Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен (версия книг .txt) 📗

А Сын Неба приказал Хуану приблизиться к трону и говорит:

— Нам принесли весть, что инспектор Ян Чан-цюй и советник Хун Хунь-то на подходе к столице. Повелеваем тебе выехать к ним и устроить торжественную встречу.

Хуан без промедления отправился исполнять повеление императора. Войско Яна находилось уже в ста ли от столицы. В парадных одеждах прибыл Хуан в стан инспектора. Тот распахнул ворота и выехал ему навстречу. После взаимных приветствий Ян пристально посмотрел на шурина: перед ним стоял не прежний Хуан, что разгульничал некогда в Павильоне Умиротворенных Волн, а деловитый и прилежный чиновник. Подивившись перемене, Ян отклонился назад и, улыбаясь, проговорил:

— Я несколько лет женат на вашей сестре, но за это время встретился с вами впервые. Вы не забыли юношу Яна, что был однажды на пиру в Павильоне Умиротворенных Волн?

— Я виноват перед вами, — поклонился Хуан, — доставил вам столько огорчений тогда. Прошу вас не сердиться на меня за прошлое.

Инспектор, рассмеявшись, заверил, что не помнит зла. Хуан пожелал познакомиться с советником Хун Хунь-то, однако Ян колебался, опасаясь, что тайна Хун раскроется. Вельможа настаивал, и знакомство состоялось. Когда посланец императора вошел в шатер Хун, то оторопел: перед ним был красавец воин — тонкие брови, алые губы, округлое румяное лицо, белые зубы — глаз не отвести. В своем парадном одеянии советник выглядел даже величественно.

Оправившись от изумления, Хуан вымолвил:

— Небо даровало нашей стране выдающегося деятеля. Ваше имя, непобедимый воин, разносится повсюду, словно гром в грозу. Я мечтал познакомиться с вами. Волею государя я удостоился счастья купаться в лучах вашей славы. Это большая честь для меня!

Хун бросила на Хуана испытующий взгляд: да, это не прежний правитель Сучжоу Хуан Жу-юй! Поклонившись, она отвечает:

— Хун Хунь-то обитал среди варваров, но благодаря беспредельной милости Сына Неба получил разрешение носить минское платье. Вот и вся его слава!

Услышав голос героя, Хуан подумал, что так звучит яшма под легкими ударами — до того нежными были звуки речи! Опять подивившись, он подумал: «Видимо, советник — дальний родственник цзяннаньской Хун. В мире много людей, чем-то похожих друг на друга, но такие, как Хун, не похожи ни на кого. Она была несравненная красавица, и другой такой быть не может. Как этот голос и это лицо напоминают Хун!» Он спросил:

— А сколько вам лет?

— Двадцать пять.

— Зачем вы меня обманываете? — улыбнулся Хуан. — Если вам больше двадцати, отчего вы так молодо выглядите?

Он потихоньку посчитал что-то на пальцах, снова улыбнулся и продолжал:

— По вашему лицу не скажешь, что вам больше семнадцати.

Хун насторожилась, подумав: «Конечно, Хуан Жу-юй изменился, но, похоже, не забыл меня и пытается выведать, кто же я на самом деле. Это опасно!»

— Зачем мне обманывать вас? — ответила она. — Просто я не отрекаюсь от веселья и земных радостей — вот и сохранил молодость. Не думаю, что достоин за это презрения или насмешки.

Хуан извинился и пожалел, что затеял эти расспросы. Он поднялся и отправился в шатер инспектора, которому сказал так:

— В южном походе вы обрели великолепного помощника. Я познакомился с ним и понял, что столько говорят о нем не понапрасну. Одно только удивительно — очень уж он похож на женщину!

— Ханьский полководец Чжан Цзы-фан покорил три царства, — рассмеялся Ян, — и был похож на женщину, но это не умалило его заслуг. То же справедливо и в отношении Хун Хунь-то.

Ян проводил гостя на отдых, вызвал Хун и говорит:

— Ну, рада была снова встретить правителя Хуана?

— За эти годы я перезабыла и милости и злодеяния всех моих врагов, — вздохнула Хун, — поэтому не осталось во мне ни радости от встречи с ними, ни ненависти к ним.

— А ведь он — твой благодетель, — улыбнулся Ян. — Если бы не происшествие на реке Цяньтан, ты не стала бы славным советником Хун Хунь-то.

Хун в ответ:

— Любопытно было смотреть, как он пытался угадать, кто я: цзяннаньская Хун или воин Хун Хунь-то. Удивительно, что он превратился в другого человека. Странно теперь и вспоминать, какой злобой горел он к юноше по имени Ян в Павильоне Умиротворенных Волн.

Наутро Ян приказал выступать, и вскоре войско достигло южных предместий столицы. Сын Неба повелел выслать навстречу победителям императорский экипаж и воздвигнуть трехъярусный помост, дабы подобающим образом встретить победоносные войска. Сопровождаемый военными и гражданскими чинами, он поднялся на возвышение и сел. И вот в розоватой от солнца пыли показался всадник, который на всем скаку подлетел к помосту, — то был начальник передового отряда Лэй Тянь-фэн. В ста шагах от возвышения он построил отряд. Вот подошло и все войско. Оно построилось для парада: трепетали развернутые знамена, блестели наконечники пик и копий, гром барабанов сотрясал небо и землю. У городских стен собрались огромные толпы любопытных — на десятки ли, словно облака по небу, разлились людские толпы. Инспектор и военачальники, все в алых халатах и блестящих кольчугах, с луками и колчанами через плечо, с флажками в руках возглавляли отряды. Под бой барабанов войска перестроились трижды и образовали четырехугольник. Грянула музыка, полилась победная песнь, воины пустились в пляс. Казалось, заодно с ними торжествовали и радовались горы и моря.

Один военачальник с флагом инспектора стал на первой линии, второй с трезубцем в руке — на второй слева, третий с секирой — на второй справа, на третьей линии стоял богатырь с копьем, на острие которого торчала голова Тосе, четвертую линию представлял сам инспектор с луком и колчаном и в кольчуге, в пятой линии стоял богатырь с флажком советника Хун Хунь-то, в шестой линии снова были слева военачальник с трезубцем, а справа — с секирой, на седьмой линии красовалась сама Хун с луком и колчаном и в кольчуге, далее стояли в ряд богатыри Лэй Тянь-фэн, Су Юй-цин, Ма Да, Дун Чу, Сунь Сань и многие другие. Опять грянула музыка, все военачальники взошли на второй ярус, те, что были чином пониже и держали кто секиру или трезубец, кто флажок, разместились по сторонам. Инспектор, держа голову Тосе в руках, поднялся на третий ярус, положил голову перед троном, отступил на три шага и по-военному приветствовал императора. Сын Неба поднялся и ответил поклоном со сложенными на груди руками. То было выражение благодарности героям.

Доложив государю, инспектор и военачальники сошли к простым воинам, устроили для них праздничную трапезу, велели музыкантам играть военные марши. Вино текло рекой, бряцало оружие, гремели, словно раскаты грома, радостные возгласы. Наконец возле шатра инспектора ударили в гонг — это было сигналом к завершению торжества. Воины поспешили по домам. Их и так уже тянули за руки, за рукава отцы и матери, жены и дети — одни смеясь, другие плача от радости, — заждавшиеся своих детей, мужей, отцов. Ни один воин из миллионного войска императора не погиб! Повсюду раздавалось: «Милость нашего государя и таланты инспектора Яна несравненны!»

Император с улыбкой оглядел восторженную толпу, он был доволен. Взглянув на сановных Хуана и Иня, промолвил:

— Наш Ян Чан-цюй превзошел ханьского Чжоу Я-фу! [245]

Сын Неба сел в экипаж и отправился во дворец. А Ян вместе с советником Хун Хунь-то направился к себе домой. Хун шепчет Яну:

— Мне неловко входить в дом в мужском платье.

— Перед государем тебе не было неловко, — улыбнулся Ян. — Разве мои домашние выше государя?

В сопровождении сотни воинов они вместе с Лотос и Сунь Сань въехали в столицу.

Тем временем в доме Янов готовились к торжественной встрече. Старик отец велел хорошенько вымыть пол в зале и приготовить богатое угощение. Госпожа Сюй сидела у ворот, поджидая сына, госпожа Инь хлопотала над вином и закусками, слуги сбились с ног.

Экипаж, в котором ехали Ян и Хун, остановился перед домом. Ян приказал слуге проводить Хун Хунь-то в его комнату, а сам вошел в дом и первым делом обнял отца. Старик всю свою жизнь отличался строгостью и сдержанностью, но сегодня не мог скрыть радости. Он повел сына внутрь, задыхаясь от счастья, возбужденный, даже не заметив, как с головы его слетела шляпа. А навстречу инспектору шла мать, она взяла его руки в свои и, заливаясь слезами, припала к его груди, прошептав: