Хроники Раздолбая - Санаев Павел Владимирович (читать книги txt) 📗
«Я заработаю! — думал он с ожесточением. — Я буду сидеть на Арбате по десять часов без выходных и зарабатывать тысяч двадцать! Вложусь во что-нибудь! Куплю проигрыватель! Открою палатку звукозаписи!»
— Не согласен! — с вызовом сказал он Мартину. — Пусть ты во многом прав, но я не могу сказать себе: «Нет, это не для меня». Спорим, у меня будут кони?
— Я не рекомендовал бы тебе со мной спорить.
— Почему?
— Ты знаешь, как я серьезно отношусь к подобным вещам — карты, пари, рулетка… Для меня это не игра, а воплощение жизненных законов, и, относясь к этому серьезно, я отдаю дань уважения Судьбе.
— Боишься проиграть?
— Мне нечего тебе проигрывать, а ты можешь проиграть жизнь.
— Ага-ха, — нервно хохотнул Раздолбай, испугавшись того, как серьезно заговорил Мартин. — Проигравшего в цемент закатают?
— Ты не врубаешься в шестеренки не только физической жизни, но и метафизической. Заявляя: «Спорим, я возьму от жизни самое лучшее», ты бросаешь вызов Судьбе. Судьба за это лишит тебя возможности получить среднее счастье и оставит два абсолютных варианта — стать победителем или неудачником.
— Ну, это ведь мои проблемы, верно? Давай поспорим.
— Ты представляешь, что такое поспорить по пьяни, что станешь олимпийским чемпионом, положить на спорт жизнь и остаться без медали?
— Или с медалью. Я не так пьян, как тебе кажется.
— А я в говно. Не втягивай меня пьяного в серьезные игры с метафизическими категориями.
— Ты просто любишь всегда казаться правым. Спор абсолютно безобидный, и твой отказ спорить доказывает, что ты не прав.
— Очень зря ты берешь на слабо человека, который гиперответственно относится к спорам.
— Ну так поспорь со мной! Слабо?
Мартин преобразился. Он подался к лицу Раздолбая так, словно хотел укусить его за нос, и, доверительно понизив голос, спросил:
— Ты готов, что спор будет не шутейным, а с настоящими ставками? Вызов бросил ты, поэтому условия назначаю я, согласен?
— Давай!
— Ты должен будешь пригласить меня в ресторан на ужин и прийти с конем. Мы оба понимаем, о каком уровне телок идет речь, так что варианты «просто симпатичная» не прокатят. К моменту ужина ты должен будешь находиться с этой телкой в отношениях четыре месяца. У телок может быть период транзитного вокзала, когда они встречаются с кем попало, но долго транзит не длится, и четыре месяца — это повод сказать, что она к тебе как-то относится. У вас должны быть общие фотографии — на ужине я их с удовольствием посмотрю. Не приведешь коня — ты проиграл. Откажешься от спора — ты проиграл. Телку я пробью по своим каналам, так что приведешь снятую проститутку — ты проиграл. Принимаешь?
— Смотря когда должен быть такой ужин?
— Сколько тебе сейчас лет?
— Двадцать.
— Значит, ужин должен состояться до шестнадцатого мая две тысячи двенадцатого года. К сорока годам с человеком все ясно, и если ты не приведешь коня до этого момента, я уверенно поставлю на тебе клеймо «неудачник».
Раздолбай нервно засмеялся.
— Мартин, ты пьян реально. Спорить на двадцать лет вперед? Конечно, я приведу за это время коня.
— Приведи.
— На что спорим?
— Я тебе подарю табличку с надписью «Победитель».
Поставишь на подоконник, будешь дико от нее кайфовать.
— Офигенный приз!
— Табличка будет из ста граммов чистого золота.
— Мы серьезно спорим или продолжаем шутить?
— Ты думаешь, владея тремя товарными составами, я не смогу подарить тебе табличку за тысячу двести долларов, или сколько она к тому времени будет стоить? Можешь не сомневаться.
— Ну, допустим… — с опаской принял Раздолбай ставку, поняв, что Мартин не шутит. — А что должен буду подарить я, если проиграю?
— Ничего. Если проиграешь, у тебя над кроватью жирным черным маркером будет написано «неудачник». Закрасишь надпись — она вернется. Переедешь — появится на новом месте. Помнишь дико страшную сказку о Синей Бороде? Будет как с пятном крови на том номенклатурном ключе.
— Как это у тебя, интересно, получится?
— Это уже моя забота.
Раздолбай замялся. Он думал заключить шутливый спор на бутылку шампанского, а получалось какое-то зловещее пари, которое действительно казалось судьбоносным вызовом. Надпись на стене и золотая табличка были всего лишь символами. На кон ставился путь к отступлению, возможность сказать «не очень-то и хотелось», если бы «кони» остались несбыточной мечтой. Заключая спор, Раздолбай не просто сжигал за собой мосты — он делал обладание красавицей мерилом жизни, и в случае неуспеха ему пришлось бы признавать себя неудачником в первую очередь перед самим собой. С другой стороны, уклонение от спора значило признание правоты Мартина и отказ от желанных девушек здесь и сейчас, в то время как, приняв спор, можно было за них целых двадцать лет бороться.
— Принимаю! — азартно согласился Раздолбай, протянув руку.
Мартин крепко сжал его пятерню и стал высматривать, кто мог бы разбить.
«Вдруг я зря это затеял…» — забеспокоился Раздолбай, но отступать было поздно — по дорожке сада, попыхивая трубкой, шел двойник Сталина.
— Иосиф, пшить, пшить! — позвал Мартин.
Сталин недоуменно поднял густые брови.
— Иди сюда, не ясно, что ли?
— Как ви со мной разговариваетэ? — грозно спросил Сталин с грузинским акцентом.
— Иосиф, не выебывайся, а то позвоню сейчас в твой Театр юного зрителя, или где ты там подвизаешься, и пойдешь бутылки собирать. Понял меня?
— Чтье ви такойе говорьитье? — растерялся Сталин, путаясь в акцентах и выдавая что-то вроде французского.
— Не шучу ни разу. Сюда иди.
Стараясь сохранять генералиссимусовское достоинство, Сталин опасливо подошел к столику.
— Разбей спор, — попросил Мартин, кивнув на сцепленные руки.
— Так бы сразу и сказали, ребята, — с облегчением сказал Сталин безо всякого акцента и сплеча рубанул по рукам.
— Можешь идти на заседание ревкома, — разрешил Мартин, — привет Каменеву.
— Я пэрэдам, — ответил Сталин, вернув правильный акцент, и удалился.
— Послать Сталина — изысканное удовольствие, но все-таки суррогат, — посетовал Мартин. — Знал бы ты, как хочется иногда послать подлинных сильных мира.
— Раз мы заключили спор, может, подскажешь теперь пару конских пастбищ, чтобы я имел шанс выиграть?
— Вот тебе вокруг, чем не пастбище?
Мартин кивнул в сторону барной стойки, возле которой в ожидании заказанного напитка переминалась «блонда в белом платье». Ее толстого спутника рядом не было.
«Берет на «слабо»! — подумал Раздолбай. — Считает меня неспособным подойти к такой девушке».
Желание доказать Мартину, что он ошибается в своих пророчествах, было сильнее робости, и Раздолбай направился к блондинке. Ноги у него подкашивались, как будто укорачивая рост с каждым шагом, и, подойдя к девушке вплотную, он ощущал себя карликом. От вида тонких щиколоток, обтянутых ремешком изящных туфель, и стройной талии, облитой белым платьем, у него чуть не случился обморок.
«Ебут же люди! — думал он с отчаянной завистью. — Где она, интересно, загорела в мае?»
Дождавшись, когда девушка возьмет у бармена коктейль и отойдет от стойки, Раздолбай встал у нее на пути и выпалил заранее вымученную фразу:
— Я совершил в жизни много глупостей. Может быть, сейчас я сделаю еще одну, но я хочу попросить твой телефон.
— Это действительно глупость, — холодно согласилась блондинка.
— Не больше, чем работать в эскорте, — пошел Раздолбай ва-банк.
Блондинка вскинула на него серые льдистые глаза и сдержанно усмехнулась, как бы отдавая должное.
— У тебя есть более интересные предложения?
— Не будем же мы обсуждать их здесь.
— Я скажу тебе телефон. Запомнишь — хорошо, не запомнишь — твои проблемы.
Скороговоркой назвав номер, блондинка ушла к своему толстяку, который обнаружился за дальним столиком, а Раздолбай поспешил на свое место, чтобы скорее, пока не забыл, нацарапать заветные цифры на салфетке обгорелой спичкой.
