Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен (версия книг .txt) 📗

— Самое трудное в нашей державе — это просветить народ. Сын Неба пригласил вас, чтобы вы помогли ему выбрать верный путь. Но невежественная толпа не признает вашего учения, не слушает вас и твердит: «Сын Неба доверился обманщику-даосу!» Это очень огорчает меня, ибо позорит нашу страну. Я прошу вас приложить все свое умение и утихомирить народ, положить конец его сомнениям и неверию, вернуть толпу к покорности и смирению.

— Это проще простого, — улыбнулся даос. — Я отлично знаю астрологию, медицину и гадание — мне ничего не стоит сделать людей счастливыми и избавить их от мучений, дабы они могли полностью отдать себя служению государю.

Обрадованный Лу Цзюнь тут же распорядился расклеить в Запретном городе и за его пределами обращение к народу. А что говорилось в нем — об этом в следующей главе.

Глава тридцатая

О ТОМ, КАК СЫН НЕБА ВОЗНОСИЛ МОЛИТВУ НА ГОРЕ ТАЙШАНЬ И КАК В ЗАГОРОДНОМ ДВОРЦЕ ФЕЯ ЛАЗОРЕВОГО ГРАДА ИГРАЛА НА ФЛЕЙТЕ

Итак, Лу Цзюнь повелел развесить в Запретном городе и за пределами его обращение к народу, в котором говорилось:

Читая обращение, жители столицы с сомнением качали головой, — ни один не рискнул пойти к даосу. Тогда Лу Цзюнь послал к нему свою жену и наложницу, наказав им вымолить у него детей для себя и знатности и богатства для мужа. Последовав его примеру, многие вельможи и сановники начали посылать своих жен и наложниц с просьбами о богатстве и славе. И поползли по столице слухи о том, что во Дворце Безупречной Честности творятся подозрительные дела…

Тем временем, получив приказ о высылке из столицы, Су Юй-цин отправился к Южному морю. Министр Инь, прочитав указ об отставке, отбыл вместе с семьей в родные края. При дворе остались лишь верные Лу Цзюню сановники. Хотел покинуть свой пост и Лэй Тянь-фэн, обеспокоенный событиями в столице и возмущенный ссылкой Яна, однако император задержал старого воина.

Как-то Лэй поднял глаза к небу и взмолился:

— О вечно голубое небо! Почему ты оставило своими заботами Минскую державу? Отчего верные подданные государя томятся в изгнании, а двор заполнили предатели и корыстолюбцы? Семьдесят лет над нашей страной простиралось твое благоволение, а ныне отчизна неудержимо идет к гибели. Я не могу смириться с этим!

Он схватил секиру, прошел в дворцовую приемную, пал ниц перед Сыном Неба и, не стыдясь своих слез, проговорил:

— Основатель нашей державы, великий Тай-цзу, [291] дал своим потомкам возможность сотни лет править страной в мире и благополучии. Ныне же государство попало в руки предателей, которые ведут его в пропасть. Ваше величество не замечает, к несчастью, что творится вокруг него, поэтому прошу вас: позвольте мне этой секирой срубить голову шарлатану-даосу и изменникам-вельможам, дабы народ снова обрел счастье!

Император гневно сдвинул брови.

— Да как ты смеешь предлагать мне такое? Или забыл воинский устав?

Стоявший возле трона Лу Цзюнь накинулся на Лэя:

— Ты за кого, бессовестный? Наверно, за Яньского князя, а не за своего государя?!

Лэй вспыхнул, кинул на изменника испепеляющий взгляд и крикнул:

— Слушай, Лу Цзюнь! Ты разогнал всех преданных слуг государя и заполонил двор проходимцами, чтобы тебе одному достались ласка и доверие Сына Неба. Но куда денешься ты, когда настанет час гибели государства?

Лицо Лу Цзюня пошло красными пятнами. Он наклонился к императору.

— Этот нахал — верный пес Яньского князя, он готов служить только дерзкому ссыльному и пренебрегает вами. За оскорбление вашего величества должно лишить его всех наград и званий и выгнать вон из столицы!

Сын Неба кивнул и подписал указ о высылке Лэй Тянь-фэна на север, в земли Дуньхуан. [292] Глотая в бессильной ярости слезы, Лэй процедил сквозь зубы:

— Хорошо, пусть я грубый вояка! Я ухожу, не покарав предателей и оставляя войско в их грязных руках. Не знаю, что будет со мной, но верю: настанет день, и мы встретимся в преисподней!

Император обомлел от такой дерзости и велел Лэю немедленно убираться из дворца. Тот поклонился, поднял глаза к небу и вздохнул.

— Я слишком стар и не увижу, как вернется сюда Яньский князь, как полетят тогда головы предателей. А жаль!

Он выбежал из дворца, вскочил в седло и поскакал в Дуньхуан.

Теперь, после изгнания Лэя, Лу Цзюнь прибрал к рукам всю власть при дворе. Одно беспокоило его — народ продолжал выражать недовольство. Вельможа вновь призвал к себе даоса Голубое Облако:

— Глупый народ отвергает ваше учение, не желает следовать вашим наставлениям, используйте же свою магию, чтобы положить конец разброду в мыслях!

— И это не составит труда, — усмехнулся даос.

Он произнес заклинание, сорвал несколько травинок и подбросил их в воздух, они превратились в бесов, которые тотчас разбежались по столице и начали хватать всех недовольных деяниями властей и загонять их в темницы. Скоро жители впали в уныние, все недовольные смолкли, ибо каждый боялся теперь открыть рот.

Лу Цзюнь торжествовал. Он разослал во все концы страны гонцов собирать сведения о всеобщем счастье. Местные власти выдумывали вовсю: одни говорили, что видели пляшущих фениксов, другие утверждали, что объявился Единорог, третьи клялись, что стала прозрачной Желтая река. Лу Цзюнь велел составить опись доказательств счастья и преподнес свиток императору.

— Небо одарило нас своей милостью, указав верный путь к благоденствию! Вашему величеству следует вознести молитву со священной горы и принести в дар Небу драгоценные каменья, зарыв их на вершине, а затем очистить дух и тело от земной скверны и отправиться на берег моря, где встретиться с небожителями вторично и добиться исполнения всех своих желаний.

Обрадованный император справился об удачном дне и, когда он настал, отправился к горе Тайшань, наказав вельможам и чиновникам не оставлять государственных дел в его отсутствие. Сына Неба сопровождали в паломничестве Лу Цзюнь, Дун Хун и десять самых верных приближенных. С процессией шли более ста военных и гражданских чинов, тысяча телохранителей, десять тысяч воинов с военачальниками, даос Голубое Облако и маги. На сотни ли растянулось шествие с конями, экипажами, повозками, носильщиками. Императора от границы до границы каждого уезда провожали еще местные управители. Была третья, весенняя, луна. Крестьян понуждали бросать полевые работы и расчищать дороги для величественного шествия. По дворам переловили всех кур и даже собак — нужно было кормить воинов, у народа отобрали всех лошадей и волов — нужно было везти императорскую поклажу. Народ негодовал и роптал.

Процессия наконец достигла царства Лу. [293] Сын Неба пожертвовал на алтарь Конфуция вола, барана и свинью. Проезжая мимо Цюели, родного селения Совершенного мужа, император посетовал, что не слышно ни музыки, ни чтения стихов, и обратился к Лу Цзюню:

— Известно, что Совершенный муж был величайшим мудрецом. Что сказал бы он, проведав о цели нашего путешествия?

— Великий мудрец и сам возносил небесам молитвы, — ответил Лу Цзюнь, — это делали также прославленные правители древности Яо и Шунь. Будь они живы, непременно порадовались бы деяниям вашего величества!

Император удовлетворенно улыбнулся.

Когда шествие достигло наконец горы Тайшань, государь выбрал подходящее место, вознес небесам молитву и зарыл недалеко от вершины куски драгоценной яшмы, предназначенные в дар небожителям. Затем он начал спускаться вниз и, пройдя половину пути от вершины, оглянулся: над горой появилось белое облако и из него донеслись слова благодарности.