Командир Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

Владимир Геннадьевич Поселягин

Командир Красной Армии

Пролог

— Мишин! У нас вылет! Живо в машину! — заорал командир нашего экипажа капитан Ермолов, высовываясь из УАЗа-«буханки».

Отбив удар ножом, я оттолкнул руками своего спарринг-партнера, уводя взмах клинка в сторону, показал ему на машину и, подхватив автомат из импровизированной стойки, рванул к «уазику».

Санька Белкин после контузии плохо слышал, так что нужно было говорить очень громко или просто показывать ему, чтобы он понял. Контузия — это, конечно, плохо, но для меня хорошо. Где я еще найду такого спеца по рукопашке и ножевому бою? Сам я тоже неплох, но то, что показывал и чему научил за эту неделю Санька, быстро спустило меня с облаков на землю. Чтобы достигнуть таких впечатляющих результатов, мне нужно тренироваться с ним не неделю, а полгода минимум. Ничего, основное он мне указал, осталось только довести движения до автоматизма. Как сказал один мастер рукопашного боя:

«Ученик знает пять приемов, доведенных до автоматизма, но он ученик. Молодой воин — десять приемов, он хороший воин. Опытный знает пятнадцать приемов, доведённых до совершенства. Мастер — около тридцати, он считается непобедимым, но нет предела совершенству».

Я владел одиннадцатью приемами рукопашного боя, за два года доведенными до идеального состояния, и разучивал еще три. На ножах я оказался не так хорош, средняк, но теперь знал, чему надо учиться, и, думаю, до дембеля подниму умение на приличный уровень. Хотя бы руку набью. Так что был я крепким среднячком, не более.

Запрыгнув в машину, я быстро осмотрелся. Штурман и второй борт-стрелок тоже были тут. Борттехника Палыча в машине не было, скорее всего, он уже был у машины. Впятером мы составляли экипаж машины боевой. Проще говоря, на своем Ми-8 мы обеспечивали доставку боеприпасов, эвакуацию раненых бойцов спецназа и многое другое. Борт-стрелки, конечно, на транспортниках не положены, но все вертушки нашего полка летали с ними. Был им и я. Почти два года назад, когда только попал в наш вертолетный полк, ко мне с Игорем подошел молодой офицер в звании старшего лейтенанта.

В то время в качестве борт-стрелков практиковалось использовать находящихся на отдыхе спецназовцев или легкораненых солдат-десантников из расположенного рядом госпиталя, где они проходили долечивание. Постоянных стрелков не было. Вот одному командиру экипажа и пришла в голову мысль взять срочников и обучить их всему чему надо. Тут и полное взаимодействие, и наработанные со временем навыки и большой срок совместной службы. Надо сказать, что тот вертолетчик не прогадал и его примеру стали следовать другие экипажи. Но это было потом, а сейчас этот офицер с интересом рассматривал нас, выбирая будущих стрелков.

Мы тогда стояли у здания штаба, ожидая начштаба, который должен был нас распределить по подразделениям. Хотя какие для нас подразделения, готовили нас в учебке, как бойцов охраны, так и должны мы были пополнить состав охранной роты аэродрома, которая несла одна из частей стоявшего неподалеку десантного полка.

Поэтому все семнадцать человек с интересом посмотрели на подошедшего вертолетчика.

Я не знаю, почему из всех он выбрал меня с Игорем, но с тех пор я хоть и числился в роте охраны, но даже своего ротного командира видел только мельком.

За месяц нас с Игорьком так натаскали в пулеметном деле, что только держись. Нет, конечно, асами мы за это короткое время не стали, но уже кое-что умели. С тех пор и летали в экипаже сперва старшего лейтенанта, потом уже и капитана Ермолова. Были разные случаи, война все-таки, нас один раз даже сбили, пришлось пехом отрываться от преследовавших боевиков. Хлебнули мы тогда, ладно хоть ранениями обошлись, без погибших.

За два года службы в Чечне я из салабона превратился в пулеметчика экстра-класса и дослужился до старшего сержанта. Но не это главное, ДО ДЕМБЕЛЯ ОСТАВАЛОСЬ ВСЕГО ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ, И ЗДРАВСТВУЙ, ЛЕТНОЕ УЧИЛИЩЕ!!!

Конечно, срок службы при ведение боевых действий сокращался с двух лет до года, но это во время войны, сейчас же по словам правительства в Чечне было все мирно. Поэтом срок службы у нас шел по уставу.

— Что случилось? — крикнул я штурману (шумоизоляции в машине не было, поэтому приходилось надрывать горло). Мы в это время как раз вырулили из военгородка и попылили к полосе, где стоял наш полк.

— Наших зажали, нужна эвакуация!

Игорек знал, куда и зачем мы летим, поэтому молчал, отсвечивая выспавшимся и отдохнувшим лицом. У него не было привычки тратить все свободное время на свое физическое усовершенствование. В отличие от него, я это глупостью не считал и за два года из салабона, которого соплей можно перебить, превратился в «хищного зверя». Мне так наша повариха сказала, прошептав на ухо. Может, приятное хотела сделать, но спарринги с бойцами спецназа, которые часто квартировали на территории нашего полка, были мне вровень, а один раз в увольнительной я схлестнулся с двумя морпехами и, к своему удивлению, вырубил обоих. Сейчас уже не помню, из-за чего мы подрались, но свой уровень оценил. Парни были трезвы и готовы к драке.

— Одни идем или с прикрытием? — спросил я, мельком посмотрев на «Грачи», четыре из них механики готовили к полету.

— С Соловьевым. В прикрытии две вертушки, — кивнул штурман.

Я скривился. Если у духов есть ПЗРК, то нам и вертушки не помогут. Увидев мою мимику, штурман крикнул:

— «Сушки» еще будут. Кстати, наши за перевалом.

— За перевалом? Какого хрена они там делают?! Этот перевал уже год, как в лапах у боевиков?!

В ответ он только пожал плечами.

Сердце сжало от недобрых предчувствий. Шансы вернуться пятьдесят на пятьдесят. Теперь понятно, почему командир такой нервный, а остальные бледные. Оставалось только выругаться, что я и сделал.

Через минуту «уазик» затормозил у борта нашего вертолета, где двое оружейников снаряжали пусковые установки НУРСами.

Мы быстро заняли свои места. Проверяя, как ходит ствол ПКМа в окошке блистера, я посмотрел на командира. Похоже, он получил разрешение. Палыч снаряжал АГС, что стоял у дверного проема. Через секунду загудели двигатели, еще через некоторое время дрогнули и стали вращаться лопасти винтов. Чуть в стороне готовилась к взлету машина Соловьева, в бойницу я видел ствол пулемета Валерки Варламова — он, как и Игорек, был правобортным стрелком. Я — левобортным, всегда. Дело привычки, работать с правого борта мне будет заметно тяжелее. В отличие от экипажа Соловьева, наш экипаж считался счастливым. И действительно, за два года ни одной потери, не считая легких ран. У капитана Соловьева стрелки менялись довольно часто — кто выбывал насовсем, кто в госпиталя. А по телевизору говорят, что тут все спокойно.

Через секунду наш «Мишка» оторвался от бетона аэродрома и, натужно ревя перетруженными турбинами, пошел на взлет. Машина Соловьева последовала за нами. «Крокодилы» должны были присоединиться позже — так часто бывало, обычная практика.

Через полчаса к нам присоединились Ми-24 и пошли вперед, расчищать дорогу.

— Наблюдаю дымы, — сообщил Игорь в микрофон.

— Вижу, — ответил я коротко, пристально рассматривая приближающееся поле нашей деятельности…

Очнулся я как будто от толчка. Резко открыв глаза, судорожно вздохнул и осмотрелся, привычно ища рядом оружие.

То, что я увидел, меня изумило: над головой шелестела листва березы.

«Какие, на хрен, березы в горах?» — это была первая мысль. Рывком сев, я бегло оглядел себя.

Мало того, что оказался в лесу, так еще и полностью голый. Состояние — как после слишком долгого сна. Вроде и выспался, но голова чугунная.

С трудом встав сперва на колени, потом, громко хрустнув сучком, на ноги, я покачнулся, ухватился за ствол березы и осмотрелся уже более осознанно.