Коррида, женщины, любовь... - Томас Дебра Дон (книги без сокращений .TXT) 📗
— Я не хочу ехать в «Ла Либра»! — рявкнул он, потянулся к пузырьку с аспирином и дрожащими руками вытряс из него две белые таблетки.
«Ла Либра» — его ранчо в Испании, где он обычно проводил время в перерывах между боями. Но в последнее время Мигелю не нравилось, когда ему указывали, где ему следует быть и с кем. Поэтому он и сбежал в Калифорнию, хотя мог отложить эту поездку. Бизнес и старлетки могли подождать, коррида — никогда!
Бой в «Лас-Вентас» был для него не единственным препятствием. Менеджер настаивал, чтобы он официально объявил о помолвке с Паломой, дочерью Хуана Агилара, покойного испанского матадора, любимца публики. Хуан погиб в «Лас-Вентас» десять лет назад, когда Мигель вызвал его на состязание. Помолвка с Паломой помогла бы Мигелю завоевать симпатии зрителей, а сама арена напомнила бы им о его юношеской победе.
После смерти Хуана все полагали, что, когда Палома вырастет, Мигель женится на ней, дабы загладить свою вину. Теперь же этот брак был бы как никогда на руку матадору, о чем и твердил ему менеджер.
Юный матадор, вызвавший его на состязание, был влюблен в Палому.
Палома не говорила Мигелю о своих отношениях с Франкосисом, но всевидящая мадридская пресса освещала ее появления в ночных клубах.
Франкосис ничего не мог поделать: судьба девушки целиком и полностью зависела от Мигеля, который имел большое моральное преимущество над своим противником.
Согласно завещанию Хуана, Мигель стал опекуном его дочери. Он не собирался жениться на Паломе, но не мог допустить, чтобы Франкосис объявил о своей любви к ней. Это было бы роковой ошибкой для Эль Пелигро.
— Прошла всего неделя после моего последнего выступления, — бросил Мигель через плечо, роясь в своей кожаной дорожной сумке в поисках бритвы. — Вы с Доминго зря волнуетесь. До начала корриды еще уйма времени, мы успеем вернуться в Мадрид.
— Доминго волнуется из-за того, что ты будешь драться в «Лас-Вентас». Эта арена приносит тебе несчастья. Ты должен принять решение. Только не делай вид, будто тебе все равно. К тому же у тебя болит нога.
— Да, эта арена приносит мне несчастья, — согласился Мигель, чувствуя, как сводит судорогой мышцу на левом бедре — там, где тянулся ломаный шрам, похожий на сердитую змею. — Решение я уже принял, а нога у меня болела и раньше.
Через неделю после смерти Хуана он вышел на арену пьяным и чуть не поплатился за это жизнью. Бык прижал его к ограде. Мигель потерял много крови и получил шок.
Сначала врачи говорили, что он не жилец, потом — что он никогда не будет ходить, а уж о корриде и думать нечего. Сейчас тупая боль в ноге иногда давала о себе знать, но Мигель выжил, посрамив врачей. Через полгода после травмы он уже ходил и дрался с быками лучше, чем прежде. Тогда-то и стали поговаривать, что он вступил в сговор с дьяволом.
— Дай я натру тебе ногу мазью, — предложил Галлео.
— Не надо.
— Но, матадор…
— Хватит! — прервал его Мигель, зная, что брат не обидится.
На сей раз непобедимому испанцу прочили поражение. Франкосис вынудил его согласиться на бой в «Лас-Вентас». Он публично заявил, что Эль Пелигро дерется с быками там, где за ним приглядывает душа его покойной матери, а в «Лас-Вентас» Господь ее не пускает, поэтому Мигель туда ни ногой.
Мигель, который действительно избегал мадридской арены и привык к разным выпадам на этот счет, не стерпел столь злостной клеветы на его мать.
— Я знаю, матадор, что ты не спал эту ночь, — сказал Галлео.
— Ты ошибаешься, брат. Я спал как младенец.
Это была ложь. Он заснул лишь на рассвете и увидел тот же кошмарный сон: огромный бык протыкает его рогом, а он беспомощно смотрит на свою смертельную рану, из которой хлещет кровь, заливая песок арены «Лас-Вентас».
Проснувшись в холодном поту, Мигель хотел позвонить Доминго и сказать, что он больше не будет драться с быками. Однако ему представилась Стефани Мэдисон, сидящая в его ложе на этой злополучной арене. Ночью он прервал начатое и оставил корреспондентку блаженно дремать в пьяном забытьи. Ему не хотелось пользоваться ее состоянием. Пусть люди говорят об Эль Пелигро все, что им нравится, но он не подонок.
И все-таки Стефани затронула его сердце. Он решил взять ее с собой в Испанию.
Проснувшись утром, Мигель сразу же позвонил в «Варьедадес» и договорился об интервью, выдвинув свое условие: корреспондента выбирает он сам. Его выбор был встречен без особого восторга, но он проявил твердость и в конце концов добился своего.
— Постарайся не волноваться, Галлео, — небрежно бросил Мигель. — Ты же знаешь, что я лучше всех, и Франкосису со мной не тягаться. Мы едем домой… но не одни.
На бронзовом от загара лице Галлео отразилась досада.
— Что значит «не одни»?
— Я приготовил маленький сюрприз.
— Сейчас не время для сюрпризов, матадор.
— Я получил весточку от Бога. Не могу же я спорить с самим Господом! — Зайдя в ванную, Мигель хлопнул дверью и тут же схватился за болевшую голову.
Стефани дала на чай служащему отеля «Хайатт-Ньюпортер» и спросила, как пройти в дамскую комнату. Взглянув в зеркало, она убедилась, что выглядит вполне прилично, несмотря на похмелье. Прошлой ночью она вела себя как последняя распутница. Это все из-за текилы! Впрочем, пила она ради дела: ей ведь надо раздобыть материал для статьи. Вся ее постель была скомкана, но доказательств бурного секса не обнаружилось.
Мигель опять, сам того не подозревая, заставил ее разориться на шикарную обновку. Она приобрела желтовато-коричневый льняной костюм и такого же цвета туфли, убедив себя в том, что перед визитом в «Хайатт-Ньюпортер» следует принарядиться и что ее желание хорошо выглядеть не имеет никакого отношения к матадору.
Стефани подошла к гостиничной стойке, расположенной в просторном вестибюле и окруженной фонтанами и живыми растениями. Щуплый клерк повесил телефонную трубку и сообщил, что мистер Рафаэль встретится с ней в гостиничном баре.
Она прождала целых полчаса. Наконец появившись, Мигель бросил на пустой стул свой черный льняной пиджак. Стефани ощутила знакомый аромат мужского одеколона и вспомнила прошлую ночь.
Он сел за столик и взглянул на нее томным взглядом зеленых глаз.
— Простите, что заставил вас ждать, — сказал он, одергивая манжеты белой шелковой рубашки. — Меня задержал брат, Галлео. По его просьбе я звонил своему менеджеру Доминго. Галлео знает, что с Доминго лучше не шутить.
Мигель жестом подозвал официантку и заказал два бокала вина.
— Я рад вас видеть.
— Я не хочу вина! — раздраженно бросила она. Кто его просит все решать за нее?
Он вскинул бровь.
— А чего вы хотите?
— Чая со льдом.
Он вернул официантку и изменил заказ.
— Послушайте, что вы затеяли? — тихо спросила она, пряча свое негодование. — Вам хочется загубить мою карьеру?
— Загубить? — Его взгляд остановился на низком вырезе ее костюма. — Вы имеете в виду оплаченную поездку в Испанию для вас и фотографа с проживанием на моей шикарной мадридской вилле и лучшие места на корриду, билеты на которую были проданы еще неделю назад? Вы имеете в виду эксклюзивный репортаж о величайшем матадоре нашего времени и о его бое — возможно, последнем? Да это интервью будет стоить больше, чем вы зарабатываете за год!
— Я выполняю задание редакции и получу столько, сколько мне заплатят.
— Вы ошибаетесь, сеньорита, — сказал он, довольно улыбаясь. — Я лично проверил: у «Варьедадеса» нет эксклюзивных прав на этот репортаж.
Жестокий, самовлюбленный, испорченный человек! Он заранее знал все ответы и хотел посмотреть, как она будет выкручиваться. А может, он вовсе не собирается везти ее в Испанию, а просто пытается ее унизить? Ему что, мало вчерашней ночи?
— Я никуда не поеду, — спокойно заявила она. — Мне нет дела до того, что произошло между нами ночью.
Мигель громко расхохотался.
— А ничего и не произошло! Вы просто заснули… иначе сегодня утром мы бы встретились в постели.
