Пешка в большой игре - Корецкий Данил Аркадьевич (книга жизни txt) 📗
С улицы потянуло дымком. Резо любил шашлык, и рядом с дачей уже готовилось угощение. Кого бы ни зарезали сейчас, Резо, Крестный, Антарктида и Змей сядут за стол, станут пить водку под ароматное дымящееся мясо, поднимут тост за мудрого судью, за воровской Закон, может, за упокой приговоренного... А потом Резо разойдется: за родителей, за друзей, за старших, за волю – он это умеет, на Кавказе молча глотать не принято. Клык пожевал губами, перегоняя с места на место лезвия.
Седому тоже было задано много вопросов: кто из его ребят сидит, где, какие сроки, как помогают они своим братьям, томящимся за проволокой.
Клык перевел дух. Очкарик явно подводил Седого под нарушение Закона о благе воровском. Но вскоре вновь насторожился – речь снова пошла о Сашке Каймакове: кто его прислал, да что он хотел, да как держался, да когда ушел, да что с ним решили...
Седой, естественно, валил все на Клыка: его знакомый, он прислал, все как-то подозрительно – и поведение и вообще... Послал двух «бойцов» за ним следить, а тех ОМОН повязал, пушки изъял, еле-еле ребята открутились... Потом Резо заслушал мнение авторитетов.
Крестный, Антарктида и Змей были едины в одном: казна братвы – дело святое, все обязаны делать взносы, а если кто руку протянет – надо вместе с головой отрубать. Но по решению мнения разделились. Антарктида возложил всю вину на Седого, предложил за кровь его пришить, а деньги взыскать с группировки. Крестный согласился, но внес два уточнения: чтобы заплатили и за убитых, а Седого Клыку отдать на усмотрение. Змей, глядя в сторону, другое сказал: кто кассу взял – неизвестно, а в утере и Клык, и Седой виноваты, людей и с той, и с другой стороны побили, значит, сумму сообща возместить должны, за убитых по головам рассчитаться, а кровь никому не пускать.
«Вот падло, – подумал Клык. – Видно, крепко его на крючок взяли и поводок коротко держат».
Он переглянулся с Крестным, Антарктидой и понял, что они думают то же самое.
С улицы донесся аромат жарящегося на углях мяса. Толковище подходило к концу, приближалось время обеда. К сидящим на скамьях придвинулись сзади крепкие угрюмые парни. Все ждали слов судьи. У Рваного гулко забурчало в животе, он неловко заерзал. Гвоздодер втянул голову в плечи.
Очкарик не торопился. Тишина с каждой минутой становилась все более напряженной.
Наконец Очкарик заговорил. Он недаром долго хранил молчание, сейчас каждое слово казалось значительным и веским.
– Все мы под Богом ходим, сегодня на воле, завтра в киче, а там, бывает, трудно приходится без поддержки, – торжественно начал Резо. – Потому Закон требует от каждого в общак долю отстегивать. И на ментов, следователей деньги нужны, и больным помочь, оружия купить, наркогы. В Кисловодске на союзной сходке решили: все платить обязаны!
Взгляд судьи буравил Седого, царапал лица его спутников.
– Кто не отстегивает, тот против Закона идет. Потому Клык требовал правильно и то, что заплатили вы, – тоже правильно.
Наступила пауза. Рваный вздохнул. Гвоздодер распрямил спину. На соседней скамье тоже облегченно перевели дух.
– Но потом твои люди мясню начали. – Резо обличающе устремил на Седого палец. – Вина за кровь на тебе. Это серьезная вина. Все расходы: на похороны, помощь семьям и остальное – за вами!
Очкарик вновь выдержал паузу.
– Но деньги кровь не смоют.
Начавшаяся было разряжаться атмосфера в комнате вновь сгустилась.
– За потерю казны вина на обоих.
Обличительный палец «судьи» указал на Клыка, потом на Седого.
– Ты плохо хранил, ты кипиш поднял. Оба плохо искали. Чужака, штемпа этого, живым оставили. А он не такой уж лох! Накануне замочил кого-то! Ваших людей от него отсекали! После него у тебя на хате еще чужие были! Кто такие?
Клык удивился осведомленности Резо. То ли он получил сведения от грузинской общины, то ли имеет другие источники информации, но подготовлен к толковищу капитально. Сразу видно – спец!
– Этот гад и взял казну! С теми, кто его прикрывал! Надо было ему ногти выдергать и узнать, где бабки... Почему не сделали? Тоже оба виноваты!
Теперь Резо перевел холодный взгляд на Клыка. Зрачки неестественно расширены. Неужели он действительно ширяется?
– А кто допустил его на хату? Кто кассу показал? Кто покрывать пытался? Кто товарища за правильные слова замочил?
Стоящие сзади парни придвинулись. От них несло водкой и луком. Клык жевнул губами и подумал, что если дадут по чеклану или накинут удавку, то бритвы изрежут весь рот, могут и язык отхватить. Впрочем, это уже не будет иметь значения. Откуда же он, падло, все знает? И почему про помощь братскую забыл? Может, нарочно: пришьют, и не надо отдавать ни бабки, ни наркоту. Кроме него, один Хранитель про заем знает. А тому рот заткнуть – проще простого.
– За такие дела и авторитетному вору по ушам дают!
Клык напрягся, сдерживая бешено стучащее сердце. Конечно, он вор союзного значения, значит, решать его судьбу имеет право только всеобщий сходняк. Но Очкарик может взять это на себя. А потом отчитаться. Признают правильным – значит, дело с концом. А если нет – могут с Резо спросить. Только кто спросит? Дяди Пети уже нет. Медуза? Стар, силу и авторитет потерял. Бок с этими «новыми» спутался. Гранда застрелили недавно.
Внезапно Клык понял, что настоящих серьезных связей у него почти не осталось. А Очкарик, наоборот, на взлете и набирает вес... На любом сходняке вряд ли против него выступят. Как захочет, так и решит!
– По Закону и нашим правилам я, Резо Ментешашвили, решаю так...
Голос Очкарика стал явно театральным, и Клык интуитивно почувствовал, что все обойдется.
– ...Неделя сроку обоим, чтобы найти казну, со Дать по ушам – понизить вора в преступной иерархии. штемпом и его дружками разобраться. Найдете – живите. Нет – тебе пика в сердце. – Резо, будто заточкой, ткнул пальцем в Седого. – А тебя – на всеобщий сходняк, я решать по твоему уровню не хочу.
«Действительно, – подумал Клык. – Зачем на себя брать хоть какой-то риск? А так – не подкопаешься: по справедливости рассудил, все как положено».
Запах лука и перегара пропал, жареного мяса – усилился. Клык сглотнул. У Рваного снова заурчало в животе.
– Будет все нормально – он с тебя за кровь имеет, – припечатал Очкарик последнюю фразу, рассматривая Седого. – Все!
Собравшиеся поднялись, разминая ноги и расслабляясь. Никто не разговаривал. Обсуждения начнутся позже, в узких компаниях. Но уже завтра вся Москва, а через пару дней весь криминальный мир Союза независимых государств узнает о толковище, блестяще проведенном Очкариком.
Низкий крепыш с острым взглядом подшмыгнул к Антарктиде, пошептал на ухо.
– Заноси! – сказал авторитет в полный голос и махнул человеку у входа.
Тот заступил дорогу Седому и его спутникам. Они настороженно оглянулись.
– На толковище надо без оружия ходить, – презрительно сказал Антарктида. – И не брать людей больше договоренности.
Остроглазый крепыш затащил тяжелый сверток, бросил на пол. Лязгнул металл. Из развернувшейся ткани выглянули короткие автоматы.
Седой побледнел, его сопровождающие подобрались.
– Целы они, – с той же презрительной интонацией сказал Антарктида. – Покорябали слегка. А вот «Мерседес» сгорел. Надо правила соблюдать. Иначе перья полетят...
Он снова сделал знак, и охранник освободил проход. Трое из «новой волны» стремительно вышли на улицу. Здесь их догнал Змей.
– Не берите в голову. – Он осмотрел всех, но обращался к Седому. – Хотите, ставьте у меня на Северо-Востоке или несколько палаток, или игральные автоматы. За месяц новую тачку купите... Три пары глаз настороженно наблюдали за этим разговором.
– Договорились. – Седой улыбнулся, протянул руку. Змей пожал ее, потом еще две ладони.
– Похоже, и этот перекинулся, – мрачно сказал Клык.
– Похоже, – ответил Антарктида и выругался.
– Резать их надо, – оскалился Крестный. – Тогда другим неповадно будет.
