Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь (е книги txt) 📗
Лекарь приготовил лекарство, под вечер Баоюй принял его, к концу второй стражи понемногу пришел в себя и попросил пить.
Лишь после этого матушка Цзя и госпожа Ван успокоились, и матушка Цзя повела тетушку Сюэ и Баочай к себе отдыхать.
Баоюй был уверен, что долго не проживет, и когда все разошлись, схватил за руку Сижэнь и, еле сдерживая рыдания, проговорил:
— Скажи, каким образом попала сюда сестра Баочай? Я хорошо помню, что батюшка выбрал мне в жены сестрицу Дайюй! Зачем же сестра Баочай ее прогнала? Я сам хотел ее об этом спросить, но побоялся. Слышишь, как плачет сестрица Линь?
— Барышня Линь больна, — заметила Сижэнь, не решаясь сказать Баоюю правду.
— В таком случае я пойду к ней, — заявил юноша, порываясь встать с постели. Но не хватило сил, уже несколько дней он не прикасался к пище. — Я скоро умру! — обливаясь слезами, проговорил Баоюй. — И сестрица Дайюй тоже. Поэтому передай бабушке мое заветное желание: поместить нас в одну комнату, чтобы мы могли умереть вместе. И гробы наши пусть стоят рядом. Если же суждено нам остаться в живых, пусть лечат нас вместе. Ради нашей с тобой многолетней дружбы сделай то, о чем я прошу, не обмани меня!
Эти слова взволновали Сижэнь, причинили ей боль.
В этот момент в комнату вошли Баочай и Инъэр. Баочай слышала последние слова Баоюя и строго сказала:
— Вместо того чтобы печься о своем здоровье, ты занимаешься болтовней! Старая госпожа всю душу в тебя вложила. Сколько страдала, как заботилась о тебе! Ей за восемьдесят. А ты бы хоть раз ее порадовал! Тогда она знала бы, что все это не напрасно. О матушке твоей я уж не говорю! Всю кровь своего сердца она тебе отдала. Воспитывала, растила. Каково будет ей, если ты умрешь в начале жизненного пути, оставив ее на старости лет без всякой опоры?.. Как бы ни была несчастна моя судьба, я сделаю все, чтобы ты выжил! Подумай над моими словами, и ты поймешь, что и Небо этого не допустит. Лежи спокойно, пройдет наваждение, наступит гармония сил света и тьмы, и, я уверена, ты поправишься!
Баоюй молча выслушал Баочай и вдруг засмеялся.
— Мы так давно с тобой не беседовали! Никак не пойму, кому ты это все говоришь?
— Скажу тебе правду, — призналась Баочай. — Сестрица Линь умерла в один из тех дней, когда ты лежал без сознания!
— Умерла?! — вскричал Баоюй, привстав на постели. — Не может быть!
— Да, умерла! — повторила Баочай. — Неужто я стала бы лгать, желая навлечь на нее несчастье?! Старая госпожа и твоя мать, зная, как вы были дружны, не стали тебе об этом рассказывать, опасаясь, как бы ты не лишил себя жизни!
Из груди Баоюя вырвался горестный вопль, и он ничком упал на кровать. В глазах потемнело, мысли путались…
Неожиданно он увидел, что попал в какое-то незнакомое место. Неподалеку брел человек, и Баоюй ему крикнул:
— Позвольте спросить, где я нахожусь?
— На дороге, ведущей в загробное судилище, — последовал ответ. — Зачем ты сюда явился? Годы твоего земного существования еще не истекли!
— Я узнал о смерти моей близкой подруги и пришел ее навестить, — отвечал Баоюй, — но сбился с дороги.
— Кто она, твоя подруга? — спросил человек.
— Линь Дайюй из Гусу.
— Линь Дайюй при жизни не была такой, как все люди, — с холодной усмешкой проговорил человек, — а после смерти не уподобилась остальным духам. У нее нет душ [59], как же ты можешь ее навестить? У всякого человека душа разума и душа тела в полной гармонии. Они сливаются перед его рождением и разлучаются после смерти. Простого смертного и то не отыщешь в загробном мире, что же говорить о Линь Дайюй?! Уходи-ка ты отсюда побыстрее!
Эти слова повергли Баоюя в смятение, он долго стоял, озадаченно глядя перед собой, а затем промолвил, набравшись смелости:
— Если вы говорите, что после смерти душа исчезает, зачем тогда загробное судилище?
— Загробное судилище лишь для тех, кто считает, что оно существует, — усмехнулся человек. — Мысль о нем предостерегает людей от грехов. Недаром говорят, что Небо гневается на людей за их глупость: если они нарушают свой долг и правила поведения; если лишают себя жизни до истечения положенного им срока; если предаются разврату, творят зло и губят себя без причины. Вот и ты сейчас губишь себя, разыскивая Дайюй. Она удалилась в «область Небесных грез, мира Великой пустоты», и если ты хочешь увидеть ее, сделай все, чтобы излечиться. Лишь в этом случае в назначенное время вы сможете встретиться. Если же ты будешь жить не по правилам и покончишь с собой, попадешь в загробное судилище, где встретишься только с родными. О Дайюй не мечтай!
Сказав это, человек вынул из рукава камень и с силой бросил в грудь Баоюя.
Баоюй испугался, ему захотелось поскорее вернуться домой, и было досадно, что он сбился с пути. Так он и стоял, переминаясь с ноги на ногу, когда вдруг услышал, что его кто-то зовет. Открыв глаза, Баоюй увидел перед собой матушку Цзя, госпожу Ван, Баочай и Сижэнь. Они звали его, заливаясь слезами.
Баоюй бросил взгляд на красный фонарь на столе, на луну, ярко светившую в окно, и на душе стало легко и спокойно. Он вспомнил случившееся и понял, что это сон. Все его тело покрылось холодным потом, из груди вырвался тяжелый вздох.
Баочай была уверена, что Баоюй болеет из-за Дайюй, а не из-за утерянной яшмы, и, несмотря на все запреты, рассказала юноше о ее кончине. Пусть сразу переживет все несчастья, думала девушка, может быть, тогда к нему возвратится рассудок, и легче будет его лечить.
Матушка Цзя, не догадываясь о намерениях Баочай, считала поступок ее опрометчивым, и лишь когда Баоюй очнулся, перестала волноваться и велела пригласить лекаря, чтобы еще раз осмотрел больного.
Доктор проверил пульс и вскричал:
— Удивительно! Пульс стал глубоким и спокойным, а подавленность прошла. Пусть завтра примет успокаивающее, и, надо надеяться, дело пойдет на поправку.
После ухода доктора все разошлись успокоенные.
Сижэнь считала, что лучше бы Баоюю ни о чем не знать, и сердилась на Баочай, но выражать недовольство вслух не осмеливалась.
— Вы слишком поторопились, барышня! — говорила Инъэр, на что Баочай отвечала:
— Ничего ты не смыслишь! Я знаю, что делаю!
Баочай, как уже говорилось выше, считала, что сильное потрясение пойдет ему лишь на пользу.
И вот настал день, когда Баоюй проснулся совершенно здоровым. Только воспоминания о Дайюй выводили его из состояния равновесия.
Сижэнь как могла утешала его:
— Барышня Баочай ласкова и добра, потому отец и выбрал ее, а не барышню Линь. К тому же барышня Линь тяжело болела и в любой момент могла умереть. Но, зная твой беспокойный характер, бабушка не стала тебе ничего говорить и позвала Сюэянь, чтобы ввести тебя в заблуждение.
Баоюй опять расстроился, даже заплакал. Ему снова захотелось умереть, но тут на память пришли слова, услышанные во сне, к тому же он боялся огорчить бабушку и мать и подумал: «Все равно, Дайюй нет в живых, а из остальных мне больше всех нравилась Баочай». Баоюй тешил себя мыслью, что брак с Баочай предопределен самой судьбой: у него — яшма, у Баочай — золото.
Баочай видела, что уговоры ее на Баоюя подействовали, и перестала тревожиться. Совершив перед матушкой Цзя и госпожой Ван положенные обряды, Баочай стала думать, как бы развлечь Баоюя, рассеять его печальные мысли.
Баоюй не вставал с постели, и присутствие Баочай лишь нагоняло на него тоску. Баочай же всячески старалась утешить его.
— Для тебя главное — вылечиться, — говорила она. — Ведь мы теперь с тобой муж и жена и век должны прожить вместе.
Баоюю нелегко было с этой мыслью смириться, но приходилось терпеть. Матушка Цзя, госпожа Ван, тетушка Сюэ ни на минуту не оставляли его, сменяя друг друга, а по ночам матушка Цзя присылала служанок, и Баоюю оставалось лишь покориться судьбе и лечиться.
Баочай была добра и ласкова с ним, и постепенно горячую любовь к Дайюй он перенес на молодую жену. Но об этом речь впереди.
