Обитель любви - Брискин Жаклин (книги txt) 📗
Амелия уже стояла в дверях.
— Пойдем, Тесса. Пора идти к миссис Фарнеси.
— Мама, я играю с Ба.
— Ты поиграешь у миссис Фарнеси. Там съешь печенье.
— А Ба?
— Миссис Фарнеси хочет попробовать твоего печенья.
После этого девочка убежала на кухню, и Амелия последовала за ней. И снова Бад услышал детский голос и смех Амелии. Ревность сдавила ему грудь. Когда они вернулись, на Тессе уже были ботиночки и свободное красное пальтишко. В каждой руке у нее было по печенью.
— Пока, — застенчиво проговорила она, — Ба.
Амелия забрала у нее тряпичную куклу и унесла ребенка в коридор. Он услыхал, как открылась входная дверь и зашумели опавшие листья на крыльце. Голоса. Амелия вернулась одна.
— Я опаздываю, Бад, — крикнула она из спальни. Он прошел по коридору и, остановившись в дверях, увидел, как она прикалывает к волосам маленькую шляпку из итальянской соломки. Он вспомнил, как она распускала волосы, грациозно вытянувшись и изящным движением подняв руки к голове.
— Я пойду с тобой, — сказал он. — Провожу.
— Бад...
— Ради Бога, не заставляй меня умолять об этом!
— Я не хотела... Хорошо, — вздохнула она.
Они молча вышли из дома и пошли по улице, которая тянулась перпендикулярно полотну железной дороги и вела к бухте. По обеим сторонам улицы, среди сорной травы, стояли убогие домишки, вдали виднелась мрачная серая крыша, окруженная холмами Сан-Франциско.
Наконец она повернулась к нему.
— Невозможно, Бад, — сказала она.
— Что?
— Ты хочешь продолжать видеться со мной.
— А что тут такого?
— Не заставляй меня разрываться на части. Ничего другого ты не добьешься.
— О чем ты говоришь?
— Все время ты думал о... о том, кем мы однажды были друг для друга.
— Да, верно. Я хочу, чтобы ты вернулась.
— Я не могу разорваться надвое.
— Амелия, объясни, я что-то никак не пойму.
— Ты на нее даже смотреть не можешь, — тихо и горько сказала Амелия. — Тебе больно даже взглянуть на нее...
— Я просто не знаю, как нужно вести себя с маленькими. Я привыкну, дай срок. Только и всего.
— Ты никогда не лгал мне. Тесса так похожа на... Три-Вэ. И на донью Эсперанцу. — Она подняла свою тонкую руку в перчатке, словно намереваясь коснуться его плеча, но не сделала этого. — Бад, я прочла в газетах о твоей маме. Мне очень жаль.
— Для нее так лучше. Она много страдала, — хмуро произнес он.
Они еще с минуту шли молча, а потом Амелия сказала:
— Тесса похожа на Три-Вэ, но у нее также очень много от тебя. Например, глаза. И потом, она бесстрашная и щедрая, как ты... Впрочем, что это я? Критически рассматриваю ее в поисках... Раньше я этого никогда не делала. Только когда ты появился. Она — тайна, загадка. Впрочем, это неважно. Тесса — это Тесса. И я люблю ее. — Она закончила почти яростно.
— Ты все еще не можешь забыть, что я тебе тогда наговорил. Милая, ты же помнишь, как мне было больно. На самом деле я ничего такого не думал.
— По тому, как ты повел себя с Тессой, я поняла, что все как раз наоборот! Каждое слово было сказано тобой всерьез!
Он тоже разозлился.
— Я человек! Я больше года возился в грязи на нефтяных разработках! Ты уж извини! Не умею я играть с малышами! Не знаю, как с ними обращаться и как держать тряпичную куклу! — Он перевел дыхание. — Милая, мне было так худо!
— Мне... тоже.
— Значит, все еще любишь?
На них едва не наскочил мальчишка на велосипеде. Из-под колес, большого и маленького, плеснуло грязью. Амелия прижалась ближе к обочине в буйных зарослях дикого овса.
— А иначе зачем мне было скрываться от тебя, Бад?! Я боялась, что окажусь слабой. А теперь, когда я увидела тебя с ней, я не боюсь. Все стало ясно. Я не допущу, чтобы она жила с тобой под одной крышей!
— Мы и десяти минут не провели вместе! — возразил Бад. — Ну хорошо, верно, она напоминает мне Три-Вэ. А почему бы и нет? Он ведь ее дядя.
— Ты в это не веришь, — сказала Амелия неумолимо.
— Я пытаюсь вызвать в себе симпатию к ней.
— Тесса не щенок! — надменно воскликнула Амелия. — Ей не требуется завоевывать твое расположение!
— Не придирайся к словам. Я неверно выразился. Дай мне срок. Я привыкну к ней.
— Как?
Он уже хотел предложить, чтобы она с ребенком вернулась к нему в Лос-Анджелес, но вместо этого осторожно сказал:
— Я пока улаживаю здесь финансовые дела в связи с тем локомотивом. Всякий раз, как только выпадет свободная минутка, я буду переправляться сюда на пароме. Может, со временем я смогу оставаться с ребенком, пока ты бегаешь по своим урокам. Ну, как тебе это?
— Ты очень-очень умный и хитрый.
Он почувствовал закипающее в нем раздражение, которое могла пробудить в нем только Амелия.
— Да и ты не глупа! Прятаться в трущобах, каково?! Или ты думаешь, что бедность полезна для духовного воспитания девочки?
— Когда я увидела, как ты на нее посмотрел, я поняла, что для Тессы любая трущоба будет лучше, чем жить с тобой. Ты даже ни разу не назвал ее по имени!
Они уже шли по новому району города. Дома здесь были высокие и узкие, с одинаковыми крылечками. Она свернула к одному из них. Тонкая шея напряжена, подбородок гордо вздернут. На лице надменное выражение, что было верным признаком близких слез. Гнев Бада растаял. Он удержал ее за руку.
— То, какие чувства я испытываю по отношению к Тессе... Тут ты не права. Не было дня, чтобы я не думал об этом, не было дня, чтобы мысль об этом меня не мучила, не вызывала дурноту. И вместе с тем я не переставал искать тебя. Меня преследовали кошмары. Я видел тебя в гробу... О Господи, милая, когда я говорил, что мне пришлось тяжело, я не лгал тебе!
— Я вижу это по твоему лицу, — сказала она. Голос у нее дрожал. — Но Тесса такая славная, такая открытая. Может, это оттого, что она редко общается с людьми, а может, от рождения. Она вся нараспашку. Я не могу допустить, чтобы ее обидели. Рано или поздно это произойдет, но не по моей вине.
— Я не стану ее обижать. Ты же меня знаешь, Амелия.
— Придешь вечером на ужин? — предложила она после долгой паузы. — Или, может, лучше завтра?
— Завтра само собой, — ответил он, просто позабыв, что соврал насчет своей занятости.
— Тогда сегодня в пять, — сказала Амелия. И снова В голосе ее была дрожь. Она рисковала самым дорогим, что у нее было, — дочерью.
— Спасибо, — ответил он. Он поднес ее руку к своему лицу, расстегнул перчатку и провел большим пальцем по тонкому ручейку вены у нее на запястье. Ветер всколыхнул ее волосы цвета топаза. Он посмотрел ей в глаза. Губы у него дрожали. Ее губы разомкнулись, а глаза увлажнились.
Она оттолкнула его и побежала по тропинке к дому.
Всю ту неделю он прожил в «Палас отеле». Каждое утро садился на 10-часовой паром до Окленда и возвращался в седьмом часу. Тактичная Амелия ни разу не спросила о том, как он может столько времени тратить на нее, если у него дела. Он всегда приносил подарок для девочки: фарфоровую куклу с вертящимися ногами и руками и с моргающими голубыми глазами, плетеную коляску для куклы, похожую на собственную коляску Тессы, крашеную колыбельку, которая, по уверению улыбчивой продавщицы, была достаточно крепкой, чтобы выдержать настоящего младенца. Но малышка не играла новыми дорогими игрушками. Тесса сворачивала из оберточной бумаги разные пакетики и дарила их Баду.
Он оставался с ней, когда Амелия уходила на уроки. Позже, даже когда Амелия была дома, Тесса позволяла Баду увезти ее без мамы на прогулку. Иногда она просила отпустить ее руку, а когда он делал это, отбегала от него на несколько шажков на неуверенных ножках, затем поворачивалась и улыбалась ему, обнажая дырку между двумя передними зубами. Вернувшись, она доверчиво вкладывала свою ручку в его руку, словно они вместе испытали какое-то приключение.
Бад понимал, как много зависит от его отношений с ребенком. Он научился руководствоваться рассудком, а не эмоциями. Но порой эмоции были неуправляемы. «Для меня он всегда будет ублюдком!» Даже держа Тессу за руку, он думал о ней именно так. Баду было почти восемь лет, когда родился младший брат. Он ясно помнил Три-Вэ совсем крохотным. Овальное личико Тессы, ее черные кудряшки очень напоминали ему брата в детстве. У маленького Три-Вэ тоже была щель между передними зубами. Каждый раз, поглядывая на Тессу, он видел на ее месте своего брата.
