В спецслужбах трех государств - Голушко Николай Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— За физкультуру…
— Отлыниваешь от сдачи нормативов по физической подготовке?
— Я сказал товарищам, что не посещаю занятия, потому что здоров. Я рассуждаю так: здоровому человеку физкультура не нужна, а больному уже вредна.
— Понятно. А выговор-то за что объявили?
— За мою шутку. Я заявил им, что если бы физкультура была полезна, то в квартире моего знакомого еврея вместо пианино стояли бы спортивные приспособления…
В отношении постановки на партийный учет мною нарушилась сложившаяся традиция: председатели КГБ СССР Андропов, Чебриков, Крючков всегда были в парторганизациях разведывательных подразделений, чем подчеркивалась значимость разведки в системе государственной безопасности. Я же посчитал на данный момент более важной организаторско-управленческую деятельность КГБ. За работу разведки не приходилось беспокоиться, так как ее возглавлял опытный, вдумчивый руководитель с огромным стажем зарубежной работы — генерал Леонид Алексеевич Макаров, который в последующем уехал в Москву одним из руководителей союзной разведки.
Главой инспекции был назначен Марчук, компетентность и организаторские способности которого сказались на повышении общего уровня оперативно-служебной работы не только сотрудников инспекции, но и чекистов во многих областных органах. Мое предложение он воспринял без восторга, так как мог претендовать на освободившееся генеральское место в своем управлении. Пришлось убеждать его в том, что в инспекции ему предстоит заниматься комплексом ведущих проблем обеспечения государственной безопасности на Украине, планировать и контролировать деятельность 25 областных органов КГБ, а это значит существенно расширить личный кругозор, познать особенности обстановки в регионах республики. Думаю, что этот участок работы помог своим опытом становлению Марчука в последующем главой украинского правительства.
В короткие сроки устранить и изжить недостатки, естественно, трудное дело. Нельзя сказать, что многое зависело только от меня, помогали заместители. Но в двух направлениях: усилении требовательности в соблюдении законности и улучшении информационной работы — удалось изменить положение существенным образом.
Когда я стал изучать причины имевших место пусть единичных нарушений законности, то увидел, что исходили они от слишком вольного толкования таких понятий, как «националистические, идейно вредные проявления», «клевета на советский общественный строй». Ни один «сигнал» о каких-либо «высказываниях националистического характера» не оставался без тщательной проверки лица, его допустившего. Ни одно спорное суждение по вопросу истории Украины, высказанное вразрез с официальной идеологической линией, не оставалось без внимания или воздействия (гласного или негласного) со стороны КГБ. Нашумевший труд писателя И. Дзюбы «Интернационализм или русификация» по настоянию идеологов ЦК Украины был признан экспертами и учеными «антисоветским». Согласно действующему Уголовному кодексу, было достаточно доказать лишь факт «хранения и распространения» текста этой широко разошедшейся нелегально книги, чтобы привлечь ее обладателя к судебной ответственности.
На этой зыбкой для закона основе нередко применялись ограничительные меры, профилактические беседы, что приводило к неоправданному вмешательству в события, находящиеся за пределами компетенции органов госбезопасности. В этой деликатной сфере деятельности органы КГБ республики стали работать, опираясь на действующее законодательство, более требовательно и взвешенно.
Информирование КГБ СССР и ЦК Компартии Украины по важнейшим проблемам обеспечения безопасности страны и республики считалось одним из показателей общего состояния оперативно-служебной деятельности. Многие докладные записки КГБ Украины рассылались в ЦК КПСС, московские ведомства и министерства. Это важная часть работы КГБ, о чем свидетельствует тот факт, что в наши дни задача информирования Президента и руководства страны спецслужбами закреплена законом. Я старался поставить работу так, чтобы информация содержала сведения о глубинных тенденциях и явлениях в украинском обществе. КГБ стремился сообщать о фактах, которые могли вызвать социальное недовольство, создающих угрозу политической, экономической стабильности, а также о причинах и условиях, их порождающих. Информирование со стороны КГБ давало возможность почувствовать сложные проблемы, выделить болевые точки в жизни населения республики.
Докладные записки Комитета направлялись в ЦК на имя Щербицкого, а по ряду проблем — по адресам руководителей Верховного совета и правительства. Мне было известно, что Щербицкий в начале моей работы проявлял настороженность по поводу того, не будет ли новый председатель направлять дополнительные сведения в Москву о политических или каких-либо деликатных ситуациях в республике помимо тех, о которых докладывали ему. В итоге между нами была достигнута договоренность о том, что текущие оперативные мероприятия Щербицкому письменно докладываться не будут, кроме реализации серьезных операций органов государственной безопасности, которые могли вызывать общественный резонанс в республике. Была выработана технология взаимной информационной связи: резолюции Щербицкого на документах КГБ стали передаваться нам из ЦК. Это помогало узнать оценку партийными инстанциями конкретной информации органов госбезопасности, актуальность затрагиваемых в них проблем. Здесь я хочу отметить такую особенность личности Щербицкого: все указания и резолюции делались им только лично, собственноручно. Я не помню ни одного случая, чтобы резолюции на документах из КГБ готовились его помощниками.
В процессе информирования ЦК Комитетом иногда вносились конкретные предложения о мерах, которые следовало бы осуществить для нормализации обстановки. Высказываемые рекомендации не являлись обязательными для партийных инстанций. КГБ не стоял над партией, как зачастую старались это преподнести наши оппоненты. В ЦК сами решали, как поступать с материалами органов госбезопасности.
Повышалась ответственность за объективность представляемой информации. На мне лежала двойная ответственность: только первое лицо КГБ республики подписывало докладные записки в ЦК КПУ и Москву. Количество направляемых в ЦК документов увеличилось и стало значительным: в 1987 году на имя Щербицкого было адресовано 198 (годом ранее — 36) информационных и докладных записок. В этом же году КГБ УССР информировал правительство и заинтересованные ведомства о предпосылках и назревании аварийных, чрезвычайных ситуаций в промышленности 1150 раз.
Скажу откровенно, что в реализации информационных потоков мне во многом помогало знание работы центрального аппарата КГБ СССР. К примеру, на основе обобщения оперативных данных о поведении иностранцев из капиталистических стран на территории республики вместе с секретарем ЦК КПУ Юрием Ельченко были внесены предложения по улучшению организации приема представителей западного дипломатического и журналистского корпуса. При МИД республики создавался пресс-центр для работы с иностранными дипломатами и журналистами, им предоставлялась возможность получать сведения о жизни республики, а не рыскать по подъездам домов в поисках своих информаторов и «друзей».
Многое в познании действительной обстановки в республике дало мне знакомство с положением дел на местах. За полгода работы я встретился с коллективами областных управлений КГБ Донецкой, Крымской, Днепропетровской, Ворошиловградской, Львовской и Киевской областей, ряда крупных городов в этих регионах. Руководящий состав областных управлений я призывал учиться работать в условиях расширяющейся демократизации и гласности, повышать организованность и исполнительную дисциплину, быть непримиримыми по отношению к отклонениям от законов, ведомственных приказов и инструкций, а также к любым нарушениям прав граждан. Оперативный состав областных управлений ориентировал на глубокое знание общественно-политической обстановки, своевременное реагирование на ее изменения, а также на умение вовремя повернуться лицом к человеку, не прибегая к специфическим методам, особенно уголовно-наказуемого характера.
