История Петербурга в городском анекдоте - Синдаловский Наум Александрович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
— Товарищи, вчера в Ленинграде убили Кирова.
Вздрогнув от неожиданности и ничего не расслышав, Буденный спросил:
— Кого убили?
— Кирова, — так же невнятно повторил Сталин.
— Кого, кого, Иосиф Виссарионович?
— Кого, кого, — раздраженно передразнил Сталин, — кого надо, того и убили.
Говоря лексическим штампом эпохи развитого социализма, именно Сталин был вдохновителем и организатором массового террора. Сталин Ленинград откровенно недолюбливал, а ленинградцев так и просто побаивался. От города «трех революций» можно было ожидать чего угодно. Он называл Ленинград «заговорщицким городом» и, говорят, в 1944 г. был всерьез обеспокоен слухами, которые бродили в народе, будто бы Ленинград вскоре будет объявлен столицей РСФСР.
Ленинградцы отвечали ему тем же. В городском фольклоре еще со времен послереволюционного Петрограда сохранилось предание, всплывшее, правда, на поверхность уже после смерти величайшего инквизитора всех времен и народов. Будто бы в первые недели революции Сталин появлялся на заседаниях и приемах в Смольном как-то неожиданно, из боковых и задних дверей. «Зачем вы это делаете?» — спросил Сталина один из большевиков. «Больше бояться будут», — будто бы ответил начинающий великий вождь и учитель всего человечества.
Дурная репутация Сталина в фольклоре возникла давно. Она тесно связана с мистическими слухами, ходившими в народе после падения летом 1908 г. знаменитого Тунгусского метеорита, тайна которого до сих пор не дает покоя. Тогда заговорили о том, что это был знак скорого пришествия в Россию антихриста. В поисках подтверждения этих слухов припомнили, что еще при первых арестах Иосифа Джугашвили царская полиция записала его особую примету: «на ноге не хватает одного пальца». А это с библейских времен считается приметой того, ветхозаветного антихриста. Тогда-то клеймо этого врага человечества и закрепилась за Сталиным.
Известным авторитетом пользовался Сталин, пожалуй, только в уголовной среде. Там его почтительно называли «Ус», «Усатый» или «Пахан». Памятуя о прошлом известного в дореволюционном мире экспроприатора Кобы, в этом не было ничего удивительного. Уголовники гордились своим предшественником, добившимся высочайшей партийной и государственной карьеры. Они любили выкалывать на груди его профиль, и если попадали в руки к милиции, то тут же начинали рвать на груди рубахи. Знали: бить по Сталину не будут.
Для всех остальных он был «Гиениальным вождем каннибалиссимусом Сталиным», как выразился о нем один остроумный интеллигент. Так что, кроме печати антихриста, за Сталиным закрепилось еще и клеймо гиены и каннибала. Еще в 1930-х гг. член ЦК партии большевиков язвительный Карл Радек любил напевать в компании близких друзей:
У нас нет документальных свидетельств открытого вооруженного противостояния «вождю всех времен и народов». Сохранился, пожалуй, один анекдот, да и тот, скорее всего, более позднего происхождения. Однако и он может дать вполне предсказуемое представление об уровне взаимоотношений между «отцом всех народов» и его «детьми».
Неудавшееся покушение на Сталина. Покушавшийся арестован. При обыске у него обнаружили удостоверение ворошиловского стрелка.
— Ну вот, ворошиловский стрелок, а промахнулся.
— Да, попади тут, когда со всех сторон толкаются: «Дай стрельну, дай стрельну».
Спор о том, кто был родоначальником террора, а в конечном счете, кто более антихрист — Ленин или Сталин, продолжается до сих пор. Нет уверенности в окончательном решении этого вопроса и у фольклора.
Ленин и Сталин стоят в аду по горло в говне. Ленин кричит:
— Есть такая партия!
Сталин отвечает:
— Не гони волну.
Но в представлении народа даже Ленин в конце концов отшатнулся от своего верного последователя:
Когда Сталина внесли в мавзолей, Ленин сказал:
— Никогда не думал, что ЦК подложит мне такую свинью.
Справедливости ради надо сказать, что фольклор никогда не снимал вины за происходившее и с самого народа, против которого был развернут террор.
— Папа, а кто такой Сталин?
— Наш вождь.
— А я думал, что вожди бывают только у дикарей.
Так или иначе, сразу после убийства Кирова в Ленинграде начались массовые аресты. В значительной степени это коснулось старых большевиков-политкаторжан. К этой категории партийной элиты после 1917 г. относились с пиететом. Освобожденные революцией из тюрем и возвращенные из сибирских ссылок, они стали символом и знаменем борьбы за счастливое будущее человечества. Им отдавали должное. Их окружали заботой и вниманием. В ответ на это они передавали свой богатейший опыт революционной борьбы. По понятным причинам в Ленинграде старых борцов за всемирное счастье и справедливость было особенно много. Здесь зарождалось революционное движение. Именно поэтому здесь, в Ленинграде, было создано Общество бывших политкаторжан.
В 1929 г. на Петровской набережной вблизи площади Революции начинается строительство специального жилого дома для политкаторжан. В 144 квартирах этого дома должны были жить бывшие политические каторжане и ссыльнопоселенцы — члены самых различных партий, от большевиков и меньшевиков до эсеров и бундовцев. Согласно одному из преданий, место для строительства выбирал сам Мироныч. Будто бы именно он предложил возвести этот дом в непосредственной близости к площади Революции. Выстроенное в конструктивистском стиле здание почти сразу же приобрело статус памятника ранней советской архитектуры. Однако в то время оно все же вызывало странное ощущение своим серым казарменным цветом и узкими, чуть ли не тюремными оконными проемами. В Ленинграде мрачно пошучивали: «Они привыкли при царе по тюрьмам сидеть, вот им и дом выстроили соответствующий».
Почти сразу после убийства Кирова Общество бывших политкаторжан было ликвидировано. Им припомнили участие в партийных дискуссиях, и то, что раньше считалось внутрипартийной борьбой, ныне стали квалифицировать как участие в антипартийных заговорах. 132 семьи из 144-х были выселены из Дома политкаторжан и подвергнуты репрессиям. Многие из них вновь оказались в тюрьмах и ссылках. Оставшиеся на свободе горько пошучивали:
НКВД извлек из нас квадратный корень.
И действительно, из 144 квартир не опечатанными остались 12. Но на самом деле и оставшимся было не до шуток. Сохранился анекдот:
Однажды в опустевшем доме политкаторжан затрещали звонки и послышались громовые удары в двери. Чудом уцелевшие остатки политкаторжан в оцепенении прильнули к дверям: на кого-то падет очередной жребий? И вдруг из-за дверей раздается радостный голос управдома:
— Граждане каторжане, никакой паники! Все в порядке! Это пожарные! Горит первый этаж!
На страну опускался сумрак беспросветной сталинской ночи. В душах и сердцах людей поселился обыкновенный человеческий страх, причем не только за себя, но и за других — родственников, детей, друзей или просто знакомых. Судя по семейному анекдоту, записанному Сергеем Довлатовым, в Ленинграде даже выработался своеобразный ритуал спасения близких людей.
Шла как-то моя тетка по улице. Встретила Зощенко. Для писателя уже наступили тяжелые времена. Зощенко, отвернувшись, прошел мимо. Тетка догнала его и спрашивает:
— Отчего вы со мной не здороваетесь?
Зощенко ответил:
— Извините. Я помогаю друзьям не здороваться со мной…
Да и сам Довлатов, хоть это и происходило через несколько десятилетий после описываемого нами времени, видимо, боялся делать лишние записи, которые могли бы кого-нибудь скомпрометировать. Лучше надеяться на собственную память.
