Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. (читать полную версию книги txt) 📗
К удивлению детективов теперь он ездил на «Понтиаке», похожем на описанный Бьюши и Гравелем. Дуай-он и Леклерк провели опрос соседей Кулиджа. 28 января Дуайон посетил некую Дороти Мэхью, подругу Джоан Кулидж. Всю вторую половину дня 13 января до самой ночи она играла с Джоан в карты в квартире Ку-лиджей. В 14 часов она видела Эдварда Кулиджа, вернувшегося домой после работы. Вскоре он снова ушел. Около 17 часов он ненадолго заглянул домой, но только на одну минуту, так что даже не выключал мотор своего «Понтиака» Потом исчез до 23 часов 15 минут, вернувшись домой в совершенно мокрых брюках.
В тот же день в 19 часов 30 минут Дуайон и Леклерк посетили дом Кулиджа и нашли хозяина, как сами выразились, «чрезвычайно приветливым». С готовностью он показал свой «Понтиак», в котором, однако, оба полицейских не нашли ничего необычного. На вопрос об огнестрельном оружии он также охотно показал женное охотничье ружье «моссберг-410», карабин заря-«мартин» и охотничье ружье «ремингтон-26». На вопрос, не имеет ли он оружие 22-го калибра, последовал ответ, что раньше у него был револьвер, но его украли.
С такой же предупредительностью он рассказал о том, что делал 13 января: возвращение с работы в 14 часов, поездка снова в пекарню, подготовка к поездке следующего дня приблизительно до 17 часов, поездка домой и пребывание в доме с 17 часов 10 минут до 19 часов 30 минут, в 19 часов 30 минут поездка за продуктами в торговый центр Манчестера на «Понтиаке». Увидев, что магазины уже закрыты, он заехал в «Сака-клаб», чтобы пропустить стаканчик. Затем решил проехаться в Хей-верилл, несмотря на снегопад, так как предполагал, что магазины т£м еще открыты. Но магазины Хейверилла тоже уже закрылись. То там, то тут он вступал в разговор с продавцами, которые как раз уже закрывали кассу. В том числе он разговаривал с Рональдом Свитом из «Лафайетт Фрит». Затем он заглянул в «Кома-Тэйверн» и по Девяносто третьей дороге поехал в Манчестер. Около 22 часов при выезде на шоссе, ведущей в Дерри, он застрял в сугробе, отклонил предложение прохожих помочь ему и выбрался сам. Около 23 часов был дома.
Дуайон и Леклерк на первый раз довольствовались этой беседой. Прощаясь с ними, Кулидж заявил, что в любое время готов прийти в полицейский участок, если возникнут еще какие-нибудь вопросы.
2 февраля Кулиджа пригласили в полицейский участок, где его ждали Ливитт, Леклерк, Гленнон, Дуайон и Макбейн. Он вынужден был признать, что сказал неправду относительно своего места пребывания во второй половине дня 13 января, но выкрутился, заявив, что в Хейверилле у него было свидание с замужней женщиной, о чем в присутствии жены он не мог говорить и предпочел соврать, хотя его жена знала, что его не было дома. Он «как человек чести» отказывался «выдать» имя дамы своего сердца.
Затем он отказался от версии с замужней женщиной и рассказал о поездке в автомашине с незнакомой девушкой. И наконец, предложил третью версию. По ней получалось так: из дома он уехал в 17 часов и направился в «Сака-клаб», чтобы поиграть в карты со своим знакомым Джорджем Влангисом. Между 18 и 19 часами Феррис Эболь, ресторатор клуба, сервировал ему обед. Затем он поехал в Хейверилл «поискать какую-нибудь женщину». Ему не посчастливилось, и в конце концов он приехал в «Кома-Тэйверн».
Он не мог понять, почему там никто не хочет вспомнить о его посещении. Что касается возвращения в Манчестер, то он настаивал, что застрял в сугробе не под Лондондерри, а при выезде на дорогу, ведущую в Дерри.
Немедленная проверка в «Сака-клаб» свидетельствовала, что Феррис 13 января не подавал обед Кулиджу, который, правда, заезжал в «Сака-клаб», но это было раньше или около 17 часов, и вскоре он ушел. Влангис 13 января в клуб вообще не приходил. Из Хейверилла пришло известие, что Кулиджа не видели там ни в одном магазине.
Но зато 22 или 23 января он навестил Ричарда Е. Лу-сина, управляющего «Сикес Сто», чтобы уговорить его дать подтверждение своему ложному алиби. Лусин помнил слова Кулиджа: «Мне нужно алиби, и я был бы тебе благодарен, если бы ты мне помог. Когда случилась история с Санарой Валадес, моя машина была конфискована на три недели. Я боюсь, что в связи с новым убийством они снова начнут меня таскать».
Когда Кулиджу сообщили об этих показаниях, он сознался, что искал алиби не из-за жены, а из страха, что снова попадет под подозрение, как это было во время расследования дела Сандры Валадес. На это Ливитт возразил ему, зачем искать ложных свидетелей, если человеку нечего скрывать. Тут Кулидж стал жаловаться на провалы памяти. Он не знает точно, где ему довелось побывать в тот день. Наконец, он заверил, что один клиент «Сака-клаб» должен помнить о нем. Теперь он вспоминает, что от 17 до 19 часов играл в карты с Хасидом Насура в «Сака-клаб»
Тем временем наступил вечер, и Насура нигде нельзя было найти. Противоречия в показаниях Кулиджа были так значительны, что Ливитт, вспоминая волосы на рейтузах Памелы Мейсн, снял у Кулиджа пробы волос. Тем временем Макбейн поехал на Симе Драйв, чтобы обыскать дом. Джоан Кулидж открыла дверь и молча, угрюмо наблюдала, пока полицейский производил тщательный обыск. Когда Макбейн попросил ее показать оружие мужа, то совершенно неожиданно помимо трех ружей, о которых говорил Кулидж, она принесла еще четвертое: «моссберг-райфл» 22-го калибра.
Встревоженный Макбейн еще раз осмотрел «Понтиак» и обнаружил патроны 22-го калибра и серые брюки с подозрительными пятнами. Эти брюки, как подтвердила Джоан, Кулидж носил 13 января, и она покорно вручила полицейскому также черно-красную охотничью куртку, которая была на Кулидже в тот роковой день. Поздно ночью Ливитт отпустил Кулиджа пока домой.
Винтовку «моссберг» и несколько пробных пуль, которые Ливитт выстрелил из нее, на следующий день отправили лейтенанту Бодуа в полицейскую лабораторию штата в Конкорд. Гленнон и Леклерк снова отправились проверять запутанные данные Кулиджа о его алиби.
К середине дня в «Сака-клаб» они встретили Хабида Насура. Он хорошо помнил день 13 января. Около 17 часов появился Кулидж. Насура предложил ему сыграть. Но вопреки своим привычкам Кулидж в этот раз отказался. Самое позднее в 17 часов 30 минут Кулидж покинул клуб через черный ход. В следующие дни полицейские служащие установили новых свидетелей, с помощью которых Кулидж пытался обеспечить себе ложное алиби.
Он обращался по этому поводу к Лоренсу Пентолиросу, сыну владельца «Хоупес-Диннер» в Пластоу, а также к Энтони Норшия, шоферу пекарни из Массачусетса, с которым был знаком очень поверхностно. Обоим он объяснил, что в связи с убийством Памелы Мейсн он попадет под подозрение полиции. Одному шоферу, Джону Эраховиту, он сказал 21 января, т. е. до обнаружения трупа Памелы Мейсн, что полиция будет его подозревать из-за девушки и ему теперь действительно необходимо алиби, спросив, не может ли Эраховит помочь ему подтвердить алиби на 13 января.
10 февраля подключившийся тем временем генеральный атторней Нью-Гемпшира Уильям Майнард принял решение арестовать Кулиджа. Но, памятуя об ошибках, которые часто содержатся в показаниях свидетелей, решил подождать результатов лабораторных исследование винтовки «моссберг», изъятой у Кулиджа.
Лейтенант Бодуа в Конкорде занимался сравнением оружия. Он доложил, что обе пули, извлеченные из трупа Памелы Мейсн, по всей видимости, выстрелены из винтовки «моссберг», принадлежащей Кулиджу. Но из-за сильной деформации пуль исследования представляли большую трудность. Поэтому Бодуа, в распоряжении которого были ограниченные технические возможности конкордской лаборатории, выступал за то, чтобы обратиться за советом в более крупную лабораторию. Это касалось и обследования одежды Памелы Мейсн, Кулиджа, а также «Понтиака» в поисках следов. Тогда генеральный атторней обратился в криминалистическую лабораторию при университете соседнего штата в Кингстоне.
Там пришли к выводу, что пули, которыми были убиты Памела Мейсн и Сандра Валадес, выстрелены из «моссберг-райфл». Однако еще до окончания этого теста, на основании первоначального сравнения огнестрельного оружия, произведенного в Конкорде, Левитт 19 февраля появился на Симс Драйв и арестовал Кулиджа. Последний заявил, когда на него надели наручники: «Моя винтовка в тот вечер все время была в доме».
