Сказки народов Югославии - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (версия книг TXT) 📗
Тогда судья взял палку и отлупил их как следует. На том и расстались.
Хорватия. Перевод с сербскохорватского М. Волконского
А ПРАВДЫ НИ НА ГРОШ
Жили-были три брата. Уж такие богатые парни: двое голы как соколы, а у третьего ни рубахи на теле, ни шапки на голове. Слыли они добрыми охотниками, да ружей не имели. Пошли раз до зари на охоту и убили трех зайцев: по двум промахнулись, а третий удрал. Идут через лес, видят лачуга, в ней ни души, они и просят бабушку:
— Дай-ка нам, бабуся, три горшка — зайцев сварить.
Она им подает три горшка — два разбитые, а у третьего дна нет. Разрезали братья свою добычу, поставили зайцев вариться, а огня-то нет. Тут заметили они на верхушке дуба свет.
— Господи, что там такое? — сказал старший брат и подошел к дубу.
Видит, на верхушке дуба сидит медведь: разжег там огонь, насадил на вертел вола и жарит его. Полез старший брат на верхушку дуба попросить огня, а медведь сгреб его лапой и говорит:
— А! Добро пожаловать! Тебя-то мне и надо. Съем тебя на обед, а вола на полдник!
Второй и третий брат тоже полезли на дуб. Медведь и их сгреб за шиворот и сказал им те же слова. Ничего не поделаешь, пришло, значит, время с жизнью расстаться. Братья - в слезы. Сжалился медведь и говорит:
— Ладно, всех отпущу, коли расскажете мне какую-нибудь диковинную небылицу.
Первый брат начал, второй подхватил, а младший вот до чего договорился:
— Расскажу я вам сейчас небылицу, вы только ничему не верьте, там все враки, а правды ни на грош. Родился я на пятнадцать лет раньше своего отца. Когда отец родился, пошел я к попу, прошу отца окрестить, а поп не хочет без разрешения бога. Пошел я домой, голод и жажда одолевают, иду еле жив. Повстречалась мне женщина — спрашивает, что со мной. Я ей всю правду и рассказал. Запустила она руку в передник, подает мне пригоршню бобов поесть дорогой. Напекло меня солнце, уморился я и лег под дубом отдохнуть, а в кармане еще три боба осталось. Я крепко уснул и во сне повернулся на другой бок. Все три боба выпали на землю и проросли. Проснулся я, поглядел перед собой, а бобы-то выросли до самого неба. Ну, обрадовался я, стал подниматься по стеблю, от веточки к веточке, от стручка к стручку — вот и очутился на небесах. Самого господа бога узрел, многомилостивого: обедает, хлеб с сыром кушает, да только меня не угощает — ни кусочка не дал. Поклонился я ему и попросил дозволения предстать пред его светлым ликом. Рассказал я богу про свою докуку. Бог сразу за дело: взял в руки большое перо и написал, братец ты мой, длиннющее письмо попу с приказом окрестить моего отца. Повеселел я, хочу на землю спуститься — глядь, а бобов-то и нет. Что же случилось? Шли козы на пастбище, набрели на бобы, перегрызли стебли, и у меня уже не было пути на землю. Что тут делать, как тут быть? Пошел я опять к господу богу, рассказываю, что со мной приключилось. Бог дал мне отрубей, набил я ими полные карманы, а он и говорит: «Кидай отруби, по ним и спустишься».
Я так и сделал, да вот беда: отрубей не хватило. Что ж теперь делать? На мое счастье, засунул я за пояс моток пряжи. Стал ее сучить да по ней спускаться, а до земли все-таки не хватает. Измучился, ничего придумать не могу: оборву, подвяжу, оборву, подвяжу — все до земли не достает. Тут вспомнил я, что на голове у меня чуб. Отрезал я его и стал выдергивать волосок за волоском, вяжи да подвязывай — ни конца, ни краю, небо высоко, земля далеко, ничего и не выходит. Мне стало не по себе, взял я сердце крепко в руки и прыг со страшной высоты. Бац! Упал в живую изгородь и завяз по самую шею. «Ой, батюшки, караул!» — стал я звать на помощь. Что делать, куда податься? Вылезай, выбирайся, поднимайся, брат, — ну кое-как и выполз. Побежал домой, взял большой деревянный молоток, чтобы разломать изгородь. Едва удалось ее разбить: жара стояла сильная, и все замерзло. Устал я, жажда томит, пошел воды напиться, солнце печет, а вода в колодце замерзла. Смотрю кругом — нет ли где камня. «Знаю, что сделаю», — подумал я, взял ножик, отрезал себе голову, разбил ею лед, напился всласть и пошел дальше. Отошел немного, вижу — дуб стоит, а на дубе человек молотит просо, солома падает на землю, а зерно остается на верхушке дуба. «Что ты делаешь, сердечный, как это у тебя солома падает на землю, а зерно остается наверху?» А молотильщик в ответ: «Ты дивишься этому, а тому не дивишься, что ты без головы».
Ударил я себя по лбу — ив самом деле, где же моя голова? Вспомнил, что оставил ее там, где лед разбивал. Побежал к колодцу и нашел там собственную голову. Взял и приставил ее на место, а когда пришел домой вижу, что приставил ее наоборот: затылок — спереди, а нос сзади.
Вот тебе, медведь, небылица — вранья сколько хочешь, а правды ни на грош, — заключил младший брат.
Медведю сказка пришлась по душе, он и говорит:
— Ты ловко соврал, ступай домой, не трону вас.
Далмация. Перевод с сербскохорватского М. Волконского
ПАУК И ЛИХОРАДКА
Быль это или небылица, а случилось так, что встретились паук и лихорадка и пошли вместе по свету. Ходили, ходили, устали и остановились отдохнуть на винограднике у сторожа.
— Не пойду дальше, — говорит лихорадка. — Устала я, а до города далеко. Останусь у сторожа.
— А я отдохну немного и пойду в город, — говорит паук.
Через некоторое время паук ушел. А лихорадка, как осталась одна, напала на сторожа и ну его трепать. Сторож как схватил мотыгу и давай копать, пока его пот не прошиб. Лихорадка его и отпустила. На другой день она опять на него напала, а он опять стал копать землю, пока его в пот не ударило. Так бывало каждый день, и в конце концов лихорадке надоело, и она убежала от сторожа.
А паук пришел в город и устроился в комнате у барина. Но только он начал плести паутину, как пришла служанка с метлой и тряпками и всю его работу испортила. На другойдень паук снова принялся за паутину, но опять пришла проклятая служанка и испортила все его рукоделье. Так повторялось изо дня в день.
Паук понял, что ему здесь не житье, и пошел бродить по свету. Встречает он свою старую приятельницу — лихорадку. Рассказали они друг другу о своих несчастьях и решили поменяться местами: паук пойдет в хижину сторожа, а лихорадка — к барину в город.
Пришла лихорадка к барину, напала на него, — тот сразу задрожал, скорее лег в постель и послал за лекарем. Много он намучился-настрадался от лихорадки.
А паук пришел в хижину сторожа и тихо, мирно разукрасил ее паутиной. Сторож ему нисколько не мешал, и паук зажил в спокойствии.
Сербия. Перевод с сербскохорватского М. Волконского
ЭРО С ТОГО СВЕТА
Однажды турок с женой работали на кукурузном поле. В полдень муж пошел напоить коня и привязать его на новом месте, а жена прилегла в тень отдохнуть. Откуда ни возьмись Эро.
— Бог в помощь, турчанка!
— Спасибо. Откуда ты?
— А я с того света пришел.
— Да не может быть! А не встречал ли ты там моего Мую? Он всего несколько месяцев как умер.
— Как же, как же! Это мой ближайший сосед.
— Ну, как он? Как ему там живется?
— Слава богу, здоров. Да только вот плохо без денег. Не на что табаку купить, а как соберутся друзья, так ему и за кофе заплатить нечем.
— А ты не собираешься туда возвращаться? Может, снесешь ему немного деньжонок? — спрашивает турчанка.
— Отчего же не снести, я как раз туда и иду, — говорит Эро.
Турчанка побежала, взяла кошелек, который муж оставил там, где скинул одежду, и все деньги отдала Эро для передачи Муе. Схватил Эро деньги, сунул их за пазуху и побежал вдоль речки. Не успел он скрыться из виду, как приходит турок. Жена к нему:
— Подумай только, тут сейчас был человек с того света. Сказал, что знает нашего Мую и что ему плохо там без денег: не на что ни табаку купить, ни за кофе заплатить. Я и дала ему все деньги, что у тебя были в кошельке, чтобы он их Муе отнес.
