Пешка в большой игре - Корецкий Данил Аркадьевич (книга жизни txt) 📗
– Змей, он Змей и есть, – сплюнул Клык. – Он всегда гнилой был. Но Резо, видно, тоже в ту сторону смотрит... Антарктида кивнул.
– Собирается банк у нас открыть...
– Пойдем, он ждет, – сказал Крестный. И, повернувшись к Клыку, добавил: – Тебя не зовем.
Это было ясно. «Судья» не может садиться за стол ни с одной из сторон разобранного конфликта.
– Давай, Василий. – Антарктида протянул руку. – Ищи кассу, мы своих людей тоже поднимем... А то неизвестно, как обернется...
– Портяночники камерные, – ругался Седой в уцелевшем «Мерседесе» и подносил ко рту подрагивающей рукой звякавшую о зубы плоскую бутылочку виски «Черная марка». Спиртное обжигало небо, плотным огненным шариком катилось по пищеводу, взрывалось в желудке и расходилось теплом по телу, расслабляя напряженные нервы.
– Надо их списывать одного за другим. – Горлышко звякнуло в очередной раз. – А то они нас вправду начнут резать! Видели, как он показал?!
Седой несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.
– Значит, так, – сказал он обычным ровным голосом. – Найдите двух специалистов, таких, чтобы работали с дальней дистанции. Это надежней всего.
– Есть такие люди, шеф, – отозвался референт-телохранитель с заднего сиденья.
– И займитесь этим, как его, у меня где-то записано...
– Каймаков, – раздался голос сзади.
– Точно, Каймаковым. Пусть Рудик доведет дело до конца.
– Сделаем, шеф, – сказал второй референт.
Седой последний раз приложился к бутылочке и завинтил пробку.
– И с деньгами... Провентилируйте в тридцать втором отделении или в районном управлении – кто там еще был в момент стрельбы.
– Понятно, шеф.
«Мерседес» мягко катил по дороге к Москве. Мощные амортизаторы сглаживали выбоины, рытвины и многочисленные неровности трассы.
В платный туалет вошел дерганый парень со звездообразным шрамом на подбородке, который уже несколько часов обходил все торговые точки и увеселительные заведения района. Сидевший на входе мужик нервно сжал кисть. Натянувшаяся кожа побледнела, отчего татуировка – синий перстень с четырьмя лучами – выделялась особенно отчетливо.
– В этом месяце я уже платил.
Голос прозвучал глухо и устало.
Парня все принимали за сборщика дани, и это ему нравилось.
– Я ищу бомжа, – парень описал приметы Клячкина. – У него могли быть крупные бабки – бумажками по пятьдесят штук.
– Ничего себе бомжи пошли, – пробормотал смотритель туалета. Он тянул время, чтобы не фраернуться.
– Потому и ищем, – с явным превосходством сказал вошедший и по-хозяйски огляделся.
Смотритель понял одно: ничего, кроме неприятностей, признание ему не принесет. А деньги отберут – это и ежу понятно.
– Я такого счастливца не видал, – равнодушно ответил он. – У меня мелкими расплачиваются.
– «Счастливца», – передразнил парень. – Скоро он будет на месаре сидеть и ногами дергать...
Сплюнув на чистый кафельный пол, посетитель вышел, продолжая обход. Финик взял богатое кожаное портмоне в толчее у кассы, быстро
скользнул к выходу и нырнул по лестнице в подвал. На ходу осмотрел добычу: несколько десятитысячных купюр, пятитысячные, пачка тысячных. Переложив деньги в карман, сбросил портмоне между гипсолитовыми плитами, спокойно прошел сорок метров по пустому коридору и стал подниматься по лестнице другого подъезда. И вдруг он увидел старый, обтянутый дерматином чемодан. Именно про такой говорил Шлеп-нога.
Чемодан был пуст. Финик подхватил его и быстро направился на хазу. Через час курирующие универмаг Жетон и Кепка обходили секции и подробно расспрашивали продавщиц, показывая на всякий случай обтерханный чемодан.
Его-то и вспомнила курносая Нинка.
– Это был не бомж, какой-то приезжий... Одет нормально, но во все дешевое. И запашок от него шел... Он еще сумку дорожную купил, а у меня костюм за двести пятьдесят. И в парфюмерии чтото брал. А расплачивался точно – по пятьдесят тысяч, на кассе спросите. – Жетон и Кепка переглянулись.
На катране в Малоивановском взяли двоих залетных с пачкой пятидесятитысячных купюр. С ними приехал разбираться Рваный. Через час обоих отпустили.
Секьюрити казино «Медведь» задержали высокого худого игрока, карманы которого были набиты пятидесятитысячными банкнотами. За него активно вступились двое из чеченской группировки, вспыхнула перестрелка. Один чеченец и случайный посетитель убиты, второй и двое секьюрити ранены. Задержанных вывезли в специальное место и взяли в оборот.
Игрок признался, что сбывал фальшивые купюры, чеченцу тоже деваться было некуда. Приехавшие представители земляческой группировки возместили казино ущерб, но через день кто-то бросил сквозь зеркальную витрину гранату «РГД-5», убившую трех и ранившую пятерых человек. Чеченцам предъявили ультиматум – возместить расходы по похоронам, лечению, ремонту, наказать или выдать виновных и выплатить штраф – пятьсот тысяч долларов. Те отказались – дескать, община к этому делу отношения не имеет, действовали родственники убитого по своей инициативе, в соответствии с законом кровной мести. Тогда им назначили разборку. Обе стороны спешно наращивали силы.
По вокзалам и ночлежкам, подвалам и чердакам рыскали в поисках люди Клыка, Крестного и Антарктиды. Чтобы «разговорить» бомжей, их били до потери пульса. Защищаясь, один облил обидчиков керосином и подпалил. Блатные в ответ убили шестерых. Среди бомжей началась паника; на товарняках, электричках, попутках и пешком они потянулись из Москвы в более спокойные и безопасные края. Снизились сборы с нищих, попрошаек, собирателей бутылок, макулатуры и тряпья, предсказателей судьбы, мойщиков машин, грузчиков рынков, поденных рабочих и прочих тружеников дна.
Эту публику контролировала таганская группировка, у которой уменьшение доходов вызвало вполне определенные чувства. Лидер таганцев передал Клыку, чтобы тот перестал баламутить дно столицы. Вор без дипломатических изысков послал его на три известные буквы.
Недовольство и напряженность в криминальном мире Москвы нарастали.
Вечером в своей комфортабельной квартире в Крылатском референт акционерного общества «Страховка» Гена Сысоев занимался сексом с бухгалтером из «Бизнесбанка» Галочкой. Подружка была фригидной, но послушной и старательной, Гену это вполне устраивало, тем более что по первой же просьбе она очень правдоподобно имитировала африканскую страсть.
У Галочки были роскошные формы и возможность обналичивания «воздушных» авизо. В данный момент Гена использовал ее первое достоинство. Развалившись в глубоком кресле из натуральной кожи и положив босые ноги на черное стекло сервировочного столика, он потягивал из длинного, узкого, с толстым дном стакана джин с тоником и льдом, время от времени набирал ложкой поочередно то красную, то черную икру и отправлял в рот, после чего делал совсем не утонченно-заграничный, а российский глоток, вмиг опустошая стакан и наполняя его заново.
Голая Галочка раскачивалась перед ним в такт медленному блюзу с последнего лазерного диска и быстро выполняла подаваемые команды.
– Повернись, – голос Гены был почти равнодушным. – Теперь нагнись... Ниже, будто пол моешь... Ноги шире, так... Теперь вставь туда палец...
Гена кайфовал. Восемь лет назад он с трудом закончил школу, учителя и родители сулили ему жалкое существование на обочине жизни, куда неизбежно будет выброшен неуч, не желающий приобретать специальность.
– Теперь подойди сюда... Ставь ногу мне на колено...
Голос его стал заметно напряженней. Он сунул палец в банку с икрой и поднес к пухлым, в яркой помаде губам.
– Попробуй вместо бутерброда. Только не откуси... – Гена хихикнул. Галочка всосала палец и принялась сноровисто облизывать со всех сторон. Палец левой руки проник в женщину с другой стороны. Мощные биологические поля влажных горячих полостей, устремившись друг к другу, пробили его насквозь, оказав тот эффект, которого он давно добивался.
Зарычав, Гена схватил увесистое тело подруги, со сноровкой борца-классика бросил его в партер и пристроился сзади, вцепившись в бедра, будто удерживая уползающего с ковра соперника.
