Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ) - Голинченко Екатерина Андреевна "Маргарита Андреева"
— Госпожа Сони, спасибо вам за то, что были доброй матерью моему сыну, — женщина воздела глаза и увидела выражение благодарности и признательности на приветливом лице Асии.
— Okaa-san! Otou-san! — Джек свёл брови, глубоко вдохнул и с трудом сделал несколько шагов навстречу, не выпуская руку жены, а старые шрамы точно запекли огнем, и снова в памяти ожили события того страшного дня: взрыв в торговом центре, беспорядок и переполох вокруг, крики и стоны людей, вой полицейских машин и сирен скорой помощи, его попытки броситься к нарытым пропитанным кровью сукном телам, чьи-то руки, удерживавшие его, потом укол транквилизатора и реанимационная палата, и он уже не воспринимал того, что ему говорили, не осознавал своего критического состояния, он понимал только то, что его родителей больше нет, и, вот теперь они стоят и улыбаются ему — это было необъяснимое ощущение боли и блаженства одновременно, — Мама! Отец!
— Сынок, гордость наша, — Рейко подошла обняла его, — Ты даже не представляешь, какую мы испытываем радость, видя каким мы стал, чего добился, — молодой хирург крепче прижал к себе Даниэллу, — И у тебя такая замечательная жена, — она подмигнула девушке.
— Сara mia, с тобой тут хотят поговорить, — Алессио поклонился, тряхнув русыми волосам и отступил в сторону, давая женщине подойти ближе к Маргарите, а сам подошел пожать руку Джеку, с которым его прежде связывала крепкая дружба. Казалось бы, история настолько банальная — молодой скульптор очень быстро стал известным и востребованным, он был гордым и независимым, он знал цену своему таланту и не захотел тратить его в угоду преступникам и создавать подделки. Тогда они пригрозили, что он больше ни когда не сможет работать. А дальше — как по сценарию дешевого боевика — его избили до полусмерти и порезали сухожилия на кистях. Пришел в сознание он уже в больнице. Джек стал не только его лечащим врачом, но и другом. Молодой хирург очень болезненно реагировал на любую несправедливость, и старался помочь, чем мог — только вот вернуть былую гибкость и подвижность рукам не удалось — он не сможет уже вернуться к делу, которому он отдавал всего себя. Как, всё-таки, хорошо, что в то тяжелое для него время его поддержали Джек и его младшая сестра Маргарита. Для него она была совсем ребёнком — было-то ей всего лет пятнадцать, не больше, а она просила его подождать, пока повзрослеет, и не влюбляться в другую. Боже, как же это было мило и трогательно! И он обещал, но не суждено было исполниться этому обещанию… Он сейчас действительно рад, что она счастлива — он бы не вынес, если бы это было не так:
— Ну, будь здоров, приятель, — он похлопал Джона по плечу и улыбнулся, — и береги её.
— Благодарю за то, что ты сделала для моего сына, — Руслана положила ей руку на плечо, — Ты помогла проявиться его истинной сущности, самому лучшему, что есть в нём.
— Мне так жаль, что не смогла сделать для него больше, — Маргарита подняла взгляд на женщину и отметила, что Марк, и впрямь, унаследовал от матери её исключительную красоту и грацию, точеную фигуру, подлинно роскошные волосы и чистый цвет серых глаз.
— Я понимаю, но, тебе не в чем упрекнуть себя, — женщина обняла её, — Поверь, ты сделала для него достаточно.
— Не утешайте меня, пожалуйста, мадам, — как же нелегко ей было даже просто смотреть на мать Марка, — Если вы заглянете в мою душу, то увидите там не заживающий рубец. Как я могу смотреть вам в глаза, когда я причиняю вашему сыну боль одним только своим существованием — каждый час, каждую минуту? — и так тягостно и мучительно было сейчас на сердце.
— Марк только начинает жить, он сильный мальчик — справится. Когда-нибудь эти шрамы, всё-таки, заживут, и у него всё будет хорошо, — теплый взгляд Русланы согревал и вселял надежду, что так всё и будет, — Я хочу высказать свою благодарность и госпоже Альвис, которая вела и оберегала его.
Даниэлла и Рози стояли рядом со своими родителями, когда подошел Питер, ведя за руку Еву:
— Последние события заставили меня задуматься о своей жизни: если мне суждено будет погибнуть, сражаясь, то я хотел бы умереть мужем этой девушки. Прошу принять её в семью, как вы принимаете меня.
— Господи, Пит, даже не думай о смерти! — цыкнула на него мать, — Разве мы возражаем против твоего выбора?
— А!!! — завопила от радости Розалинда, едва не оглушив окружающих её родственников, — Это здорово! Просто супер! Мама, папа, я тоже хочу свадьбу. Ну, пожалуйста! У меня даже жених есть. Он, правда-правда обещал на мне жениться.
— А не соблаговолит ли юная леди не торопиться с принятием такого важного решения, — отец потрепал Рози за щеку, — и не подождет ли она ещё несколько лет, когда мы сможем вернуться к этому вопросу?
— Ну, так и старой девой остаться можно, — прихотливо надула губки девочка.
— Поверь, милая, — Камилла взъерошила её челку, — тебе это совсем не грозит.
— И, насчёт вашей личной судьбы, — прощаясь, Ангел Судьбы многозначительно посмотрел на живот Маргариты, — Нужно верить в чудо, даже, когда кажется, что и неоткуда ждать невозможного — и, да воздастся вам по вере вашей!
Маргарита закрыла глаза и обняла себя за плечи — и испытала непередаваемый прилив тепла, распространившийся по всему телу, будто она только что приняла горячую ванну и укуталась в большое и тёплое махровое полотенце. Она ещё не догадывалась, что это означает, но пришло чувство такого нереального блаженства, и поцелуй любимого мужа довершил эту благодать.
— А вот теперь, уже по-настоящему — прощайте, и помните, что те, кто проник в ваши сердца, будут жить в вас, пока жива ваша память о них.
А Марк всё думал — не слишком ли жестоко: увидеть мать, которую он ни разу не видел в своей жизни, всего лишь на пять минут? С другой стороны — это, всё же, лучше, чем ничего…
И всё вокруг ожило в ожидании праздника, и жизнь закипела с удвоенной силой — на улицах и площадях, и особенно — в самом дворце, где деловито сновало множество работников кухни и обслуживающего персонала, проводящих приготовления с явными радостью и рвением.
— А кто будет мороженое? — Джон повернулся к прыгающим от нетерпения детям.
Он повязал фартук, вымыл руки и разложил лакомство по креманкам:
— Марго, а тебе? — Благодарю, но, мне что-то не хочется, — Маргарита присела за стол, — Вот, воды выпью, пожалуй, и выйду прогуляюсь, а то у вас тут на кухне так жарко и столько резких запахов, что мне уже дурно. Боже, я такая бесполезная женщина… — она подперла голову ладонями, и на личике у неё появилось по-детски виноватое выражение.
— Маргарита, что ты сказала? Нет, ты себя слышала? — он схватил её за руку, не спуская глаз, всматриваясь в её лицо.
— И что я сказала?… — девушка замахала руками, потом застыла, глядя на него, — Нет-нет, уж не думаешь ли ты…? Это было бы слишком хорошо, — ища в нём поддержку.
— Так, почему бы нам не поверить в хорошее? — улыбнулся он.
— Папа, вы о чём? — мальчик отставил своё мороженое и дернул отца за рукав алой рубашки.
— Скоро всё узнаешь, Али. Скоро узнаешь, — Джон погладил его тёмные кудри. — Папочка, а можно мне с нового учебного года ходить в ту же школу, в которой учится Рози? — Алишер с надеждой и ожиданием посмотрел в карие глаза Джона.
— Хорошо, я поговорю с мамой, и, если она не будет против, то мы что-нибудь придумаем, — Джон, в общем-то, на имел ничего против этой идеи, но, необходимо было уважать и чувства Кали, как матери, — Согласен? — потом он повернулся к шеф-повару, — А теперь за дело берётся профессионал, — он, и правда, не считал чем-то постыдным или ниже своего достоинства приготовить ужин или сшить платье, и не делили работу на мужскую и женскую — то, к чему у него лежало сердце, он делал с удовольствием, отдаваясь делу полностью, — Не без вашей помощи, конечно. Будем готовить плов, фаршировать карпов и так, по мелочи — салаты и десерты. Наш главный повар Рустем не позволил мне этого на свадьбу, но, сейчас мне ни кто не помешает приготовить для дорогих мне людей.
