Разведка. Вымыслы и правда - Чернявский Виталий Г. (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Такую позицию подсудимого можно объяснить скорее всего тем, что следствие провело с ним соответствующую работу, я не исключаю, что Пеньковскому в той или иной форме дали понять: будешь, мол, сотрудничать со следователями, это учтут при вынесении приговора и, возможно, смягчат наказание. Вот он и стал не только давать правдивые показания, но и интерпретировать некоторые моменты в том направлении, которое было выгодно властям, особенно в пропагандистском плане.
К слову сказать, на процессе Пеньковский держался достойно: не юлил, не выкручивался, не пытался разжалобить, полностью признал свою вину. На вопросы отвечал спокойно, по-военному четко и кратко. Всегда был подтянут, собран. Я был на всех заседаниях с 7 по 11 мая 1963 года, кроме одного, закрытого, на которое представителей средств массовой информации не пустили, и могу это засвидетельствовать. И даже когда объявили приговор — смертная казнь через расстрел — ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не сделал ни одного жеста. И только сильно побледнел.
Нет, с этим полковником все было не так просто, как пытались тогда изобразить в советской прессе. Да и в зарубежной тоже. Конечно, он любил хорошо пожить, не чурался и обильного застолья. Не был равнодушен и к слабому полу. Но все это, как я могу судить, в допустимых границах. И безусловно, не эти человеческие слабости или пусть даже пороки толкнули его на измену.
Что же тогда? Деньги? Пытались мотивировать и этим. Но когда объективно, по правде разобрались, то выяснилось: Пеньковский не испытывал низкопоклонства перед золотым тельцом. Во всяком случае, ни от англичан, ни от американцев он не получил сколько-нибудь крупных денежных сумм за секретные сведения. Были, правда, подарки и оплата счетов за купленные вещи во время командировок в Лондон и Париж. Но все это мелочи. Была договоренность о выплате денежного содержания, исходя из ежемесячного оклада в две тысячи долларов, когда Пеньковский окажется на Западе после выполнения своей миссии в СССР, и вознаграждение за прошлую шпионскую деятельность из расчета тысяча долларов в месяц. Даже учитывая, что сорок лет назад американская денежная единица была куда полновеснее, чем в наше время, все равно надо признать, что шпион должен был получить довольно скромную плату за великий страх.
Правда, следствие зафиксировало эпизод, когда в один из приездов в Москву сотрудник Сикрет интеллидженс сервис Гревилл Винн, выполнявший роль связника между шпионским центром в Лондоне и агентом Янгом (такая кличка была присвоена Пеньковскому в СИС), передал последнему три тысячи рублей. Но тот фактически ничего не израсходовал на себя, а распорядился деньгами следующим образом: четыреста рублей потратил на угощение своего британского связника Винна, шестьсот — на приобретение ювелирных изделий в подарок английским разведчикам и две тысячи вернул назад.
В общем с Пеньковским было не все так просто и прямолинейно, как это пыталась представить советская печать. Впрочем, и западная, публикуя материалы с противоположным знаком, в принципе тоже не блистала глубоким и объективным освещением всей этой шпионской истории.
Пишу не голословно, а основываясь на всестороннем и детальном анализе объемистого следственного дела, с которым мне удалось познакомиться перед началом судебного процесса. Как это произошло, сейчас расскажу. Тут нет большого секрета; ныне уже раскрыты куда более важные государственные тайны.
Служба «А» КГБ СССР, занимавшаяся активными мероприятиями — в основном это были дезинформационные акции в зарубежных средствах массовой информации, — на сей раз разработала проект пропагандистской поддержки открытого судебного процесса над Пеньковским. Суть заключалась в том, чтобы еще до начала суда были написаны убедительно аргументированные статьи по этому делу, обращенные специально к читателям разных стран и географических районов. На профессиональном языке их называли «направленными материалами на Западную Европу или Африку, на США или Индию» и так далее. При этом учитывались образ мышления, нравственные ценности, национальные особенности, психология населения того или иного государства или региона. Так вот, эти материалы нужно было предложить газетам и информационным агентствам в тот день, когда в Москве начнется первое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР.
Расчет был прост. Иностранные корреспонденты, аккредитованные на процессе, сумеют послать первые репортажи лишь через несколько часов, когда объявят первый перерыв. А тут значительно раньше представители советского агентства печати «Новости» прямо на месте преддо-жат свои статьи и фотографии вещественных доказательств и участников эпизодов дела. Мало кто из редакторов удержится от соблазна пустить в ход такие материалы.
Распространялись статьи по каналам внешней разведки КГБ. До начала суда их с дипломатической почтой разослали в резидентуры при советских посольствах в двух десятках стран. И утром 7 мая, когда члены судебного присутствия, возглавляемого генерал-лейтенантом юстиции Виктором Борисоглебским, вошли в зал заседаний Верховного суда СССР, сотрудники советских диппредставительств, поднятые по срочной шифровке, которая поступила с Лубянки, уже носились по редакциям газет и журналов стран своего пребывания и предлагали материалы о деле Пеньковского.
В ту пору я был заместителем главного редактора Главной редакции политических публикаций (ГРПП) АПН. Но эта вывеска прикрывала рабочий аппарат Службы «А» — полсотни журналистов и референтов, которые как на конвейере выпускали статьи, комментарии, обзоры, брошюры и даже книги, написанные по разработанным в дезинформационном центре внешней разведки тезисам. Мне дали в помощь двух опытных журналистов-международников и поручили срочно подготовить материалы по делу Пеньковского. В нашу группу вошел также фотокорреспондент, запечатлевший на пленке вещественные доказательства.
Мы отправились в Военную коллегию Верховного суда СССР и принялись внимательно изучать следственное дело. С соблюдением, конечно, строжайшей секретности. Времени было в обрез, но все успели, и примерно за десять дней до начала процесса подготовленные нами и одобренные начальством материалы были разосланы по зарубежным точкам внешней разведки.
Вот как я узнал всю (или почти всю) подноготную о Пеньковском. Но, понятно, изложить ее правдиво и объективно в своих статьях тогда было невозможно. Попытаюсь это сделать сейчас.
Взлет и падение
Олег Пеньковский начал армейскую службу в 1937 году, отмеченном кровавой расправой Сталина над маршалом Тухачевским и другими выдающимися военачальниками, массовыми репрессиями над командно-начальствующим составом РККА. Но это мало волновало восемнадцатилетнего выпускника средней школы. У него были свои заботы: какое занятие избрать себе в жизни. Он останавливается на военной профессии и поступает в Киевское артиллерийское училище.
Нельзя сказать, что Пеньковский сызмальства мечтал о карьере армейского офицера. Скорее его выбор был продиктован трудными семейными обстоятельствами: не было средств, чтобы учиться в институте. Отец умер от сыпного тифа во Владикавказе (здесь родился и Олег) в 1919 году, когда сыну было всего шесть месяцев. Мать воспитала его одна. Тянула изо всех сил. Но как можно было прожить вдвоем на скромный заработок секретаря-машинистки? А учеба в военном училище давала полное обеспечение и всего через два года, после получения лейтенантского звания — двух кубиков на петлицах, — сносное денежное содержание, возможность материально помочь матери.
Успешно окончив училище, молодой командир осенью 1939 года принимает участие в походе по освобождению западных областей Украины и Белоруссии, а по сути — в разделе Польши между сталинским Советским Союзом и гитлеровской Германией и ее сателлитами хортистской Венгрией и тиссовской Словакией.
Войну с Третьим рейхом Пеньковский встретил, командуя батареей. Воевал храбро, себя не щадил, получил несколько боевых наград. И по службе продвигался довольно успешно, хотя его карьеру нельзя назвать блистательной: победный салют застал его в должности командира артиллерийского полка.
