Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен (версия книг .txt) 📗

Когда спустился вечер, Голубое Облако встал, поклонился, обратив взор к северу, затем вместе с магами пал ниц, поднялся и приблизился к Сыну Неба:

— Сегодня ночью Нефритовый владыка устраивает пир у себя во дворце, все небожители будут гостями, среди них Сиванму, Чисун-цзы [285] и Ань Ци-шэн. В третью долю четвертой стражи они сойдут к нам, но в пятую долю пятой стражи вновь поднимутся на небо. Прикажите возжечь благовония и ожидайте гостей!

Сын Неба взглянул на Лу Цзюня — тот расставил повсюду огромные курильницы и зажег ароматные травы. Волшебные запахи наполнили павильон.

И вот в небе засверкали огни Семизвездья, по водяным часам наступила четвертая стража. На западе появились две синие птицы, небесные существа медленно подлетели к павильону и опустились на перила. Голубое Облако воскликнул:

— Прибывает Повелительница Запада богиня Сиванму!

Послышалась небесная музыка, и к павильону на луанях приблизились две феи — в их волосах семь драгоценных каменьев, на них многоцветные юбки, подхваченные поясами с жемчужными подвесками. Феи сошли с луаней и направились к императору. Он встал и приготовился к приветствиям, но феи проговорили:

— Мы служанки Повелительницы Запада, а наша госпожа — вот она!

Сын Неба посмотрел, куда указали феи: там небо затянула тончайшая дымка, появилось пестроцветное облако, на котором восседала Сиванму — в головном уборе, напоминавшем очертаниями птицу феникс и усыпанном драгоценностями, — в сопровождении десяти небесных дев с пышными веерами и великолепными стягами, и спутниц богини Запада несли на себе луани и фениксы. Ослепительное сияние и неземные ароматы исходили от небесной процессии.

Голубое Облако вместе с магами спустился к подножию павильона, чтобы приветствовать гостью и проводить ее в залу. Сын Неба, сложив на груди ладони, склонился перед Сиванму и пересел на второе место, обратившись теперь лицом на запад. Десять небесных дев расположились возле своей госпожи. Только теперь император поднял глаза на Повелительницу Запада: молодое красивое лицо, безыскусные манеры, вся она что прекрасный цветок, волосы отливают изумрудом, глаза светлые и чистые, будто осенняя река.

Сын Неба обратился к небесной гостье:

— Тысячу лет назад вы вместе с чжоуским князем напевали «Белые облака», но ваше лицо и сегодня молодо и прекрасно. Поведайте нам о радостях жизни в Небесной столице!

Улыбнулась Сиванму.

— Как странно: небесный конь не успел выщипать траву, что растет возле моего жилища под Персиковым древом, а в мире людей пролетела уже тысяча лет!

Сын Неба подивился ее словам и вдруг заметил, что в павильоне появились неизвестный юноша верхом на олене и старец с корзиной, наполненной травой. Повелительница Запада молвит:

— Этот юноша — мой сосед Ань Ци-шэн, а старца зовут Чисун-цзы, он собирает травы под горой Тайшань. Оба тоже ваши гости сегодня.

Сын Неба приветствовал прибывших и усадил их на третье место и на четвертое место. Сиванму обратилась к ним:

— Что же принесли вы в подарок повелителю великой Минской империи? Чем отличите вы его за добродетели?

Ань Ци-шэн с улыбкой вынул из рукава красный плод и протянул императору.

— Это небесный жужуб. [286] Стоит вкусить его, — вы забудете о чувстве голода и проживете пятьсот лет.

За ним к Сыну Неба подходит старец Чисун-цзы.

— Я житель гор, меня убаюкивает свист ветра в сосновых ветвях, питаюсь я сосновыми иглами, потому никогда не хвораю и сохранил бодрость и живость до старости, ведь мне как-никак пятнадцать тысяч лет. В корзине у меня сосновые иголки, дарю их вам.

Он передал императору свою корзину, а Сиванму улыбнулась и вымолвила:

— В саду у себя я вырастила персиковые деревья, да озорник Дунфан Шо [287] утащил их плоды. Осталось всего пять персиков, их я принесла вам в дар. Стоит съесть их простому смертному — он проживет пять тысяч лет!

Она приказала служанкам преподнести плоды Сыну Неба. Те положили персики на подносы, украшенные драгоценными каменьями, и выполнили повеление госпожи. Император с поклоном принял подарок и спрашивает Повелительницу Запада:

— Многим ли людям удалось обрести бессмертие, к которому они издавна так стремятся?

Усмехнулась Сиванму.

— К небожителям ведут три пути: первый недоступен смертным, второй — через мудрость, третий — через святость!

— Почему же ханьский У-ди и циньский Ши-хуан не удостоились бессмертия, если всю жизнь свою они посвятили отысканию путей к нему?

Сиванму вопросительно глянула на Ань Ци-шэна.

— Кто такие эти У-ди и Ши-хуан?

— Ханьский У-ди — это Лю Чэ, циньский Ши-хуан — это люйский Чжэн. [288]

— Оба они были и остались смертными, — проговорила Сиванму. — Глупый Лю Чэ, чтобы привлечь внимание небожителей, собирал в медные подносы росу, но на берегах Фэньшуй вовремя одумался, потому в памяти людей он слывет великим. Люйский Чжэн, тот спалил лучами солнца пятьсот невинных юношей и девушек и закопал живыми в горах Лишань мудрейших людей своего государства — только глупец может после этого мечтать о бессмертии! Этот люйский Чжэн, [289] ваш циньский Ши-хуан, — злодей, каких и вообразить трудно!

Сын Неба в сомнении покачал головой.

— А нам говорили, будто вы посетили ханьского У-ди в его Дворце Увядших Цветов и подарили ему семь небесных персиков, — значит, это неправда?

Нахмурилась Сиванму.

— Выдумка! Если бы У-ди получил от меня чудодейственные плоды, [290] осенний ветер не завывал бы над его могилой.

— Почему же нас вы удостоили этого подарка? — спросил Сын Неба.

Сиванму уважительно отвечает:

— Вы родились не в пыльном земном мире, а в небесах, куда и вернетесь в свой срок, чтобы занять свое место среди обитателей Нефритовой столицы.

Довольный Сын Неба повелел, улыбаясь, принести чай. Однако гости не прикоснулись к угощению. Тогда император воскликнул:

— Начать песни и танцы!

Тотчас в сопровождении лютни зазвучала песня «Облачные ворота», запела флейта Цзы Юань, заиграла свирель Ван Цзы-цзиня, начались танцы, замелькали зеленые рукава женских нарядов, чарующие звуки музыки поплыли в небеса. Сын Неба ликовал, упиваясь зрелищем, ласкавшим его глаза и уши. Неожиданно ему доложили: наступила пятая доля пятой стражи, и Сиванму, Чисун-цзы и Ань Ци-шэн заторопились в обратный путь. Трижды император пытался удержать их, но они были непреклонны: сели на пестроцветные облака и уплыли на них, подгоняемых свежим ветром, в голубую даль. Долго в высях продолжала звучать небесная музыка, и слышались хвалы императору.

Государь стоял, глядя вослед небожителям, задумчивый и опечаленный. С этого дня он окончательно забросил дела и погрузился в изучение магии: с раннего утра закрывался во Дворце Безупречной Честности, проводя время за чтением древних книг. Даосу Голубое Облако он пожаловал звание академика и повелел министрам и всем прочим сановникам оказывать даосу высшие почести.

Тем временем при дворе началось брожение: те, кто были поумнее и пообразованнее, вспоминали добрым словом Яньского князя и сожалели об его отсутствии, простаки и невежды старались приспособиться к новым веяниям и предавались мечтам о бессмертии. А казна пустела, росли налоги и поборы, народ роптал. Император же требовал денег, ибо его занятия в Академии Безупречной Честности обходились недешево. Лу Цзюнь беспрекословно выполнял все желания государя, и однажды ему в голову пришла мысль: «Я слишком робко иду к намеченной цели — безраздельной власти в стране! Император полностью доверяет мне, но ведь есть у меня и враги, настал момент избавиться от них навсегда». Он придумал хитрый план, позвал даоса Голубое Облако и говорит ему: