. Как ещё не взбесились от такой жизни и такого режима. Впрочем… немного их и осталось. Тринадцать человек танцорок ведь поначалу в Озерье отправлялось. Немногие из них сейчас тут, а ведь всего-то лето-осень прошли.
Ответил Степан Фёдорович:
— Со свечами-то проблем нет… Давайте о делах всё же. Вот две семьи ещё образовалось, то есть пришли. У Юрьевых пока ютятся; надо с ними как-то решать… И не только с этими. Люди-то… приходят; и ещё приходить будут. Хоть мы тут и на отшибе.
Все задвигались. Это действительно могло стать проблемой: и в Озерье раньше, и сейчас периодически приходили или приезжали люди, семьи. Из «поздних», кто до последнего, на что-то надеясь, сидел в городе; или из деревень, так или иначе разорённых. Погорельцы. Беглые из сельхоз-коммун. Оголодавшие вконец городские, до последнего державшиеся на каком-нибудь издыхающем предприятии. Зашуганные уголовниками; удравшие из ставшего бандитским города куда глаза глядят. Просто почему-либо не прижившиеся на новом месте эвакуации. Вообще люди «в поисках доли», невесть как забрёдшие в тупик под названием Озерье.
Зима не самое лучшее время для поисков нового места жительства, но тут уж у кого как сложилось. Чаще всего приходили или безо всего, или с очень скудными пожитками. В Озерье Хронов или прогонял пришлых, или по дворам буквально брали «в батраки», за кормёжку, почти на положении рабов. У самогонщицы Валерьевны, и у Никишиной так семьи жили; у хозяйки Хронова Анастасии Петровны, ещё у кого-то. За пищу они были вынуждены делать самую тяжёлую работу — сейчас в основном таскать из леса на себе дрова, пилить их, колоть — весь сухостой в округе ещё летом перетаскали для своей кухни коммунарки.
Вот и в общине уже три семьи новых…
Вовчик сказал:
— Знаете, камр… товарищи. Это вопрос, реально, серьёзный. Мы не можем, это… распылять ресурсы. Кто вот приходит, зачем приходит… Ну, вот, к примеру, с этими, с Михайловыми ясно — сами с Оршанска, жили у знакомых; а потом к знакомым родственники нагрянули, много. Ну и… выжили их. В Оршанск возвращаться смысла сейчас им нет. Ну, там хоть ситуация как-то понятна — документы, опять же не совсем с пустыми руками; и, вроде как не лентяи. А вот Волошин с женой. Говорят, что убежали с эвако-лагеря, когда там только эпидемия начиналась. Не больные, вроде. С ребёнком. Но у них ничего нет, вообще. И документов тоже нет. Ну, Печаевы давно уже живут, но тоже… И ещё…
— Ну что ж теперь! — это баба Настя, — Примем. Всех примем; все божьи люди. Оденем, накормим…
— А дальше что? А ну как слух пойдёт по району, что община в Озерье «всех принимает»? И это… попрут?
