Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец - Мильтон Джон (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Нельзя ли придумать какое-нибудь более безопасное предприятие? Есть одно место (если пророческое сказание, издревле существовавшее на Небе, не ложно), другой мир, счастливое жилище какого-то нового существа, называемого Человеком. Он во всем сходен с нами, хотя не столь совершенен и могуществен, но возлюблен небесным Властителем выше всех созданий; Сам Он, в собрании богов, объявил на это Свою волю, подтвердив ее клятвой, потрясшей Небеса. Вот к этому новому миру направим все наши мысли, исследуем, какие создания живут там, из какого вещества они созданы, какими одарены качествами, в чем их сила, в чем их слабость; узнаем, как лучше напасть на них, хитростью или насилием. Путь к Небу закрыт для нас; Всевышний Владыка спокойно восседает там, твердо уверенный в Своей силе, но тот мир, может быть, лежит где-нибудь далеко от небесного царства, и охрана его представлена самим его обитателям. Может быть, нам удастся достигнуть там чего-нибудь: или мы опустошим весь тот мир, внезапно напав на него и спалив его адским пламенем, или неограниченно завладеем им, как нашей собственностью, и изгоним слабых его обитателей, точно так же как были изгнаны мы сами, или же не будем их изгонять, а лучше привлечем их на свою сторону; тогда Бог, их Творец, став их врагом, с раскаянием, собственной рукой уничтожит Свое же создание. Это превзойдет обыкновенное мщение; мы смутим радость, какую Ему доставляет наше несчастье, а сами возликуем от Его смущения, когда Он увидит, как нежно любимые Им дети стремглав полетят в бездну, чтобы разделять наши муки, и станут проклинать свое тленное рождение и счастье, так скоро погибшее. Подумайте, что лучше: решиться на эту попытку или сидеть здесь во мраке!»
Эта адская мысль раньше приходила Сатане, и отчасти была высказана им: кто же, кроме него, виновника всех зол, мог придумать такое черное злодеяние – сгубить человеческий род в самом корне, опутать Землю своими сетями, смешать ее в одно с адом, все это в насмешку Всесильному Творцу? Но их ненависть всегда служит лишь возвеличению Его славы. Дерзкий план Вельзевула привел в восторг всех представителей Ада; глаза их засверкали радостью. Все единодушно подают голос за предложение Вельзевула, и он так продолжает свою речь:
«Бессмертные, вы мудро обсудили, мудро окончили продолжительный совет: ваше великое решение соответствует вашему величию; оно поднимет нас из глубины преисподней и, назло судьбе, снова приблизит к нашему первоначальному жилищу. Может быть, вознесясь к блестящим пределам, при помощи оружия, преследуя свою цель, мы наконец пробьем себе путь в Небо, или, по крайней мере, найдем убежище в какой-нибудь иной сфере, куда будет проникать чудесный свет Небес; там благотворные лучи востока разгонят эту тьму; чистый, прозрачный воздух дыхнет на нас своим ароматом и залечит язвы, причиненные этим разъедающим пламенем.
Но кого же мы пошлем разыскать тот новый мир? Кто способен на это? Кто решится измерить блуждающими стопами неизмеримую бездну, мрачную, бездонную? Кто отыщет неведомый путь сквозь эту осязаемую мглу, чьи крылья столь неутомимы, чтобы удержать над необъятной пропастью, пока он долетит до счастливого острова? У кого хватит столько сил, столько уменья? Какой хитростью пройдет он мимо ангельской стражи, бдительно и зорко охраняющей все пространство до Неба? Тут нужна чрезвычайная осторожность; строг должен быть наш выбор; ведь мы вверяем этому посланцу всю нашу надежду, последнюю надежду!»
Он закончил и сел, пытливо устремив глаза на собрание; он ждал, кто согласится с ним, или будет его оспаривать, но все безмолвны, все погружены в глубокую думу, взвешивая опасность; каждый с изумлением читает на лице другого тот же ужас, какой леденит его самого. Между всем этим цветом небесного воинства, между всеми этими героями, не побоявшимися объявить войну Небу, не находилось никого, кто бы отважился вызваться или согласиться в одиночку предпринять страшное путешествие. Наконец, Сатана, который теперь в своей славе возвышался над всеми своими собратьями, с царственной гордостью, полный сознания своего превосходства, спокойно произносит:
«О Небесное племя, не без причины поражены мы недоумением и храним глубокое молчание, мы, неустрашимые. Длинен и тяжел путь, ведущий от Ада к свету; тюрьма наша крепка; этот громадный огненный свод, угрожающий пожрать нас в своем неистовом пламени, окружает нас девять раз; врата из горящего адаманта крепко заперты над нами и непреодолимо заграждают всякий выход. Но если кто-нибудь и прошел через них, если только это возможно, его встретит тотчас же глубокая пустота хаотической Ночи; широкая ее пасть поглотит дерзкого, который отважится погрузиться в ее бездну, угрожая ему совершенным уничтожением. Если же он избежит ее и попадет в какой-либо новый мир или неведомую страну, что ожидает его? Неизвестные опасности. А бегство трудно. Но, о благородные мои собратья, я не был бы достоин этого трона, не заслуживал бы своего царского сана, окруженного величием и облеченного властью, если бы препятствия и страх перед опасностью удержали меня от попытки на то, что вы признали необходимым для общего блага. Как я, приняв на себя царское достоинство, власть, откажусь от опасностей, так же неизбежно связанных с моим саном, как и принадлежащие ему почести! Чем выше тот, кто царствует, тем больше выпадает на его долю того и другого. Итак, могучие Власти, гроза Неба, несмотря на ваше падение, вы оставайтесь здесь, пока здесь должно быть наше жилище, и придумайте, чем облегчить настоящее бедствие и сделать Ад более сносным, если есть такое средство, такие чары, чтобы утешить, успокоить, заглушить страдания этой ужасной жизни. Бдительно следите за недремлющим врагом, а я полечу через черную бездну и за пределами хаоса попытаюсь найти избавление всем нам. Я один беру на себя это предприятие, – никто не разделит его со мной!»
С этими словами Монарх поднимается, предупреждая тем всякое возражение. Он боялся, чтобы другие полководцы, воодушевленные его примером, не вызвались теперь (будучи уверены в отказе) на то, чего так страшились минуту назад; между тем, это поставило бы их в ряды его соперников и им бы дешево досталась слава, которую ему предстояло приобрести ценой громадной отваги. Но повелительный голос их царя страшен им не меньше, чем самое предприятие; все разом встают вместе с ним, и шум, какой они производят, подобен отдаленным раскатам грома. Все раболепно преклоняются перед ним, восхваляют его как бога, равного Всевышнему Царю Небес: они выражают в своих хвалах, как высоко они ценят то, что он жертвует собой для общего блага. При всем упадке этих отверженных Духов, все добродетели не заглохли в них: пусть на земле порочные люди не хвалятся прекрасными на вид делами, которые внушают им одно высокомерие или затаенное тщеславие, прикрытое маской благородного рвения.
Так мрачно кончились их нерешительные совещания, и они превозносят своего несравненного властелина. Так, пользуясь сном северного ветра, поднимаются с горных вершин темные тучи и застилают собой улыбающееся небо; угрюмая стихия засыпает потемневшие луга снегом или изливает на них ливни; если же к вечеру солнце ласково улыбнется прощальными лучами, – поля оживают, птички снова начинают щебетать, блеющие стада наполняют холмы и долины радостными звуками. О, стыд людям! Между демонами царствует нерушимое согласие, один человек живет в вечном раздоре с себе же подобным разумным созданием. Несмотря на то, что его поддерживает надежда на божественное милосердие, несмотря на заповедь Божью, провозглашающую мир, он постоянно возбуждает вражду, ненависть, ссоры; в кровопролитных войнах люди опустошают землю, уничтожают друг друга, будто у них и без того мало адских врагов (что должно бы побуждать нас к согласию), которые день и ночь хлопочут об их гибели.
Стигийский [57] совет окончился; расходятся великие адские чины. Среди них гордо шествует их могучий властелин; казалось, он один мог быть противником Неба, как был единственным грозным царем ада. В пышном своем великолепии подражая блеску Всевышнего, он окружен сонмом пылающих серафимов, с блестящими знаменами и грозным оружием. Он повелевает трубными звуками возвестить великое решение совета. Немедленно четыре быстрокрылых серафима, обратясь к четырем странам света и приложив к губам звучный металл, трубят великую весть; далеко разносится она по всем ущельям ада; отовсюду раздаются ей в ответ оглушительные восторженные крики.
