Жестокие игры - Пиколт Джоди Линн (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
В ответ последовал какой-то писк.
Джордан заметил, что присяжные поежились. Как ногтями по стеклу – вот что это было.
– Доктор, – обратилась к свидетелю судья Джастис, – прошу прощения, но я вынуждена просить вас говорить громче. – Она помолчала, потом добавила: – Мне очень, очень жаль.
– Я ответила «да», – сказала доктор Дюбоннэ.
– Что вы изучали? – задал Джордан следующий вопрос.
– Историю лечения Джиллиан Дункан у психиатра, начиная с девятилетнего возраста.
– И что вы обнаружили?
Она повернулась к залу и буквально прочирикала:
– Девочка имела склонность к патологической лжи.
Вердикт, вынесенный таким голосом, не возымел должного действия.
– Вы могли бы привести примеры, которые позволили сделать подобное заключение?
– Да. В большинстве случаев слова Джиллиан расходились со свидетельствами очевидцев, а иногда ее заявления были совершенно невероятны. Например, она категорически отрицала, что украла вещи из магазина, хотя, когда ее поймали, она как раз держала их в руках. Она наносила себе увечья, резала руки, но отрицала это, когда ее осматривал врач. В другой раз она возвела напраслину на соседскую девочку и от той все отвернулись, а потом стала отрицать, что она распускала эти сплетни, хотя многочисленные свидетели указывали именно на нее.
– Почему ребенок так поступает, доктор? – поинтересовался Джордан.
– В случае с мисс Дункан ясно: она просто хотела обратить на себя внимание. После смерти матери все стали жалеть Джиллиан, уделять ей повышенное внимание, и она вообразила, что лучший способ удержать это внимание на себе – постоянно попадать в какие-то неприятности.
– Доктор, как по-вашему, что происходит с ребенком, которому поставлен диагноз «патологический лгун», когда он вырастает?
– Протестую, Ваша честь! – вмешался Мэтт. – Мнение специалиста о детях вообще не имеет никакого отношения к тому, что произошло с Джиллиан Дункан.
– Протест отклонен! – отрезала судья.
– В психиатрии это называется «правило большого пальца», – ответила доктор Дюбоннэ. – Мальчики-лгуны характеризуются нарушением поведения и становятся социопатами, тогда как девочки страдают расстройством личности и начинают манипулировать людьми.
– Благодарю вас, доктор, – сказал Джордан. – У защиты больше нет вопросов.
Мэтт тут же поднялся с места.
– Доктор, вы когда-нибудь беседовали с Джиллиан Дункан?
– Нет.
– Единственное, из чего вы исходите, – это история болезни, имевшая место почти десять лет назад, то есть половина прожитой Джиллиан жизни?
– Да.
– Ваше «правило большого пальца»… Вы можете с уверенностью сказать, что все мальчики и девочки следуют этой дорогой? Или же делаете широкое допущение о наиболее частых случаях?
– Вы правы.
– И вам достоверно неизвестно, произошло ли подобное с Джиллиан, я не ошибаюсь?
– Нет.
– Правда ли, что в девятилетнем возрасте Джиллиан потеряла мать?
– Насколько я поняла.
– Именно по этой причине она и обратилась к психиатру, верно? А не потому, что была неисправимой лгуньей?
– Да.
– Вы сказали, что одной из причин, почему вы решили, что Джиллиан патологическая лгунья, был случай, когда она, будучи еще ребенком, принялась распускать слухи о какой-то девочке, а потом все отрицала, так?
– Наряду с остальными примерами.
Мэтт улыбнулся.
– Прошу прощения, доктор, но когда я был ребенком, мы просто называли подобное поведение девчоночьим.
– Протестую!
– Перефразирую, – ответил Мэтт. – Разве остальные девочки так не поступают? Мальчишки дерутся, девчонки сплетничают.
– Протестую! – снова воскликнул Джордан. – Хотелось бы узнать, когда мистер Гулиган получил степень по клинической психологии.
– Вопрос снят. Доктор, вы также упомянули кражу в магазине, которую мисс Дункан отрицала.
– Верно.
Мэтт повернулся и в упор посмотрел на Джека.
– Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное?
– Да… довольно часто…
– Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное, даже когда все улики против него?
– Наверное.
– Следовательно, вовсе неудивительно, что человек лжет, когда попадает в неприятности, доктор?
– Да.
– Разве от этого он становится патологическим лжецом?
Доктор Дюбоннэ вздохнула.
– Необязательно.
Мэтт торжествующе взглянул на свидетельницу.
– У обвинения больше нет вопросов.
От него пахло потом и кровью. У него была обаятельная улыбка, и Мэг могла побиться об заклад, что он понятия не имеет, куда попал. Она послушно прижалась губами к его щеке и покачнулась. Она упала к нему на колени и услышала, как он что-то недовольно пробормотал.
– Ты как? – спросил он.
Он хотел помочь ей подняться. Его руки случайно скользнули по ее груди и ягодицам, когда он попытался ее приподнять.
Между желаниями и действительностью – огромная пропасть; иногда воображение рисует мост еще до того, как у человека появляется шанс понять, что этот мост его веса не выдержит.
Он не ласкал ее, он пытался помочь ей встать. Но она мечтала о другом.
И в этот момент Мэг поняла, что она такая не одна.
На этот раз Рой принес бутерброды. На хрустящей булочке высился ростбиф, на пшеничном хлебе – салат с тунцом, были даже вегетарианские лаваши для тех, кто не ест мясо. И судья, и присяжные, и даже Джек отнеслись к угощению с благодарностью, и только Мэтт сидел с гордо поднятой головой, а на краю его стола лежал нетронутый бутерброд с индейкой.
– Чеснок, – признался Рой секретарю суда, которая задала вопрос о том, что он добавляет в салат. – Вы не ожидаете, что там есть чеснок, в результате он подкрадывается незаметно и больно кусает.
Мэтт нарочито спокойно поинтересовался:
– Ваша честь, этот свидетель чем-то еще может помочь делу, кроме как предоставив огромную дозу холестерина?
– Сейчас увидим, – пробормотал Рой, занимая место на свидетельской трибуне. Он поправил галстук, откашлялся и бросил сердитый взгляд на Мэтта. – Худые люди всегда ворчуны.
Джордан встал, держа в одной руке бутерброд, а в другой свои записи.
– Назовите суду свое имя и адрес.
– Рой Джи Пибоди. Я живу над закусочной «Приятного аппетита!» в Сейлем-Фоллз.
– Где вы находились тридцатого апреля, мистер Пибоди?
– Работал, – ответил Рой.
– Вам знакома Джиллиан Дункан?
– Да.
– Вы видели ее в тот день?
– Да.
Джордан откусил от своего бутерброда.
– Где? – задал он вопрос, когда проглотил.
– Она пришла в закусочную примерно в половине четвертого.
– Джек в это время был на работе?
– Разумеется.
– Вы когда-нибудь видели их вместе? – продолжал Джордан.
– Да.
– Не могли бы вы об этом рассказать?
Рой пожал плечами.
– Она пришла и заказала молочный коктейль. Потом передумала, сказала, что не голодна, и вышла. Я увидел, как она повернула за угол, туда, где Джек выбрасывал мусор.
– Вы это видели?
– Касса, за которой я сижу, находится у окна, – ответил Рой.
– Что именно вы видели?
– Должно быть, она что-то ему сказала, потому что он поднял голову и они начали разговаривать.
Для молчаливого Роя подобный монолог – большое дело. Джордан попытался скрыть улыбку.
– Как долго они беседовали?
– Должно быть, минут десять, потому что я успел перейти к другому ящику кассы. А чтобы пересчитать все монеты и купюры, нужно время.
– Спасибо, Рой. – Джордан приподнял свой бутерброд. – За все. Как только Мэтт встал для проведения перекрестного допроса, Рой повернулся к судье.
– Я могу задать ему вопрос?
Судья удивилась, но кивнула.
– Хорошо, мистер Пибоди, задавайте.
– Что, черт побери, было не так с моими кексами?! – рявкнул Рой.
