Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич
2/14 августа 1896. Пятница.
О. Сергий Судзуки так настоятельно просит принять Петра Ока в Катихизаторскую школу и такие убедительные доводы приводит, что нельзя не принять. Он–де, когда сидел в тюрьме, стал читать Священное Писание и проникся духом благочестия до того, что не хочет больше никакой службы, кроме службы Церкви. Даниил Кониси отговаривал его — мало–де содержание катихизатору (убил бобра я, воспитав сего мужа в Академии на службу Церкви!), не послушался; в деревне хотят выбрать его старостой за его хорошее поведение (после тюрьмы), — отказывается и рвется только в Катихизаторскую школу. Жена от него ушла, когда его посадили в тюрьму и вышла за другого; было у него две дочери — одну жена взяла с собой, старшую оставила ему, и он ее выдал за катихизатора Фому Такеока; так что ныне он — Петр Ока — совсем одинок и свободен для службы Церкви, — Нечего делать; известил я о. Сергия, чтобы присылал Ока сюда к сентябрю.
3/15 августа 1896. Суббота.
Ночью сегодня сколько ни просыпался, все думал о лености и нерадении о. Николая Сакураи, вот уже месяц живущего себе дома, у жены, в Канаици, и не думающего отправляться на место службы в Хоккайдо. Прошлый раз наказывал ему поспешить — к стене горох! А между тем, по вчерашнему известию, в Саппоро уже прибыл Моисей Симотомае, дрянной катихизатор, могущий там напортить. «Уж не ушел ли о. Сакураи прямо на место службы, не заходя сюда?» — Думалось мне ночью. Куда! По выходе с обедни Нумабе встречает известием, что о. Сакураи пришел. Собравши всевозможное хладнокровие, я объявил о. Сакураю, что «по 5 ен вычитаю у него из жалованья за девятый и десятый месяцы в наказание за его леность. В прошлом году я тотчас послушал его, когда он стал просить прибавки жалованья, и прибавил по 5 ен в месяц; хотел ныне совсем отнять это, но молитва в Церкви навеяла мягкость, и вычитаю только за два месяца; пусть это послужит ему навсегда уроком, что нельзя бросать вверенное ему стадо Божие; все священники уже на своих местах; один он только, младший из них, вот до сих пор ленится, забыв свой дом…»
О. Симеон пишет, что дом, который он нашел к покупке в Кёото, оказывается дрянным, требующим 500 ен ремонта, — что фактор требует платы. Отвечено, чтобы покупал место, если действительно очень хорошо для постройки храма, не заботясь много о доме, — чтобы дал процент фактору.
4/16 августа 1896. Воскресенье.
Утром явился Василий Хираи, бывший девять лет старшим учителем в Хакодатской Миссийской школе и вместе катихизатором в Хакодате, ныне направляющийся на новое место службы катихизатором в Сеноо.
Говорит, что школа наша (сёогакко) в Хакодате постепенно сокращается; ныне уже сорок пять учащихся, мальчиков и девочек, только; но это не потому, чтобы наша школа была плоха, а потому, что число школ в Хакодате, и правительственных, и частных, возросло очень. Особенность нашей школы та, что в ней преподается христианское вероучение. Была надежда, что из ней будут выходить ученики для Семинарии. Не оправдалась. Почти ни единого, или же совсем дрянь, вроде братьев Комага ине. И ныне в школе — отчасти христиане, большинство язычники; но язычники ученики, по словам Хироя, никогда не обращаются в христианство, ибо родители — язычники; значит, преподавание для них Закона Божия пропадает бесследно. Вероятно, скоро школа эта умрет собственной смертию. Не заканчивается ныне потому, что тамошние два учителя — в то же время и катихизаторы; учитель же пения, тоже учащий, необходим для Церкви и без школы. Кроме жалованья сим трем, больше расхода на школу не будет, исключая ремонт. Школа же шитья, где преподает Анна Танабе шитье, а о. Петр Закон Божий, не падает, а возрастает, и из нее делаются христианки. Учащиеся — взрослые девицы, или молодые женщины; дорожат нашею школою потому, что здесь нравственность соблюдается; иные, переставшие было, опять возвращаются, как в надежное убежище доброй нравственности, чего нельзя сказать про городские школы. И пусть эта школа существует. Ныне в ней двадцать девять учениц.
5/17 августа. 1896. Понедельник.
Целый день занят был все тем же подписыванием книг, готовимых к рассылке в семь мест в Россию; порядочный же этот труд; нынешние каникулы почти тем и заняты.
Протестантские миссионеры летние жары проводят в Каруйзава; это у них обратилось уже в обычай. Наезжают туда даже из Китая на это время. Аглицкие бишопы с ними же; участвуют во всех конференциях и ораторствуют вперемежку с баптистами, методистами и прочими. Вот этак лучше. Прежде Bickersheth лип к нам, даже свое облачение в один Рождественский праздник принес и толпу англичан навел — думал, я его поставлю вместе у Престола служить обедню… С теми–то вот intercommunion будет для него много сподручней.
6/18 августа. 1896. Вторник.
Преображение Господне.
За литургией городских христиан почти никого. Если бы язычников не набралось, то Церковь — почти пуста. И так во все двунадесятые, если не случается в Воскресенье. Не знаю, что и делать! Сколько ни поучай — «умано мими–ни казе». Это очень умаляет радостность великих праздников. К тому же сегодня проповедник не явился, и проповеди не было; Даниил Кониси должен был говорить, но собственно не его очередь, а Исигаме, вместо которого он взялся приготовить; вследствие этого, вероятно, и забыл. Во всяком случае, беспорядок важный: мне не помнится еще большого праздника, когда бы не было за обедней проповеди. Еще огорчение: до обедни крещен один юноша, наученный Исаиею Мидзусимом, но когда за обедней настало время приобщить его, стали искать его по Собору и нигде не нашли. Сделал после обедни надлежащие выговоры всем, кому должно. Но что толку?
7/19 августа. 1896. Среда.
За ранней обедней посмотрел, научился ли Игнатий Мукояма совершать проскомидию и всю литургию. Научился. И потому сегодня назначено ему отправляться на место службы в Циукоку. Снабжен для сего всеми богослужебными принадлежностями.
Пред вечером был Н. И. Янжул, полковник Генерального штаба, приехавший военным агентом в Японию. Привез карточку с надписью Н. В. Благоразумова, товарища по Академии, московского протоиерея.
В сегодняшнем номере «The Japan Daily Mail» в критике текущей японской литературы прописана немалая похвала нашему журналу Женской школы «Уранисики», что в нем «под скромным названием много драгоценного», «хорошо отвечает нуждам воспитанных и образованных (refined) христианок», «орган за европеизм, но в хорошем смысле слова и издается с замечательною литературною способностью»… — Что ж, это должно быть приятно нашим девицам–писательницам и их редактору Павлу Накаи.
8/20 августа 1896. Четверг.
Две тысячи триста ен сегодня разослано содержания служащим Церкви за девятый месяцы — и это еще половина того, что нужно разослать. А служащие эти просто в отчаяние приводят своею негодностию! Вчера говорил новонаученному иерею Игнатию Мукояма, чтобы он немедленно отправился в Такасаки, сдал Церковь Фоме Маки, взял семейство и спешил к месту своей новой службы, где его с терпением ожидают. Пожелал он отслужить литургию в Такасаки. Я весьма одобрил и тотчас велел завернуть для него лучшее облачение, сам принес к нему ящик с утварью, велел дать церковного вина, а «просфоры–де теперь не готовы, в пятницу утром будут готовы, и их привезет Фома Маки, который пусть для этого надень останется здесь», — Сегодня, перед вечером, случайно проходя по коридору во втором этаже, наткнулся на о. Мукояма, о котором думал, что он теперь уже в Такасаки, но который только что собирался туда. Я зашел в его комнату, благословил на дорогу: «Спешите же», — промолвил, — «а просфоры завтра привезет вам Фома Маки». Маки тут же и молвит:
— Я поеду на следующей неделе.
