Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. (читать полную версию книги txt) 📗
21 января специальная комиссия получила сведения о 22-летнем помощнике каменотеса Хельмуте Скупине из Хайлигенвальда в административном округе Цвайб-рюккен. Сообщили, что за два дня до налета на склад боеприпасов в Лебахе Скупин поинтересовался вначале у своего знакомого Фреди Шмидта, а затем и у двух· других молодых людей, не хотят ли они помочь ему в «операции по приобретению оружия» на складе боеприпасов в Штамбахе у Цвайбрюккена. Все трое не изъявили никакого желания. Со складом боеприпасов в Штамбахе ничего не случилось.
Когда стало известно о налете на склад в Лебахе, Фре-ди пошел в полицию. Скупина арестовали и начали проверять его алиби. Оно было не без изъянов. В вечер преступления Скупин просидел в баре «Пондероза» в Мерхвайлере всего лишь в 15 км от Лебаха примерно до 1 часа ночи. Затем он якобы отправился домой и лег спать. Его семья подтвердила это, но как можно доверять родственникам подозреваемого? Однако все же нашелся беспристрастный свидетель. Знакомый Скупина показал, что в 5 час. 50 мин., он встретил его в Хайли-генвальде и подвез на машине в Нойкирхен. Ну, а время с 1 часа до 5 час. 50 мин.? Скупин не смог доказать свое алиби на эту часть ночи. Чисто теоретически у него была возможность совершить преступление.
Помощник каменотеса Скупин служил в бундесвере в мае 1967 года. Именно в это время из оружейного склада было украдено 12 пистолетов. До сих пор ни вор, ни оружие найдены не были. Скупина допрашивали и по этому поводу. Допрос вели регирунгс-криминальрат из группы безопасности Шуц и руководитель специальной комиссии «Лебах» — старший прокурор Бубак. В течение трех часов помощник каменотеса все отрицал, но потом сознался в краже пистолетов. В светлое майское утро 1967 года он, не торопясь, прошел на оружейный склад и взял 12 пистолетов. Дежурный унтер-офицер в этот момент преспокойно храпел на диване.
Скупин не считал себя героем. Он в общем-то даже не знал, что делать с оружием. Он спрятал пистолеты за своим домом, где они и были найдены. Этот факт явился решающим для специальной комиссии: Скупин участвовал в Лебахском налете! Оставалось выяснить — «с кем?», так как, бесспорно, в налете участвовали, как минимум, два преступника.
Скупин, находясь в тюрьме в полной изоляции, отрицал свое причастие к Лебахскому налету. Но «фараоны из Бонна» настаивали на своем. О, они знали, что он из себя представляет! Скупин построил дом в своем родном саарландском лесу, где часами сидел у костра, фантазировал, видя себя в мечтах то Робин Гудом, то охот-ником-звероловом, приручающим дикую лисицу, наблюдал за играми белок, стрелял из украденных пистолетов в жестяные банки и в стволы деревьев. Посчитали что этот толстый, полуинтеллигентный парень прямо-таки создан для серьезного дела — «коллективной акции с политической подоплекой». Но в конце концов полиции пришлось признать, что Скупин не имеет ничего общего с Лебахским налетом. В декабре 1969 года он предстал перед судом за кражу оружия и безрезультатное подстрекательство к налету.
Тем временем за сведения об убийцах солдат были назначены крупные вознаграждения. Министерство обороны ФР-Г выделило 50 тысяч марок, министр внутренних дел земли Саарланд — 10 тысяч, а двое частных лиц, не пожелавшие себя назвать, пожертвовали еще 8 тысяч марок. Потерпев неудачу со Скупиным, специальная комиссия решила пойти по другому пути.
Предположили, что убийцы отлично знают местность. Может быть, они когда-то служили в 261-м парашютно-десантном батальоне? Проверили всех отслуживших солдат этой части. И опять криминалистам не повезло.
Как выяснилось позднее, не все документы были в наличии, отсутствовала именно та информация, которая могла натолкнуть розыск на преступников.
28 января 1969 года гамбургская газета «Бильд-цайтунг» получила анонимное письмо с приложением — страницей из Лебахского караульного журнала. Десять дней спустя аналогичное послание, но уже с двумя страницами — 31-й и 32-й из «черновой тетради для посетителей» Лебахского караула — пришло в журнал «Дер Шпигель». Караульные журналы были украдены бандитами вместе с тремя ружьями, двумя пистолетами и ящиком боеприпасов. Оба письма, отпечатанные на пишущей машинке марки «Олимпия», бросили в почтовый ящик почтамта во Франкфурте-Цайле. Авторы признавались в совершении убийств, обещали прислать третье сообщение на имя Верховного прокурора Бубака. Послание гласило: «Вы имеете дело с мафией, и мы повторим в ближайшие одиннадцать недель налет с оружием на нужный нам объект».
Эта корреспонденция получила регистрационные номера 1081-13/10 в «списке улик» специальной комиссии «Лебах». А за почтовым ящиком на почтамте во Франк-фурте-Цайле день и ночь велось наблюдение с помощью передвижной телеустановки. Регистрировались все поступающие письма и проверялось их содержание. Дежурившая у телекамер группа криминалистов была готова в любой момент начать преследование вызывающих подозрение лиц.
Но значительные затраты на технику и работу многих людей себя не оправдали.
Третье письмо было отправлено не из Франкфурта-Цайле и адресовано не прокурору Бубаку. Посланное из маленького итальянского городка Ноли, оно пришло в понедельник, 17 февраля, на имя мюнхенского финансового маклера Рудольфа Мюнемана. Адресату предлагалось за гонорар в 800 тысяч марок заключить договор о ненападении. Приводился пример странной смерти промышленника Кванта, о которой писала западногерманская пресса. Оказывается, это убийство было делом рук преступников из Лебаха. Помимо Мю-иемана еще 86 известных общественных деятелей ставились перед выбором между смертью и заключением договора с шантажистами. А сам финансовый маклер из Мюнхена обязывался иметь названный гонорар в наличных деньгах к следующему воскресенью. Плюс ко всему Мюнеману вменялось в обязанность напечатать приложенное объявление в газете «Франкфуртер Аль-гемайне». Четыре страницы текста, отпечатанного на уже известной машинке «Олимпия», фотография украденного в Лебахе оружия, снятая фотоаппаратом «Полароид», и две вырезки из газеты также входили в послание.
Шеф мюнхенской полиции сразу почувствовал, что финансовый маклер Мюнеман возмущен. К нему немедленно были направлены сотрудники, специализирующиеся на делах о шантаже. А уголовная полиция поместила в газете требуемое объявление и подключила магнитофон к телефону маклера.
Вымогатели не Заставили себя долго ждать. Они звонили несколько раз. Но каждый разговор был слишком коротким для определения их местонахождения.
Вежливый, с приятным французским акцентом голос назвал определенную километровую отметку на автостраде Мюнхен — Аугсбург, где следует положить требуемую сумму. Мюнеман же настаивал на личной встрече с «партнером по договору» для передачи денег. Звонивший попросил чуточку терпения: для выяснения этого обстоятельства он должен получить согласие из Парижа. Через полчаса просьба была удовлетворена, тогда же договорились о встрече.
Но в машине Мюнемана на совещание отправился не он сам, а дублер из сотрудников мюнхенской полиции. В багажнике, оснащенном радиопередатчиком, лежал второй полицейский с автоматом. Но шантажист не появился. Уголовная полиция, забыв отозвать контрольный вертолет из района операции, спугнула преступников. Контакт с ними был прерван. Снова совершив ошибку, полиция упустила реальный шанс схватить бандитов.
Попытка шантажа Мюнемана, содержавшаяся в тайне, стала известна общественности. Однако сотрудники розыска попытались скрыть ее взаимосвязь с Лебахским налетом. Надеялись, что шантажисты объявятся вновь.
Привлеченный к сотрудничеству Интерпол должен был собрать в Ноли сведения об отправке письма. БКА послало в Италию своего сотрудника. Его поиски привели к некоему Джузеппе Катинелле, работавшему кельнером в Ноли. Он скрывал, что имеет во Франкфурте-на-Майне автомашину «Альфа Ромео». Как выяснилось, Катинелла был во Франкфурте во время отправки писем в редакцию и Мюнеману. Но полиции в Ноли не удалось арестовать Катинеллу — он исчез. Впоследствии стало известно, что этот итальянец не имеет ничего общего с делом «Лебах».
