Мы - истребители - Поселягин Владимир Геннадьевич (список книг txt) 📗
— Какой же это успех?! Это катастрофа, чего бы там они ни разбомбили! Половина не вернулась?! Да на фиг такой успех!
— Да нет, значительная часть дотянули до своей территории, и экипажи спаслись. Но все-таки в технике потери очень большие, а сейчас — сам знаешь.
— Блин, Вов, сам знаешь, сейчас потери мерятся не в технике, а в людях. Новая концепция в авиационных войсках.
— Да знаю, не привык еще.
— Ладно, разнесли — это, конечно, хорошо, но об аэродромах подскока забывать не стоит, так что кровь мы им хоть и пустили, но силы у них еще есть.
— Это да, — согласился Евстигнеев.
Около транспортника засуетились техники, что означало предполетную подготовку.
— Кажись, едут, — указав подбородком на приближающиеся машины, сказал Степка.
Вдали действительно показались несколько машин, в одной легко опознавалась «эмка» Никифорова. В грузовике, похоже, везли того предателя, что работал на немцев.
— Сто процентов потребуют сдать оружие. Побоятся, что мы шлепнем этого упыренка, — негромко сказал я, разглядывая остановившийся у самолета «ЗиС».
— Угу, — согласился со мной капитан.
— Пошли, грузиться пора.
Подхватив вещи, мы направились к самолету.
Перелет прошел нормально, как только оторвались от земли, я сразу же завалился на мешки с почтой и, накрывшись шинелью, закемарил, изредка просыпаясь, когда самолет трясло или он проваливался в воздушные ямы.
Две посадки для дозаправки, и мы в небе над Москвой. Попутчика-предателя высадили на первом же промежуточном аэродроме, его направляли в контрразведку Крымского фронта. Вряд ли мы о нем ещё услышим, да и хрен с ним. Не пристрелили, и ладно. Я, кстати, не ошибся — оружие вежливо попросили сдать. Парни расстегнули кобуры только после моего разрешающего кивка. Молодцы, службу знают.
— Заходим. Жаль, Кремль не видно, темно, — вздохнул Евстигнеев, не отрываясь от иллюминатора, он пытался рассмотреть окраины столицы. В Москве, несмотря на полуторамесячную подготовку в Центре, капитан так ни разу и не был, однако из-за приказа о затемнении ничего особого не увидел.
— Фигня вопрос. Мы тут на двадцать дней, так что все посмотреть успеем. Мне тоже интересно. Кстати, товарищи командиры, тут не Крым, так что одеваемся.
С самолетом нам повезло. Он оказался представительского класса — это означало, что в нем не дуло, было тепло и наличествовали отличные сиденья, а не лавки, как в обычных транспортниках. То есть это был не транспортник, как я думал сначала, а пассажирский, с несколькими снятыми креслами, чтобы было возможно возить почту. Может, «Аэрофлот» грабанули?
Парни все время полета или проспали, или играли в домино в одних гимнастерках. Никифоров, как и я, продрых. Просыпался только раз — рявкнул на штурмана, когда тот на пару часов засел с парнями забивать козла. Особисту не понравилось такое пренебрежение служебными обязанностями, а так никаких проблем не было.
— Вон наша машина. Товарищ майор госбезопасности, вы с нами? — поинтересовался я у Никифорова. Мы были не одни, так что обращался я к нему, как положено уставом.
— Нет, мне уже забронировали номер в служебной гостинице. Ты у себя остановишься?
— Конечно. Я уже дозвонился до Глафиры Ивановны, повезло, она как раз у меня была, пыль протирала. Так что все готово. Может, ко мне?
— Нет, сам знаешь, у меня дел много.
— Понятно. Ну тогда до завтра.
Парни уже погрузились в ожидавший нас неновый автобус, так что, застегнув верхнюю пуговицу шинели, хрустя снегом, я последовал за ними.
Поехать решил вместе со всеми в Центр по довольно простой причине: надеялся выпросить машину на все двадцать дней отпуска. Это остальных ждала на базе преподавательская деятельность, а мои наезды будут эпизодические — так, друзей навестить и пару лекций прочитать. Вот только беда в том, что весь мой отдых был фактически расписан. Исполнение нескольких песен для радио — парни из группы уже заучили десяток мелодий по нотам, что я им дал, так что оставалась только запись. Но это тоже не на один день, нужно спеться, все сделать без ошибок… В общем, много чего. Также отдел пропаганды тоже наложил руки на пару дней из моего отпуска…
Несмотря на довольно теплые весенние дни, снег и не думал таять. Да, он был рыхлым, автобус шел с пробуксовкой, однако на обочинах в свете тусклых фар мелькали высокие — по окна — наносы.
В Центр мы прибыли через час. В принципе можно было бы сразу сесть на его ВПП, однако из-за почты и особиста пришлось садиться на стационарном.
Иволгин сам встретил нас у входа в административное здание. Не спал. Пока парни оформлялись в казарме, он повел меня к себе в кабинет.
— Рассказывай, — приказал генерал, с удобством устраиваясь в кресле.
Я ждал этого разговора, поэтому подготовился.
— Тут все, — ответил, доставая толстую папку. — Тут вся подробная аналитика наших действий за два месяца.
— Я распорядился, комнату приготовили, переночуешь у нас.
— А машина, товарищ генерал?
— Будет-будет. Тот же «опель» получишь.
— Хорошо. Какие вопросы будут?
— Сейчас все соберутся, и начнем. Успеешь отоспаться.
Несмотря на позднее — два часа ночи — время, собрались почти все инструкторы и командиры Центра. Кабинет у генерала был не очень большой, но все-таки места хватило…
Зевая, я одной рукой управлял тихо ехавшей машиной, другой тер глаза, пытаясь сбросить сонливость. Шесть часов пыток у Иволгина, после чего сразу за руль: ночевать в казарме не хотелось. Дома все же лучше.
Подъехав к первому КПП, предъявил документы, показал в открытое окно свое лицо и через пару минут продолжил движение. Потом ещё несколько таких проверок и наконец Москва. Покружив по городу и добравшись до дома, припарковал машину у почищенной обочины и, подхватив вещи, направился в свой подъезд, из которого в это время выходил немолодой мужчина в строгом черном пальто.
— Майор! Вы перчатку уронили, — окликнул он меня.
— Спасибо, — поблагодарил я его.
— Майор, мы нигде не встречались?.. Извините, сразу не узнал. Мне жена говорила, что вы в нашем доме получили квартиру, однако я запамятовал. Разрешите представиться, Дмитриев. Игорь Фёдорович.
— Вячеслав Суворов, приятно познакомиться. — Дмитриев… М-м-м… Дмитриев, что-то знакомое. — А это не вы проектируете зенитную спарку из двадцатимиллиметровых автоматических пушек?
— Вы знаете, над чем я работаю?! — изумился незнакомец.
— Все, что способно приземлить меня, очень интересует, — хмыкнул я.
«Особенно хорошо я изучил вашу работу. Нам попался в болоте, где раньше было русло реки, почти целый бронекатер, потопленный в сорок третьем. И у него на корме была зенитная спарка Дмитриева. В массовый выпуск они не пошли, но несколько опытных образцов было отправлено в войска. Вот наши музейщики радовались! Мало того что катер фактически целый, так еще и зенитка, экземпляров которой больше не было».
— Понятно, такое вполне может быть. Виктор, подожди немного, — обратился к кому-то у меня за спиной.
Обернувшись, я увидел водителя бежевой «эмки», который стоял у открытой двери и с подозрением рассматривал меня, но узнав, ощутимо расслабился.
«М-да, вот это я ошарашен от встречи был, даже не услышал, как машина подъехала!»
— Работа ваша интересна, и мы ждем подобное оружие в войсках. Знаете, как плохо без хорошего зенитного прикрытия на аэродромах подскока? У нас только одному повезло, пехота с ними поделилась трофеями, дала два «эрликона». Слышали о них?
— Не только слышал, но даже разбирал. Один целый экземпляр находится у нас в КБ.
— Ну задерживать вас не буду, главное, сделайте побольше зениток. Хороших — это главное.
— Спасибо, сделаем.
Проводив профессора взглядом, поправил лямки вещмешка и, подхватив чемодан, открыл входную дверь подъезда.
К обеду отлично выспался. Пока Глафира Ивановна возилась на кухне с привезёнными мной продуктами, принял ванну и, надев чистую свежую форму, пообедал в кабинете, одновременно разбирая почту. А вот ее было много, очень. С легкой улыбкой слушая Глафиру Ивановну, пересказывающую все новости, произошедшие с моего отбытия на фронт, я вдруг наткнулся на письмо. Подписано оно было Анной Морозовой, если память мне не изменяла — старшей дочерью Виктора Семеновича.
