Жестокие игры - Пиколт Джоди Линн (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
– Ой! – воскликнула она, наклоняясь, чтобы вытереть лужу, но тут поняла, что у нее нет салфетки.
– Я вытру.
В поле ее зрения появилась пара начищенных до блеска черных ботинок. Потом Уэс Куртманш нагнулся и принялся вытирать лужу своим носовым платком.
Щеки Эдди вспыхнули. У нее не было причин испытывать неловкость, тем. не менее ей стало стыдно.
– Спасибо, – сухо поблагодарила она, забирая у него платок.
– Эдди… – сказал он, дотронувшись до ее запястья.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы набраться смелости и посмотреть Уэсу в глаза.
– Прости, – пробормотал он. – Не знаю, как это вышло. И… я не хотел тебя во все это втягивать.
– Ты тут ни при чем, Уэс. Я сама виновата. – Она нервно скомкала платок. – Я выстираю и верну.
– Нет. – Он выхватил платок у нее из рук. – Было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать это от тебя, но правда заключается в том, Эдди, что ты никогда не станешь стирать мои вещи.
Эдди взглянула в его грустные глаза, окинула взглядом его крепкую фигуру, вспомнила его настойчивые ухаживания.
– Уэс, однажды ты обязательно встретишь женщину, которая только и ждет, чтобы постирать свое белье вместе с твоим. – Она прикусила губу и добавила: – Жаль, что это оказалась не я.
Уэс покачал головой и горько улыбнулся.
– Что уж тогда обо мне говорить! – ответил он и помог ей подняться.
Джек стоял у окна небольшой совещательной комнаты.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Борис Ецемелофф? – спросил он у Джордана.
– Нет.
– В сороковых годах в Мексике он изнасиловал восемнадцать женщин. Его арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Через двадцать лет у него случился сердечный приступ. Констатировали, что он был мертв в течение двадцати минут, но потом врачам скорой помощи удалось вернуть его к жизни. – Джек повернулся к адвокату. – Его отпустили, поскольку он отсидел свой срок.
Джордан потер переносицу.
– Единственная достойная байка, которую я знаю, – это то, что в штате Айова запрещено пересекать границу с уткой на голове.
Джек даже не улыбнулся.
– Хорошо, что рассказали.
– Что ты мне пытаешься сказать, Джек? – спросил Джордан. – Что ты повесишься, даже не попытавшись дать показания?
– Вы действительно считаете, что от моих показаний что-то изменится? – негромко сказал Джек. – Это даже не показания. Господи, это один сплошной провал!
– Я объясню тебе, что сказал доктор Чу. Если ты выпил той ночью чаю, воспоминания о ней могут и не вернуться.
Джек раздраженно отодвинул ногой стул.
– Я хочу все вспомнить! – взмолился он, воздев руки. – Хочу, чтобы все было прозрачно! Я хочу вспомнить, что произошло, Джордан, хотя бы для того, чтобы не гнить в тюрьме с мыслью, что я не виноват.
– У тебя же есть внутренняя убежденность, – вздохнул Джек. – Этого достаточно.
Они замолчали. Каждый думал о своем. Над головой, словно муха, жужжала флуоресцентная лампочка. Джек уселся напротив адвоката.
– Я могу задать вам вопрос?
– Разумеется.
– Вы верите в мою невиновность?
Джордан отвел взгляд.
– Знаешь, на мою работу как твоего адвоката никак не повлияет, если…
– Я задал вам вопрос. Я спрашиваю не как клиент у адвоката, а как один человек у другого человека. – Джек пристально смотрел на Джордана. – Пожалуйста!
Джордан понимал, чего хочет Джек, и знал, что на нем как на адвокате лежит ответственность за то, чтобы свидетель оставался спокойным, – и неважно, насколько незначительны его показания.
– Конечно, я тебе верю, – ответил он. – И Селена тоже. И Эдди. – Джордан выдавил из себя улыбку. – Видишь, у тебя масса сторонников.
«Только из числа присяжных – ни одного», – подумал он.
У доктора Флоры Дюбоннэ было личико воробушка, фигура аиста, а голос Микки-Мауса, наглотавшегося гелия. Джордан едва сдерживался, чтобы не морщиться всякий раз, когда она отвечала на его вопрос, и беспрестанно посылал убийственные взгляды Селене, которая по Интернету нашла этого эксперта, детского психиатра, явно не связываясь с ней по телефону.
– Эдди… – сказал он, дотронувшись до ее запястья.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы набраться смелости и посмотреть Уэсу в глаза.
– Прости, – пробормотал он. – Не знаю, как это вышло. И… я не хотел тебя во все это втягивать.
– Ты тут ни при чем, Уэс. Я сама виновата. – Она нервно скомкала платок. – Я выстираю и верну.
– Нет. – Он выхватил платок у нее из рук. – Было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать это от тебя, но правда заключается в том, Эдди, что ты никогда не станешь стирать мои вещи.
Эдди взглянула в его грустные глаза, окинула взглядом его крепкую фигуру, вспомнила его настойчивые ухаживания.
– Уэс, однажды ты обязательно встретишь женщину, которая только и ждет, чтобы постирать свое белье вместе с твоим. – Она прикусила губу и добавила: – Жаль, что это оказалась не я.
Уэс покачал головой и горько улыбнулся.
– Что уж тогда обо мне говорить! – ответил он и помог ей подняться.
Джек стоял у окна небольшой совещательной комнаты.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Борис Ецемелофф? – спросил он у Джордана.
– Нет.
– В сороковых годах в Мексике он изнасиловал восемнадцать женщин. Его арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Через двадцать лет у него случился сердечный приступ. Констатировали, что он был мертв в течение двадцати минут, но потом врачам скорой помощи удалось вернуть его к жизни. – Джек повернулся к адвокату. – Его отпустили, поскольку он отсидел свой срок.
Джордан потер переносицу.
– Единственная достойная байка, которую я знаю, – это то, что в штате Айова запрещено пересекать границу с уткой на голове.
Джек даже не улыбнулся.
– Хорошо, что рассказали.
– Что ты мне пытаешься сказать, Джек? – спросил Джордан. – Что ты повесишься, даже не попытавшись дать показания?
– Вы действительно считаете, что от моих показаний что-то изменится? – негромко сказал Джек. – Это даже не показания. Господи, это один сплошной провал!
– Я объясню тебе, что сказал доктор Чу. Если ты выпил той ночью чаю, воспоминания о ней могут и не вернуться.
Джек раздраженно отодвинул ногой стул.
– Я хочу все вспомнить! – взмолился он, воздев руки. – Хочу, чтобы все было прозрачно! Я хочу вспомнить, что произошло, Джордан, хотя бы для того, чтобы не гнить в тюрьме с мыслью, что я не виноват.
– У тебя же есть внутренняя убежденность, – вздохнул Джек. – Этого достаточно.
Они замолчали. Каждый думал о своем. Над головой, словно муха, жужжала флуоресцентная лампочка. Джек уселся напротив адвоката.
– Я могу задать вам вопрос?
– Разумеется.
– Вы верите в мою невиновность?
Джордан отвел взгляд.
– Знаешь, на мою работу как твоего адвоката никак не повлияет, если…
– Я задал вам вопрос. Я спрашиваю не как клиент у адвоката, а как один человек у другого человека. – Джек пристально смотрел на Джордана. – Пожалуйста!
Джордан понимал, чего хочет Джек, и знал, что на нем как на адвокате лежит ответственность за то, чтобы свидетель оставался спокойным, – и неважно, насколько незначительны его показания.
– Конечно, я тебе верю, – ответил он. – И Селена тоже. И Эдди. – Джордан выдавил из себя улыбку. – Видишь, у тебя масса сторонников.
«Только из числа присяжных – ни одного», – подумал он.
У доктора Флоры Дюбоннэ было личико воробушка, фигура аиста, а голос Микки-Мауса, наглотавшегося гелия. Джордан едва сдерживался, чтобы не морщиться всякий раз, когда она отвечала на его вопрос, и беспрестанно посылал убийственные взгляды Селене, которая по Интернету нашла этого эксперта, детского психиатра, явно не связываясь с ней по телефону.
– Вы ознакомились с документами по этому делу? – спросил Джордан.
