Невидимая часть души - Потапова Виктория (книги бесплатно без .TXT, .FB2) 📗
Любая потребность проходит определенный цикл. Он заключается в том, что в самом начале возникает нужда. Организм начинает подавать о ней сигналы. Мозг их обрабатывает, и происходит осознание потребности, внутри возникает желание: я хочу! Затем включается поисковая активность и распознавание: что мне может подойти? После нахождения того, что нам может подойти, мы начинаем активный контакт с этим, отслеживая, насколько это то самое или, может быть, совсем не подходящее. И тут появляется развилка — мы можем «употребить» то, что нашли, а можем почувствовать несоответствие найденного и нашей потребности и тогда отказываемся от этого. После употребления следует ассимиляция и изменение нашего состояния. Нужда уходит. Потребность удовлетворена. Если мы отказались употреблять то, что нашли, оно нам по каким-то параметрам не подошло, то мы возвращаемся на этап поиска, пока не найдем то, что «закроет» нашу потребность.
Такой цикл является универсальным для всех потребностей. Каждый из его этапов может сопровождаться разными эмоциями, которые помогают не сбиться с пути и направляют нашу активность на удовлетворение потребности. Но бывает так, что мы сами с собой можем лукавить и в момент распознавания подсовывать себе не то, что на самом деле хочется или подходит, а можем даже и не знать, что именно эту потребность может удовлетворить. Так часто бывает с потребностью в любви и принятии. Когда маленький ребенок расстроен, напуган, опечален, он ищет поддерживающего контакта. Ему важно, чтобы на него внимательно посмотрели: обняли, утешили, были рядом. Вместо этого он часто получает наставления, критические замечания, советы отвлечься и, например, поесть. О, да! Сколько людей в мире заедают свои огорчения, вместо того чтобы разделить их с близкими и почувствовать себя принятым и любимым.
Неудовлетворенная или частично удовлетворенная потребность не затихает, она продолжает сообщать о себе через эмоции, а также напряжение, которое называется фрустрация. Это состояние возникает в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворить свои потребности или при уничтожении наших намерений. Когда мы чего-то очень хотим, но не получаем, то внутри возникает напряжение, которое как будто говорит «ты это не получишь», «этого у тебя не будет».
Находясь в состоянии фрустрации, мы можем испытывать много беспокойства, тревогу и даже эмоциональную боль. Почувствовав такое состояние, человек старается с ним каким-то образом обойтись. Я очень хотела написать — «помочь себе выйти из него». Но нет. Кто-то старается посмотреть на себя добрым взглядом, обратиться к выработанным за период своей жизни способам самоподдержки или ищет утешение в отношениях с другими людьми, а кто-то, наоборот, начинает себя ругать, оскорблять и даже наказывать. И тут мы можем заметить, что внутри нас живут две разные части, «фигуры», которые принято называть «внутренний критик» и «внутренний защитник».
Фигуры внутреннего критика и защитника. Самость
Человек рождается, живет и развивается внутри отношений. С самых первых дней ребенок окружен вниманием со стороны его взрослых. Американский психиатр и психоаналитик Дэниэль Штерн, используя видеосъемку контакта младенцев с родителями в своих исследованиях, смог документально зафиксировать, что дети действительно нуждаются в эмоциональном отклике со стороны родителей и с первых дней жизни способны активно его искать. Ребенок с самого раннего возраста, всматриваясь в реакции родителей на свои действия, выстраивает внутренний образ самого себя и формирует самоощущение под их воздействием. Вот тут уже и начинают закладываться первые штрихи фигур внутреннего критика и защитника. Удивлены?
Родители и другие близкие взрослые становятся зеркалом для ребенка — теми, кто его отражает. До появления речи оно довербально. Всматриваясь в мимику, движения взрослого, воспринимая ритм голоса и дыхания, ребенок замечает, на какие его проявления взрослый реагирует с принятием, а какие отвергает. Еще до понимания слов он уже улавливает оттенки эмоционального отношения родителей к своим проявлениям. Это дает материал для закладки двух внутренних фигур, которые будут сопровождать человека всю жизнь.
Мария знает, что плакать при других людях нельзя. Как только слезы подступают к ее глазам, она начинает чувствовать тревогу. Ей становится страшно. Один раз она смогла рассказать об этом своей подруге. «Тебя ругали в детстве, когда ты плакала?» — сочувственно спросила подруга. «Да нет. Не могу такого вспомнить, — ответила Маша. — Знаешь, так с раннего детства было. Просто страшно плакать, и все. Хотя особо никто и не ругал. Мама всегда гордилась тем, что я сама успокаивалась. Рассказывала, как с самого рождения оставляла меня одну в люльке проплакаться, и я спокойно там потом засыпала».
Внутренний критик, как пазл, складывается из всех ситуаций, в которых человек с первых дней жизни проживает непринятие своих эмоций, действий со стороны значимых людей. Он как будто внутрь себя прописывает «знание» — если почувствуешь/сделаешь вот так, от тебя отвернутся, на тебя будут злиться, тебя разлюбят. С появлением речи к этому прибавляются еще мысли и суждения ребенка. Такое «знание» становится правилами, призванными сохранить столь важные для ребенка отношения, помочь найти наилучший способ быть принятым и одобренным. Но со временем они начинают проецироваться на отношения со всем миром, ограничивая, блокируя спонтанность и подталкивая переживать боль отвержения раз за разом. Внутренний критик как будто бы постоянно производит оценку по старым меркам, контролируя и ограничивая, ставя нас в позицию «со мной что-то не так».
С появлением речи он получает голос и набор своих индивидуальных «что-то не так», составленный из указаний и оценок, услышанных от значимых других. Часто ими становятся те слова, которые были сказаны нам в момент нашей эмоциональной открытости, уязвимости тем, кто был рядом, но захвачен скорее своими эмоциональными процессами и не смог эмпатично заметить и отразить наше состояние и объективно описать ситуацию. Взрослый, критикуя, часто не видит реального ребенка перед собой, а проецирует свои страхи, переживания на происходящее и защищается от собственных чувств через неприятие и критику. Так, части внутреннего критика могут становиться своеобразным наследством, передаваемым из поколения в поколение. Внутренний критик может быть полутеневой фигурой, находящейся частично в сознании, а частично в бессознательном, проявляясь через неприятие своего тела, психосоматические симптомы и тревогу.
В противовес внутреннему критику формируется внутренний защитник. Он складывается из всех добрых, поддерживающих взглядов, которые человек встречает в отношениях с близкими людьми с первых дней жизни. Хочется верить, что первым кирпичиком для его фигуры становится любящий взгляд мамы, которым она встречает его при появлении на свет. Затем фигура защитника проходит схожие стадии довербального и вербального отражения, вбирая в себя опыт разделенности. Она укрепляется, когда взрослый, смотря на ребенка, старается разделить и отразить его чувства, мысли, мотивы поступков, потребности, пропустив их через себя и вернув их, не давая оценки, но сочувствуя и стараясь понять.
Эти две внутренние фигуры присутствуют внутри нашей психической реальности, иногда наперебой давая комментарии к нашим поступкам и мыслям. От того, какая из них имеет больший объем, зачастую зависит, как нам привычнее относиться к себе.
В психологии существует еще одно понятие, являющееся частью нашей психической реальности, — «самость». Оно представляет собой целостное восприятие и переживание себя. Так Дональд В. Винникотт дал определение личности как целостной Самости: «Для меня Самость (не то же самое, что “Я”) — это личность, которая является собой, и только собой, которая обретает некую базовую целостность в процессе созревания» [14]. Он считал, что если взрослый является «ясным зеркалом», способным достаточно быстро и чутко реагировать на потребности ребенка, помогая ему замечать и удовлетворять их, то это прямой путь к обретению своей самости, «это делает возможным на свой лад и в своем темпе обретение индивидуальной душевной реальности и собственных внутренних пространств» [15]. Этому он противопоставляет ситуацию, когда рядом с ребенком взрослый искажает его отражение, подменяя потребности ребенка собственными. В таких случаях ребенок, стремясь сохранить жизненно важный контакт с родителями, может отказаться от своих реальных эмоций и потребностей, прерывая контакт с собой. Но если даже какие-то потребности подпадают под запрет внутреннего критика, они не исчезают, а могут годами прятаться и маскироваться. И если процесс самоисследования и познания своих эмоциональных потребностей в большей степени опирается на взгляд внутреннего защитника и уменьшение внимания к сигналам критика, то увеличивается шанс в каждый момент жизни вновь встать на путь встречи и глубинного контакта с собой и обретения своей самости.
