Повесть о доме Тайра - Монах Юкинага (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Когда шестнадцатилетний Су У выступал в поход против варваров, император пожаловал ему знамя. Удивительным образом Су У сумел спрятать это знамя и хранить при себе в течение всех этих долгих лет. Теперь он достал его и представил пред очи императора. Все — и государь, и вассалы — преисполнились глубокого восхищения. И так как заслуга Су У перед государством была поистине беспримерной, император пожаловал ему много поместий и сверх того должность правителя всех вновь покоренных земель.
А Ли Лин оставался в стране варваров, ему так и не суждено было вернуться на родину. Он очень тосковал и помышлял только о возвращении, но царь варваров не отпускал его. А ханьский император не знал об этом и думал, что Ли изменник.
СВИТОК ТРЕТИЙ
1. Помилование
В первый день нового 2-го года Дзисё в Обители Веры, во дворце государя Го-Сиракавы, как обычно, был праздник — придворные приносили поздравления. На четвертый день поздравить отца прибыл сам император. Все шло раз и навсегда заведенным порядком. Но с тех пор, как минувшим летом погиб дайнагон Наритика и многие другие верные слуги Го-Сиракавы, гнев неотступно терзал его душу, управление страной стало в тягость. Мрачен был государь. В свой черед Правитель-инок с того самого дня, как Юкицуна донес ему о заговоре придворных, тоже с подозрением относился к государю Го-Сиракаве и хотя делал вид, будто ничего не случилось, в глубине души считал, что государя надо остерегаться, и все время горько усмехался.
На седьмые сутки первой луны в небе, на востоке, появилась комета, волоча за собой длинный хвост, похожий на знамя; в восемнадцатый день засветилась она особенно ярким блеском.
Меж тем дочь Правителя-инока, государыня Кэнрэймонъин, супруга императора Такакуры — в то время она имела ранг тюгу [246] — захворала. И при дворе, и в народе — все печалились о ее недуге. Во всех буддийских храмах читали священные сутры во здравие государыни. Всем храмам, где чтили японских богов, из Ведомства культа разослали гохэй — священные талисманы. Врачи предлагали все лекарства, какие только существуют на свете, гадальщики, владеющие тайной законов Инь-Ян, прилагали все старания, изощряясь в своем искусстве. Священнослужители провозглашали молитвы, общеизвестные и самые сокровенные. Вскоре, однако, разнеслась весть, что недуг этот болезнью считать нельзя — государыня ждет ребенка. Императору исполнилось восемнадцать лет, государыне — двадцать два, но до сих пор не было у них ни сына, ни дочери. «Если родится наследник-мальчик, вот будет счастье!» — заранее ликовали отпрыски дома Тайра, словно этот мальчик уже родился; прочие тоже твердили: «Тайра процветают все больше. Счастье и на сей раз им не изменит — несомненно, родится мальчик!»
Когда весть о том, что государыня в тягости, подтвердилась, спешно приказали священникам самых высоких рангов, известным силой своих молитв, служить молебны, взывать к звездам, ко всем буддам и бодхисатвам о рождении наследника-принца. В первый день шестой луны совершили обряд надевания пояса [247]. Во дворец прибыл настоятель храма Добра и Мира, Ниннадзи [248], принц крови, преподобный Сюкаку; он читал сутру Фазана [249], отводящую всякую беду и болезни. Прибыл также глава вероучения Тэндай, принц крови, преподобный Какукай, чтобы плод во чреве императрицы, — если паче чаяния понесла она девочку, — силою молитвы непременно превратился бы в младенца мужеска пола.
Но по мере того, как луна сменялась луною, здоровье государыни ухудшалось. Так страдала, наверное, на ложе болезни в Чжаоянских чертогах [250] госпожа Ли из Ханьского царства, та, о которой сказано: «...кинет взгляд, улыбнется, и сразу пленит обаянием родившихся чар»... [251] Так грустила, верно, сама Ян-гуйфэй из Танского царства, — груши свежая ветка в весеннем цвету [252], что поникла от капель дождя... Но государыня Кэнрэймонъин казалась еще печальнее и слабее. Лотос, сломленный ветром, цветок шафрана, поникший от росы долу... В такое время злые страшные силы тьмы норовят вселиться в тело и в душу болящей [253]. Но священнослужители призывали светлого бога Фудо, силою чар усмиряли злых духов, и те, повинуясь молитвам, вещали устами отрока-ясновидца [254], называя свои имена и звания.
То были духи живых и мертвых — дух покойного государя Сануки [255], сосланного в смутные годы Хогэн в землю Сануки и похороненного у кручи Сираминэ; скорбный дух Левого министра Ёринаги [256], погибшего в ту же смуту; дух убитого дайнагона Наритики; злобный дух монаха Сайко; живые духи изгнанников, томившихся на острове Демонов...
Тогда повелел Правитель-инок успокоить духов, живых и мертвых; и тотчас же покойному государю Сануки посмертно присвоили высокий титул императора Сутоку. Покойного Левого министра Ёринагу повысили в звании, посмертно пожаловав ранг Главного министра и звание вельможи первого ранга. Отвезти сей указ поручили младшему придворному летописцу Корэмото. Могила Ёринаги находилась в краю Ямато, в уезде Сооноками, на кладбище, неподалеку от селения Каваками, на равнине Хання-но. В годы Хогэн могилу раскопали и выбросили останки. С тех пор непогребенные кости так и валялись у дороги. Годы шли, и лишь густые травы шелестели над заброшенной могилой... [257] Как же возликовал, должно быть, дух усопшего, когда прибыл императорский посланец и прочитал указ, дарующий ему новое звание!
Да, недаром страшатся люди гнева усопших! Оттого-то в старые времена провозгласили посмертно императором Сюдо ссыльного наследника-принца Савару [258], а принцессе Игами [259], умершей в заточении, посмертно вернули титул императрицы, и все это с единственной целью — умиротворить гнев усопших. Некогда государь Рэйдзэй помешался в рассудке, а государь Касан сам отрекся от трона, и все это натворил мстительный дух Мотокаты [260], главы Ведомства земель и налогов. А дух покойного Кандзана, священника, служившего при дворе, лишил зрения императора Сандзё...
Услышав об умиротворении покойных, сайсё, тесть Нарицунэ, сказал князю Сигэмори, племяннику своему:
— Каких только молитв не возносят, чтобы государыня выздоровела и благополучно разрешилась от бремени... А только сдается мне, — нет лучшего средства снискать благоволение богов, чем объявить внеочередное помилование. Что ни говори, нет и не будет дела богоугоднее, чем возвращение в столицу ссыльных с острова Демонов!
Представ пред отцом своим, Правителем-иноком, князь Сигэмори сказал:
— Князь Норимори молит о зяте своем Нарицунэ — больно глядеть, как он горюет! Слышал я, — и молва толкует о том же, — что порчу на государыню наслал скорбный дух покойного дайнагона Наритики. Если решили утешить и успокоить дух покойного дайнагона, верните же в столицу его старшего сына, еще живого! Утолите чужие печали, — и сбудутся ваши собственные стремления, прислушайтесь к чужим мольбам, — и ваши собственные молитвы обретут силу: государыня родит сына, и род наш будет процветать все больше и больше!
И откликнулся Правитель-инок необычно мягко и тихо:
246
...в то время она имела ранг тюгу... — Жены императоров тоже имели ранги: высший — «кого» (императрица), средний — «тюгу» (букв.: «та, что во дворце»), младший — «него» (букв.: «благородная госпожа»). Звание «него» могли носить также служившие при дворе аристократки. Но наиболее почетным был ранг «монъин» (перед ним добавляли название дворцовых ворот). Такой ранг именовался «инго» (яп.).
247
Обряд надевания пояса. — На пятом месяце беременности женщины надевали специальный широкий пояс, который, как считала восточная медицина, способствовал здоровью будущей матери и ребенка. Надевание пояса отмечалось соответствующим обрядом.
248
Храм Добра и Мира, Ниннадзи, именовавшийся также Омуро, основан в 886 г., находился недалеко от столицы Хэйан. В 889 г. здесь принял постриг и поселился после отречения от трона император Уда. Отсюда название Омуро, букв, означающее «Великие (или „благородные“) покои». С тех пор настоятелями этого храма всегда назначали только принцев крови.
249
Сутра Фазана (санскр. Маюрасана-сутра, яп. Кудзяку-кё) посвящена Маюрасане, одному из Пяти светлых богов (яп. «мёо»), изображаемому обычно четырехруким, верхом на фазане. Чтение этой сутры сопровождалось огнем священного костра «гома» (санскр. «хома»), ритуальными жестами пальцев рук и другими таинствами эзотерического буддизма, считалось одним из четырех «великих молебнов» эзотерического буддизма и предназначалось для отвращения всяческих бед, ниспослания дождя, избавления от порчи, напущенной врагами, и т. п.
250
Чжаоянские чертоги — одна из частей дворцового комплекса ханьской столицы в Китае, где император встречался с женщинами из своего гарема. Госпожа Ли — возлюбленная ханьского императора У-ди (см. примеч. 241).
251
«...кинет взгляд, улыбнется...» — строчки из поэмы Бо Цзюйи «Вечная печаль» (здесь и далее пер. Л. Эйдлина). Слова эти, однако, относятся не к госпоже Ли, как ошибочно указано в «Повести», а к Ян-гуйфэй, героине поэмы Бо Цзюйи.
252
...груши свежая ветка... — также цитата из поэмы «Вечная печаль».
253
...злые силы тьмы... норовят вселиться в тело и в душу... — Вера в то, что душа, отделившись от тела, может вселиться в другого человека, причинить ему болезнь и даже смерть, была одним из самых распространенных и безусловных суеверий в средневековой Японии, причем эта чужая душа могла принадлежать как живому человеку, так и давно умершему. Причиной такого «переселения души» всегда считались какие-нибудь злобные чувства — месть за обиду, ревность и т. п. Эти мстительные духи (яп. «онрё») вызывали всеобщий страх. Для борьбы с ними существовало множество средств — молитвы, заклинания, жертвоприношения, посмертные почести и т. п.
254
...вещали устами отрока-ясновидца... — Считалось, что силой молитв и заклинаний можно принудить мстительного духа «онрё» покинуть свою жертву и переселиться в другого человека, специально предназначенного для этой цели (так наз. «ёримаси»); тогда злой дух будет вынужден назвать себя, а это, в свою очередь, облегчит принятие против него «соответствующих» способов борьбы. На роль «ёримаси», этого своеобразного японского варианта европейских «мальчиков для сечения», обычно выбирали подростков, юношей.
255
Государь Сануки. — Император Сутоку (правил с 1124 по 1141 г., ум. в 1164 г.) был одним из главных инициаторов смуты Хогэн (1156). Сутоку сослали на о-в Сикоку, в край Сануки, где он и умер. Его имя исключили из хронологии императорского дома, именуя по месту ссылки «государем Сануки». Такое посмертное бесчестье тоже считалось одной из форм наказания.
256
Левый министр Ёринага. — Ёринага Фудзивара (1120—1156), один из главных инициаторов дворцового переворота. Переворот не удался, мятеж был подавлен, Ёринага убит, а его сыновья сосланы (смута годов Хогэн).
257
Годы шли и лишь густые травы... — парафраз стихотворения Бо Цзюйи «Приглашаю гостя в Цзяньло»: «Кто здесь лежит, // Погребен глубоко под землей? // Имя его и род // Неведомы мне. // Прахом он стал — // И теперь могильной травой // Здесь прорастает // Из года в год по весне...»
258
Наследник-принц Савара (757—785) был сослан за попытку совершить покушение на одного из придворных из рода Фудзивара. В знак протеста по пути в ссылку уморил себя голодом.
259
Принцесса Игами, супруга императора Конин (719—781), была приговорена к заточению по обвинению в попытке напустить порчу на императора.
260
Мотоката. — В письменных памятниках XII в. («Великое зерцало» и др.) упоминается, что вельможа Мотоката Фудзивара, разгневанный тем, что рожденный его дочерью сын императора не был объявлен наследником, превратился в злого духа «онрё».
