Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
Еще одна неслучайная перекличка песни про Джеймса Бонда с «Песней Билла Сигера»: «Был этот самый парень — / Звезда, ни дать, ни взять. <….> Да шуточное ль дело — / Почти что полубог!» = «Мак-Кинли — бог, суперзвезда. / Он — среди нас, он — среди нас!».
То, что Высоцкий считал себя богом, подтверждает и художник Михаил Злат-ковский в беседе с Инной Труфановой: «Володя обиделся, когда увидел рисунок, где рука сжимает сердце-динамометр. Стрелка доходила только до цифры 4. “Ну неужели я выжимаю только на четверочку? Ну поставь на ‘отл.’”. Я сказал: “Нет!”. — “Ну почему?”. Я объяснил, что для меня 5 — это бог. “А я что, не бог, что ли?” — полушутя спросил Высоцкий. “Нет!”. Но ему было безумно приятно и безумно важно, что у него появился ЕГО плакат, пусть сделанный в единственном экземпляре»459.
Таким образом, Высоцкий ощущал себя богом, мессией, суперменом и суперзвездой, но, разумеется, постоянно иронизировал над этим, чтобы не возгордиться4^
И — третья параллель «Песни про Джеймса Бонда» с «Песней Билла Сигера»: «Жил-был известный больше, чем Иуда…» = «.. Его Иуда обыграл /Ив тридцать три, и в сто одно…».
А в самой первой строке «Песни про Джеймса Бонда» — «Себя от надоевшей славы спрятав…» — заключен характерный для поэзии Высоцкого мотив: «Я не желаю славы, и / Пока я в полном здравии» («Про сумасшедший дом», 1965), «Я же славы не люблю» («А меня тут узнают…», 1968), «Только с той поры, как я фотографу потрафил, / Мучаюсь в теченье всей игры: / Сколько ж мной испорчено красивых фотографий / Ради этой славы-мишуры!» («Вратарь», 1971; АР-17-66), «Не за славу, не за плату <…> Он смеялся над славою бренной» («Канатоходец», 1972), «Слава им не нужна и величие» («Белое безмолвие», 1972), «Посажен на литую цепь почета, / И звенья славы мне не по зубам» («Когда я отпою и отыграю…», 1973), «Не жажда славы, гонок и призов / Бросает нас на гребни и на скалы» («Мы говорим не “штормы”, а “шторма”…», 1976), «Я известностью малость затаскан, / Но от славы избавился сразу б» («Копошатся — а мне невдомек…», 1975). Этот же мотив встречается в исполнявшейся Высоцким «Песне акына» (1971) на стихи Вознесенского: «Не славы и не коровы, / Не тяжкой короны земной — / Пошли мне, Господь, второго, / Чтоб вытянул петь со мной!».
Про Джеймса Бонда сказано также: «И вот в Москве нисходит он по трапу [682] [683] [684] [685] <.. > И прикрывает личность на ходу». А в черновиках находим такой вариант: «И, чтоб последних брюк не изорвали, / Надел парик и черные очки» (АР-9-56).
Высоцкому в 1970-е годы тоже часто приходилось прятаться от поклонников и «прикрывать личность» за черными очками. Вот что вспоминает болгарский театровед Любен Георгиев: «Высоцкий познакомил меня с Мариной Влади в 1976 году в Москве. Мы вместе были на премьере “Женитьбы” Гоголя в постановке Эфроса в Театре на Малой Бронной.
Внешне Марина Влади — типично русская женщина. Я заметил, что, когда мы прогуливались в фойе театра, публика ее не узнавала. На ней был скромный коричневый шерстяной костюм и большие темные фиолетовые очки. Владимир тоже попытался спрятаться от публики за такими же круглыми темными очками, но “номер не удался”, и, пока мы совершали обычный круг, ему пришлось дать несколько авто-графов»4б2.
Похожими воспоминаниями поделился сценарист Яков Костюковский: «Высоцкий сказал мне очень горькую вещь: “Знаете, Яков Аронович, когда-то я из кожи вон лез, чтобы стать знаменитым, снимался, выступал. А сейчас я надеваю темные очки, чтобы меня никто не узнавал. Цена славы”»46з.
Если продолжить тему поклонников, то можно обратить внимание и на перекличку «Джеймса Бонда» с песней «Я все вопросы освещу сполна…» (1971): «Они его ловили — / Аж брызгали слюной. <..> Поклонники, однако, говорили, / Что после съемок на шикарной вилле / Он аж рыдал на жениной груди. <.. > Он утыкался в женины колена / И слезы, и проклятья изрыгал» (АР-9-54) = «В блокноты ваши капает слюна — / Вопросы будут, видимо, о спальне».
Для большей зашифровки подтекста в основной редакции и в черновиках «Песни про Джеймса Бонда» о герое говорится по-разному: «Огромная колонна / Стоит сама в себе, / Но встречают чемпиона / По стендовой стрельбе. / Попал во всё, что было, / Он выстрелом с руки, — / По нём ну всё с ума сходило, / И даже мужики». Это основная редакции, а в черновиках Бонд выведен как тот самый чемпион: «То влезет в щель без мыла, / То выстрелит с руки, — / Бабье с ума сходило / И тоже муки» (АР-9-56). То есть, по сути, Бонд является «чемпионом по стендовой стрельбе», которого встречает толпа (поскольку в своих киноролях артист Шон Коннери часто стрелял из пистолета). А раз Бонд является авторской маской, то логично выглядит сходство со стихотворением «Как-то раз, цитаты Мао прочитав…» (1969): «Я был раньше чемпион. Я не могу, / Не привык я просто к медленным решеньям, / Я стрелял с колена, лежа, на бегу, / Но ни разу в жизни — по живым мишеням»4б4 /2; 458/. Приведем еще несколько перекличек между этими произведениями: «Попал во всё, что было, / Он выстрелом с руки» = «Мне бы взять пострелять всю китайскую рать» /2; 458/; «Он к озверевшей двинулся толпе» (АР-9-54) = «Рать китайская бежала на меня» /2; 174/ (в последних двух цитатах — формально противоположная ситуация); «То ходит в чьей-то шкуре» = «На границе, на Амуре <.. > Я лежал в защитной шкуре» (АР-8-108).
А авторская сентенция из «Песни про Джеймса Бонда»: «Но вот киношестерки прибежали <…> И разменяли фунты на рубли», — восходит к песне «Я не люблю» (1968), где лирический герой говорил о своем кредо: «Я не люблю манежи и арены — / На них милъон меняют по рублю».
Завершая сопоставление «Песни про Джеймса Бонда» и «Пародии на плохой детектив», обратим внимание, что в последней песне главному герою «работать без подручных — может, грустно, может, скучно» (поэтому так близки были Высоцкому строчки из «Песни акына» Вознесенского: «Пошли мне, Господь, второго, / Чтоб не был так одинок!»), а Джеймс Бонд умирал от скуки и тоски, так же как и лирический герой Высоцкого во многих произведениях: «Я скоро буду дохнуть от тоски…» и др.
Если Джеймс Бонд «ходит в чьей-то шкуре», то и лирический герой Высоцкого ведет себя так же: «Набедренный пояс из шкуры, пантеры. <…> А я — тот же самый» («Всё относительно», 1966), «И шкур моих набедренных не тронь» («Про любовь в каменном веке», 1969), «Как чужую гримасу, надел я чужую одежду, / Или в шкуру чужую на время я вдруг перелез» («Километры», 1972). Да и сам он на своих концертах говорил: «…они правдоподобны, эти песни, потому что я беру человека в крайней ситуации и стараюсь влезть в его шкуру, от его имени спеть» [686] [687] [688] [689] [690].
Неслучайно также, что поклонники Джеймса Бонда — хиппи: «Вы посудите сами: / На проводах в ЮСА / Все хиппи с волосами / Побрили волоса», — поскольку годом ранее лирическое мы уже выступало в этом образе в «Мистерии хиппи».
***
Значительное место в творчестве Владимира Высоцкого занимает военная тематика. Однажды Юрий Никулин признался ему: «Я ведь прошел всю войну и чувствую, будто ты был рядом со мной». Высоцкий на это ответил: «Я очень много расспрашиваю людей. Я это все пережил, через себя пропустил. Мне иногда казалось, что я сам воевал»466.
