Разведка. Вымыслы и правда - Чернявский Виталий Г. (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Вот почему прав был истинный немецкий патриот и либерал Отто Йон, когда он утверждал, что не нанес ущерба Германии.
Дело Йона — это не просто разведывательная или контрразведывательная операция. Это прежде всего крупная подрывная политическая акция, нанесшая чувствительный удар по планам Вашингтона, Лондона, Парижа и Бонна, по их авторитету, затормозившая, правда, на короткий срок милитаризацию Западной Германии и подорвавшая влияние НАТО. К сожалению, тогдашний твердолобый и узкомыслящий Председатель КГБ генерал армии Иван Серов не понял этого. Вот почему и появляются в наше время архивные справки о том, что руководители ведомства государственной безопасности были недовольны результатами операции по делу Йона. Зато политики, работавшие в ЦК КПСС, дали ей высокую оценку. Это следует хотя бы из того факта, что именно цековские работники настояли на награждении участии-ков операции высокими правительственными наградами вместо менее важных, которыми хотел ограничиться глава КГБ.
«Афера Йона» опередила свое время почти на десяток лет. Такие акции стали проводить в начале шестидесятых годов прошлого века вначале отдел «Д», а затем служба «А» — структуры так называемых «активных операций» внешней разведки.
И самого доктора Йона следует рассматривать в другом ракурсе. Он — честный немецкий патриот, сумевший храбро сделать решительный шаг, чтобы дать ход конкретным мероприятиям по объединению двух германских государств, возникших в условиях «холодной войны». Отто Йон — не предатель, не шпион, занимавшийся дурно пахнувшим ремеслом ради денег, карьеры или мести. Он — либерально мыслящий человек, стремившийся создать лучшее будущее для своего народа и родины.
Почти сорок лет он боролся с боннскими, а затем общегерманскими судебными властями за отмену несправедливого приговора. Пять (!) раз подавал бывший главный контрразведчик апелляции в высшие судебные органы — и все безрезультатно. Смерть застала его в австрийском Инсбруке семь лет назад, когда он готовился к очередному судебному действу.
Ярлык предателя, наклеенный боннскими властями на доктора Отто Йона, к глубокому сожалению, остался на нем и в потустороннем мире. Первопроходец объединения Германии не заслуживает такой участи.
Глава VI. ШПИОН, НЕ СУМЕВШИЙ ВЗОРВАТЬ МОСКВУ
Герострат — 1) грек, который сжег в 356 году до н. э. храм Артемиды в Эфесе, чтобы чем-нибудь прославиться и увековечить свое имя;
2) честолюбец, добивающийся славы любым путем, вплоть до преступления.
Следственный эксперимент на улицах столицы
Сумрачным утром 2 ноября 1962 года около половины девятого на остановке у гостиницы «Украина» из битком набитого служивым людом автобуса вывалился высокий, худощавый мужчина. Раскрыв большой черный зонт, дождь зарядил еще с ночи, он быстрым шагом двинулся по направлению станции метро «Кутузовская». Ни дать ни взять пунктуальный, средней руки советский чиновник торопился ровно в девять часов занять свое место в каком-либо из учреждений, расплодившихся в этом деловом квартале.
Вдруг незнакомец замедлил шаг и, подойдя к осветительному столбу, к которому была прикреплена вывеска «Остановка завод им. Бадаева. Троллейбус № 39, автобус №№ 107, 116», остановился. Прикрывшись зонтом, быстро провел по шершавой поверхности заранее зажатым в левом кулаке карандашом. На столбе осталась заметная черная линия.
Через несколько мгновений незнакомец снова энергично зашагал, затем свернул в арку ворот, оказался во дворе большого дома и исчез. Но в девять тридцать его можно было снова обнаружить у гостиницы «Украина». Он занял телефонную будку и набрал номер Г 3-26-94. На другом конце ответили: «Дэвисон». Услышав фамилию, звонивший нажал на рычаг и прервал связь. Спустя секунду, снова набрал тот же номер. Когда Дэвисон отозвался, незнакомец опять спокойно повесил трубку. И в третий раз набрал номер, но услышав ту же фамилию, не стал разговаривать, а молча водрузил трубку на место.
Затем незнакомец вызвал другого абонента — Г 3-2687־. Там ответили: «Монтгомери». Он повесил трубку, после чего, повторив подобную манипуляцию два раза, вышел из телефонной будки и смешался с толпой иностранных туристов, высыпавших из подъехавшего к гостинице автобуса.
Через тридцать минут у столба на остановке «Завод им. Бадаева» появился помощник военно-воздушного атташе США Алексис Дэвисон и осмотрел метку. А спустя шесть часов в подъезд дома № 5/6 по Пушкинской улице зашел мужчина, который изъял из тайника, устроенного за отопительной батареей, спичечную коробку, в которую было вложено шпионское донесение.
Этого субъекта прямо здесь же задержали сотрудники советской контрразведки и доставили для выяснения личности в управление милиции. Там он предъявил документ, удостоверяющий, что является сотрудником посольства США Ричардом Карлом Джэкобом. Американский вице-консул, приглашенный на разбирательство, засвидетельствовал личность задержанного и после рутинных формальностей забрал его с собой: попавший впросак сотрудник разведки Вашингтона пользовался правом дипломатической неприкосновенности.
А куда делся незнакомец, который поставил условную метку на столбе и затем произвел условные звонки по двум телефонам, установленным в квартирах американских дипломатов в доме № 18 по Кутузовскому проспекту? Ведь это был наверняка тот шпион, за которым охотились контрразведчики (звонки же означали, что он заложил свое донесение в тайник).
Оказывается, нет. Тогда на улицах столицы Советского Союза проводился следственный эксперимент. Роль американо-английского агента старательно разыграл сотрудник КГБ. А настоящий шпион уже десять дней сидел за решеткой и давал правдивые показания, чем воспользовались на Лубянке: в расставленную ловушку угодили
Сразу трое цэрэушников, прикрывавшихся дипломатическими должностями. Этим шпионом был Олег Пеньковский, полковник Советской Армии, кадровый разведчик, служивший в Главном разведывательном управлении (ГРУ) Генштаба Вооруженных Сил СССР.
Как становятся предателем?
Как могло случиться, что боевой офицер, участник Великой Отечественной войны, награжденный пятью орденами и восемью медалями, прослуживший в Советской Армии четверть века, нарушил присягу, преступил законы государственные и нравственные и стал изменником, предателем, тайным агентом английской, а затем и американской разведок?
В многочисленных материалах, опубликованных в советской печати сорок лет назад, когда шел судебный процесс над Пеньковским, невозможно найти удовлетворительный ответ на этот вопрос. Почему? Ну хотя бы потому, что репортерам строжайше запретили упоминать: предатель почти полтора десятка лет служил в ГРУ Генштаба, а немалая должность, которую он занимал в момент ареста — заместитель начальника иностранного отдела управления внешних сношений Государственного комитета по научно-исследовательским работам (ГКНИР) Совета Министров СССР, — являлась для него удобным прикрытием. Советские журналисты вынуждены были с самого начала лгать и выкручиваться, тогда как за пределами коммунистической империи и ее сателлитов все прекрасно знали, кто на самом деле Пеньковский. Непреложный факт, что он — не рядовой сотрудник разведывательной организация Генштаба, держался в секрете фактически лишь от нашего народа и населения социалистического лагеря.
Глупо, конечно, но это был неуклюжий шаблон тогдашней коммунистической пропаганды, наносивший ущерб в первую очередь самому кремлевскому режиму. Но что делать — так было, а из песни слов не выкинешь.
Перед началом процесса создали специальную прессгруппу, которая работала в здании Верховного суда СССР на улице Воровского, где шло разбирательство. В нее вошли ответственные сотрудники Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС, КГБ, ГРУ и Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР. Руководил группой заместитель заведующего агитпропом Анатолий Егоров, ставший впоследствии действительным членом Академии наук СССР, директором Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Все советские журналисты, освещавшие процесс, были обязаны получать здесь разрешение на публикацию своих материалов. Цензурировали строго. Нередко статьи «заворачивались» или подвергались большим сокращениям. В общем, пишущей братии работы хватало. Читателям старались навязать давным-давно выработанный партийной пропагандой стереотип: раз изменник, предатель, шпион — значит, растленный тип, предавший Родину из самых низменных побуждений — деньги, женщины, выпивка, всякие извращения человеческой натуры… Кстати, сам Пеньковский участвовал в создании такого представления о себе. Во время следствия он показал: «…я являлся носителем многих недостатков — был завистлив, себялюбив, тщеславен, имел карьеристские тенденции, любил ухаживать за женщинами, имел женщин, с которыми сожительствовал, ходил по ресторанам, еловом, любил легкую жизнь. Все эти пороки подточили меня и я сорвался… стал негодным человеком и предателем». и во время судебного процесса от своих слов не отказался.
