Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (лучшие книги txt) 📗
Поэтому возникает вопрос: вправе ли он попросить врачей: «Убейте меня»? Вправе ли он требовать от них убийства из милосердия — эвтаназии? Может ли он умереть законным образом, приняв большую дозу снотворного? Это превратилось в проблему.
Сейчас на Западе появились общества, которые отстаивают право человека на смерть. Право каждого человека на смерть — это что-то неслыханное; раньше мы слышали лишь о том, что все имеют право на жизнь. И все религии до сих пор осуждали самоубийство; самоубийц считали великими грешниками. Сейчас же суицид превратился в одну из величайших свобод.
Священники всегда боялись, что, если жизнь удастся продлить, их начнут игнорировать. Если появится возможность продлевать жизнь до бесконечности, тогда им уже не удастся убедить людей в том, что следует готовиться к загробной жизни. А если в один прекрасный день человек действительно обретет бессмертие — в этом нет ничего невозможного, однако лично я не думаю, что сколько-нибудь разумный человек захочет стать бессмертным… Но такая возможность существует. Если тело может жить семьдесят лет, то почему бы ему не жить семьсот? Если тело может обновляться на протяжении семидесяти лет, то его можно научить обновлять себя в течение семисот.
В Калифорнии растут деревья, возраст которых насчитывает четыре тысячи лет. Если до четырех тысяч лет способно дожить дерево, то почему не человек? В Гималаях есть семисотлетние деревья. Почему же человек не может прожить семьсот лет? Секрет долголетия еще предстоит узнать.
Библейская история действительно очень странна. Похоже на то, что священники с самого начала осознавали, что две вещи — мудрость и бессмертие — необходимо держать втайне от человека, чтобы иметь возможность его эксплуатировать.
Не бог боится обретения человеком мудрости, а священник. Но священник всегда говорит от имени бога.
И затем, как ты говоришь, тебе все разъяснили: «Страх перед богом — это первый шаг на пути, ведущем к пониманию».
Конечно, священники хотели бы, чтобы вы боялись бога По всему миру религиозных людей называют богобоязненными. На мой взгляд, в этом слове содержится явное противоречие. Религиозный человек боголюбив, а не богобоязнен. Богобоязненный человек никогда не сможет стать религиозным. Он может стать индуистом, мусульманином, христианином, но не религиозным человеком, поскольку страх — это яд; он лишает всякой возможности стать религиозным.
Будда сказал, что бесстрашие — это основа всякой истинной религии. Неудивительно, что брамины-индуисты пытались с корнем вырвать буддизм из сердец индийцев, убивали буддистов и изгоняли их из страны. В каком-то смысле это проклятье обернулось благословением, потому что в результате буддизм распространился по всей Азии. Чтобы спастись, буддийским монахам приходилось бежать из Индии. Они бежали в Китай, Тибет, Корею, Японию, Шри-Ланку и Бирму. Они разъехались по всей Азии — им пришлось это сделать. А ведь индийцы не слишком интересуются далекими путешествиями! Ни один индиец не отправился бы по своей воле в Тибет или Китай через хребты Гималаев; ни один индиец не стал бы так беспокоиться из-за этого. Но им пришлось так поступить, потому что брамины просто-напросто сжигали их заживо, поджаривали их, беспощадно их истребляли. Буддизм в Индии был полностью искоренен.
Удивительно, но Бодхигайя, храм, построенный на том месте, где Будда достиг просветления, оказался в руках браминов, потому что в округе не осталось ни одного буддиста, которого можно было бы сделать настоятелем этого храма. Причиной этого были слова Будды о том, что бесстрашие лежит в основе всякой истинной религии. И он был совершенно прав. Но это не оставляет духовенству ни единого шанса на существование.
Ты спрашиваешь: «Разве Иегова не грозный, карающий и всемогущий бог?»
Все это — измышления священников разных конфессий: иудаизма, индуизма, христианства, ислама. Но духовенство рядится в те же одежды и использует ту же стратегию. Их догмы и теологии могут отличаться друг от друга, но оружие остается неизменным. Они пользуются разными ядами, дают им разные названия, но все они лишают человека свободы, любви, целостности, искренности и подлинности. Они превращают человека в предмет потребления.
Ты говоришь: «И теперь мне сложно избавиться от этой идеи, как будто это болезнь…»
Естественно. Привычки, особенно старые привычки, умирают с трудом.
Я назвал тебя Ниргрантой — позволь напомнить значение этого имени. Оно означает, что ты человек без внутренних проблем, без комплексов. Так звали Махавиру, одного из величайших на земле пробужденных. Ему дали имя Ниргранта: тот, кто очистил свой ум от всех комплексов, от всех ограничений; тот, кто стал простым и перестал осложнять свою жизнь всякими проблемами.
Но старые привычки порождают комплексы. Они укоренились в бессознательном и продолжают действовать оттуда. Ибо, несмотря на то, что ты мой саньясин и находишься здесь, тебе все равно сложно выкинуть из головы эту идею. А ведь я разрушаю ее каждый день, круглые сутки, год за годом. Чем я тут занимаюсь? Я избавляю вас от комплексов, от всякого рода семян, посеянных в ваших душах священниками.
Но старые привычки умирают с трудом…
— Эй, Сол, как твоя сестра Рена справилась с экзаменами на вождение?
— Провалилась. Когда заглох мотор, она по привычке прыгнула на заднее сидение!
Люди живут почти механически. И образ ревнивого бога является просто бессознательной тенью: он может продержать вас в страхе всю жизнь, уничтожить вас, высосать из вас все соки, но, тем не менее, это лишь проекция вашего собственного ума.
Полночь. Улицы Лондона пусты и окутаны густым туманом. Пугливо оглядываясь по сторонам, идет женщина в норковой шубке. На темной улице тихо, слышно лишь цоканье ее каблучков: цок-цок-цок. Внезапно раздаются еще чьи-то шаги: топ-топ-топ. Женщина в испуге пускается бежать: цок-цок-цок. Но обладатель тяжелой поступи не отстает: топ-топ-топ. В ужасе она начинает бежать вслепую, все быстрее и быстрее: цок-цок-цок. Сзади справа доносится тяжелое топанье: топ-топ-топ.
Женщина бежит изо всех сил. Она понимает, что оказалась в тупике, и что шаги преследователя слышны уже за самой ее спиной. Она оборачивается и кричит:
— А-а-а! Лондонское чудовище!
Темная тень медленно склоняется над ней, ее обладатель смотрит ей в лицо и произносит:
— Сама-то ты не больно мила! — и с обидой поворачивает обратно.
Эта некрасивая женщина действительно мечтала, чтобы за ней кто-нибудь погнался. Она, должно быть, издавна лелеяла подобную мечту. И сегодня это желание проявилось, улучив подходящий момент. На улице больше никого не было. Это была ее собственная мысль, запрятанное глубоко-глубоко внутри желание, которое исполнилось сегодня на темной безлюдной улице. Эта женщина сама себя загипнотизировала.
Этим мы все время и занимаемся: повторяем одно и то же по старой привычке. Чем чаще мы повторяем привычные действия, тем глубже укореняются наши привычки.
И ты говоришь: «Это мешает мне тебя любить».
Это помешает всем возможным видам любви. Это помешает тебе любить не только меня. Это будет препятствовать любой любви: любви к возлюбленной, любви к ребенку, любви к матери, любви к отцу. Это помешает любви как таковой, потому что страх — это яд, который любовь отравляет. И, кроме того, страх порождает гнев. Когда вы не можете проявить свою любовь, когда ваши энергии не могут течь через любовь, они превращаются в гнев, прокисают, становятся горькими и отравленными.
Это всегда представляет собой проблему. Об этом знали все мастера, и многие из них указывали на это. Мастеру всегда приходится учитывать гнев и насилие, исходящие от ученика, по той простой причине, что ученику сложно любить. Он хочет любить, но этому препятствует его воспитание. Все его бессознательное, даже коллективное бессознательное восстает против любви. А когда человек не может любить, энергия любви превращается в энергию гнева. А гнев провоцирует на проявление негативных эмоций.
