Стеклянные цветы - Каммингс Мери (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Проходя мимо стоявшего напротив дома огромного снеговика, кивнула в его сторону.
— Вон — вылитый ты! Такой же холодный и бесчувственный!
Взбежала на крыльцо, свернула на кухню — через секунду появилась оттуда, вооруженная табуреткой и столовым ножом, и с воинственным видом направилась к снеговику.
На протяжении последующего часа Филипп поглядывал в окно и ухмылялся: баронесса фон Вальрехт, балансируя на табуретке, вдохновенно делала снеговику «лицо». Наконец она вернулась, грохнула табуретку об пол и ткнула пальцем в сторону окна.
— Пойди посмотри — теперь он совсем на тебя похож!
Получившееся изображение: нависшие, как у неандертальца, надбровные дуги, рот — узкой щелью, тяжелый квадратный подбородок — действительно имело с ним отдаленное карикатурное сходство. Но от того, чтобы прилепить снеговику большие уши наподобие ослиных, Амелия все же не удержалась.
— Ослоухий болван! — подтвердила она и, гордо выпрямив спину и задрав нос, двинулась к тропинке, ведущей к подъемнику.
— Эй, подожди! — догнал, обнял сзади за плечи, уткнулся лицом в пахнущую снегом и свежестью золотую гриву.
— Пусти! — Амелия задергала плечами — не сильно, лишь обозначая, что сопротивляется.
— Чего ты завелась, в самом деле! Ну… ну хочешь, пойдем вместе покатаемся! — Обычно он не баловал ее подобными предложениями.
— Ладно, пошли, — буркнула она все еще недовольным тоном. Чувствуя себя (не понятно, с чего) «обиженной стороной», тут же добавила: — На санках покатаемся, там места на двоих хватит!
О своем предложении Филипп пожалел, едва съехал пару раз вниз — Амелия, сидя в обнимку с ним на пластике, визжала так, что можно было оглохнуть.
Она была неправа — он тоже расслабился и отдыхал.
Впервые за многие месяцы Филиппа не грызло чувство вины. В этом сверкающем белизной и солнцем беззаботном уголке, казалось, созданном для того, чтобы забыть обо всех проблемах, оно как-то незаметно, постепенно растаяло. Он отдавал себе отчет, что оно еще вернется, и не раз, но пока просто бездумно расслабился и наслаждался каждой минутой.
Сад Эдема… Снег, солнце, никого вокруг — казалось, они не в центре Европы, а где-то на Аляске; жаркий огонь камина по вечерам, жаркая постель ночью. Мужчина и женщина…
Глава двадцать первая
Неприятности начались на десятый день. Начались с мелочи: в пятницу вечером пошел снег. Наутро выяснилось, что произошло именно то, о чем говорил Макс: ночью сошла небольшая лавина и завалила единственную ведущую в долину дорогу.
Диспетчер заверила, что ко вторнику дорога будет расчищена, и горничная приедет как обычно.
— Все, теперь мы совсем уже на необитаемом острове! — весело заявила Амелия. — Если ко вторнику дорогу не раскопают — займусь людоедством! У-уу! — скорчила зверскую рожу и щелкнула на Филиппа зубами.
Вечером он хотел принести охапку дров для камина — она выбежала на улицу за ним следом, без куртки, в одном легком свитерке, и затеяла игру в снежки: Выскакивала из-за угла дома, кидала несколько снежков и со смехом улепетывала, пока в конце концов он не бросил дрова и не погнался за ней.
Не догнал, зато удачно попал снежком по затылку — так что она аж взвизгнула. Но когда он вернулся за дровами, Амелия откуда ни возьмись налетела сзади, ловко поддала под коленки — и они оба покатились по снегу.
Филипп уже собирался навалиться на нее и сунуть за шиворот комок снега, когда она вдруг показала вверх.
— Смотри, какие звезды!
Он невольно взглянул в небо и на миг потерял бдительность. В результате снежок в рот достался ему, а Амелия вскочила и, хохоча, понеслась к дому.
Наутро Филипп, как всегда, встал первым; выглянул в окно — солнца не было, ночью снова пошел снег и продолжался до сих пор.
Поскольку завтрак предстояло готовить ему, то и ванну он имел право занять первым, баронесса же пока могла еще минут двадцать понежиться под теплым одеялом.
Нет, делать завтрак она не отказывалась, могла разогреть в микроволновке булочки, приготовить кофе. Но поручать ей приготовить что-то посущественнее — скажем, пожарить бекон или омлет — было напрасной тратой времени и продуктов. Со сковородкой баронесса была не в ладу: Филипп и нарочно не сумел бы довести яичницу до подошвенной твердости, она же это делала шутя.
Он оделся и спустился вниз, поставил кофейник — и тут Амелия, в спортивном костюме и шерстяных носках, бесшумно нарисовалась в дверях.
— Тебе бекон или сосиски? — спросил Филипп.
Он ждал обычного: «И то, и другое!» — но она вдруг сказала:
— Ничего не надо, я только кофе попью. У меня живот болит — наверное, съела что-то не то.
— Сильно болит? — сочувственно спросил он.
— Да чепуха! — отмахнулась она. — Я в таких случаях полдня ничего не ем, и само проходит.
Попила кофе — молча, без обычной болтовни и смешков. Вторую чашку пить не стала — ушла наверх, в спальню; через пару минут за окном мелькнула красная куртка.
Вернулась она не скоро. Филипп успел пробежаться на лыжах, натаскал на вечер дров и как раз включил телевизор, когда услышал, как хлопнула входная дверь, и через секунду Амелия появилась в гостиной.
Молча, не взглянув на него, протопала наверх. Даже по походке было понятно, что настроение у нее ниже среднего.
Подождав несколько минут, он тоже поднялся в спальню. Она лежала на кровати на боку, поджав ноги.
— По-прежнему болит?
— Да… — взглянула на него сердито, будто он был в этом виноват.
Филипп не стал напоминать, что вчера, сидя перед телевизором, она умяла фунтовую коробку орехов в шоколаде — вот оно, обжорство-то, и аукнулось!
— Я аспирин сейчас приняла и тайленола пару таблеток, — сказала Амелия. — Попробую подремать, чтобы быстрее прошло.
Он спустился вниз и устроился с книжкой на диване.
Читать, правда, получалось не очень — на душе было неспокойно. Понятно, что ситуация житейская: съела что-то не то, с кем не бывает — но применительно к ней… Она же никогда не болела, даже ожоги, полученные в мастерской, на ней заживали, казалось, вдвое быстрее, чем у любого другого человека!
Начало уже смеркаться, когда он не выдержал и снова поднялся в спальню. Щелкнул выключателем — Амелия прикрыла глаза рукой.
— Ну, как ты? — он присел на край кровати, отвел руку от лица.
Она болезненно зажмурилась.
— Никак.
— По-прежнему болит?
— Да. Принеси мне еще тайленола.
— Сильно болит?
Она молча покивала, лишь потом открыла глаза — жалобные и беспомощные, как у заболевшего зверька.
— Хуже, чем утром было?
Амелия снова кивнула.
— Принеси тайленол.
Он уже встал и сделал несколько шагов к ванной, когда она пожаловалась вслед:
— Раньше посредине болело, а теперь сбоку печет так, что сил нет.
Филипп застыл на месте. Показалось, что виски сжала холодная рука, по затылку побежали мурашки.
— Где?! — Он обернулся. — Покажи, где!
— Вот тут, — она поморщилась, — сбоку. — Ладонь ее легла на живот — справа, сантиметров на десять ниже пояса.
Вернувшись к кровати, он присел и осторожно положил свою ладонь поверх ее.
— Если надавить — больно?
— Да… только не дави!
— Не бойся, не буду. Сейчас я принесу тайленол, — кивнул Филипп.
Зашел в ванную и присел на край ванны. Его трясло — не просто трясло, колотило.
Боль справа…
«Соберись! — приказал он самому себе. — Соберись, придурок, психопат, параноик — соберись! Еще ничего не случилось!».
Встал, достал из аптечки бутылочку с тайленолом, высыпал на ладонь две штуки. Налил в стакан воды — немного, только чтобы запиты и понес все это в спальню.
— На вот тебе!
Амелия взяла таблетки с ладони прямо губами, пересохшими и шершавыми. Запила, взглянула недовольно.
— Воды пожалел! Принеси еще попить!
