Глаз бури - Мурашова Екатерина Вадимовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– Ну, Аннет, голубка, это ж все от тебя зависит, – не оборачиваясь, пробормотала Софи. – Как ты захочешь, так и станет… Не то! Не то! Все – не то! – со злостью, сквозь зубы добавила она и замерла возле раскрытого шкафа, стиснув руки.
Злость Софи готова была выплеснуться через край, превратиться в какое-то действие и лишь ради сестры она сдерживала ее. Софи, любимая дочь и воспитанница Павла Петровича, лучшая подружка «леди» Элен, с самой ранней юности обладала безупречным вкусом и теперь отчетливо понимала простое: в гардеробе бедняжки Аннет не было ни одного платья, которое даже после переделки годилось бы на то, чтобы пойти в нем на новогодний бал в Дом Туманова. Она могла бы преобразовать под себя любую экстравагантность, даже нечто на грани моветона, но… Здесь иное… Все наряды сестры были либо устаревшими и вышедшими из моды, либо просто некрасивыми. Софи намотала на палец жесткую прядь волос и задумалась. Что же делать?
Внезапно за ее спиной раздались тихие всхлипывания. Софи резко обернулась. Аннет действительно не была глупа, и сейчас абсолютно верно если не поняла, то прочувствовала происходящее. Она поставила свою женскую судьбу на карту, которую когда-то сбросила с рук Софи. Много лет ей казалось, что она поступила правильно и единственно возможно. Все, абсолютно все вокруг поддерживали ее в этом мнении. Но теперь… Та же Софи, полунищая учительница в земстве, собираясь на бал (на бал!!!), не может ничего выбрать из ее нарядов, потому что все они также скучны и тоскливы, как циклично изменяющаяся и в то же время остающаяся неизменной клумба под ее окном. О-о-о! Как это все грустно и безнадежно!
– Аннет! Аннет! Что ты?! Не надо! – Софи явственно испугалась. Она не то, чтобы не понимала чувств сестры. Просто ей совершенно не хотелось в это вмешиваться. Тем более, что уж здесь-то изменить ничего нельзя – в этом Софи была твердо уверена. Но что-то ж надо было сделать! – Ну чего ты ревешь?! Да Аня же! Гляди, я как раз подобрала себе вот это миленькое голубое платье с кружевами, хотела у тебя что-нито к нему из украшений попросить, а ты слезы льешь. Неужто тебе так платья для сестры жалко?!
– Нет, Соня, нет! – громко шмыгая носом и поспешно утирая глаза, сказала Аннет. – Я просто…Как ты могла подумать!.. Покажи, что ты выбрала? Вот это? Да, я его тоже любила, только теперь уж, наверное, не влезу. Ты-то тоненькая, тебе как раз будет…К этому… к этому, наверное, жемчуг нужен. Как ты полагаешь?
– Д-да, наверное. Ты дашь?
– Конечно, пойдем ко мне.
В спальне Аннет Софи прочитала название лежащего на кровати романа и выглянула в окно. Клумба была занесена снегом и не видна. Сейчас ее место обозначали торчащие вверх былки, жалкие и замерзшие.
Провожая сестру, Аннет накинула шаль и вышла на крыльцо. Здесь же, как всегда молча, присутствовала Ирен с неизменной книгой под мышкой.
Из широкого окна второго этажа за дочерьми наблюдала Наталья Андреевна. Софи вежливо поздоровалась по приезде и попрощалась с ней, покидая усадьбу, но кроме того не сказала ни слова. И каким же холодом веяло от этого прощания! Наталья Андреевна вспомнила покойного мужа, и в который уже раз подумала о том, что присущее ему изящество унаследовали лишь двое из шестерых детей: старший сын и старшая дочь. Прочим не хватило. Что ж! Наталья Андреевна вздохнула. Подлинное изящество встречается в этом мире даже реже, чем ум, миловидность и красота. И Бог весть, в чем его секрет. Впрочем, у всех троих одна и та же черта проявлялась по-разному. Павел Петрович был лениво и даже слегка пренебрежительно изящен, в Грише лень заменилась порывистостью, временами переходящей в откровенную истероидность. Изящество взрослой (уже взрослой, подумать только!) Софи казалось снежным и отстраненным, как зимнее поле. Но что скрывается под этой холодной шубой?
Господи Боже, Иисусе милосердный! Помоги и наставь! – искренне воззвала Наталья Андреевна. – Пусть у них с Петей все получится и они поженятся к Пасхе!
Глава 15
В которой происходит – бал!
Вопреки ранее достигнутым договоренностям, Туманов то и дело оставлял гостей и, поправляя постоянно сползающую с плеча шкуру, подходил к Софи с тем или иным незначащим вопросом. Непрерывно окружающие хозяина дамы – в масках и без – явно были недовольны этими отлучками.
– Михаил, мы ж уговорились! – рассерженно шипела Софи.
Туманов никак не мог понять, на что она сердится. Все проходило именно так, как и было задумано. Гости, по виду и слышимым репликам, пребывали в изумлении и удовольствии. Вскорости должен был состояться аукцион…
– Софья, да мне с ними быть интересу нет, – гудел Туманов. – Я ж сто раз эти разговоры слыхал, до последней буквицы знаю. Мне с тобой сподручнее. Ты каждый раз чего-то новенькое скажешь. Да и снаружи не похожа на них…
– Да уж, непохожа! – с непонятной для Туманова язвительностью отвечала Софи. – Михаил, отчего вы не танцуете? – неожиданно спросила она.
– Да я эти танцы не очень-то умею… Да и охоты здесь нет…
Ответ, как и зачастую у Туманова, остался полупонятым Софи. Не танцует этих танцев? Здесь? Значит, где-то и какие-то он танцует? Какие ж и где?
Рыцаря в сверкающих доспехах Софи, вместе с остальными, отметила с самого начала и, как и Иосиф, задавалась вопросом, случайно ли совпадение или о теме бала ему кто-то заранее донес.
Аукциона она ожидала с нарастающим раздражением.
Мало того, что, по категорическому настоянию Туманова аукцион должен был проводить Нелетяга (а его саркастическая, ёрническая манера наверняка будет шокировать всех без исключения знатных гостей, за исключением, быть может, нескольких, знающих его по другой линии знакомств), так еще и «гвоздь программы» – рубиновое ожерелье, вызывало у Софи самые противоречивые, но отнюдь не радужные чувства.
То есть само тяжелое и старинное ожерелье, как ювелирное изделие прошлого века, было, безусловно, прекрасно и почти безупречно. Но вот воспоминания, которые оно оживляло в памяти Софи…
На своем первом балу девушки из общества дебютируют в белом. Такова непререкаемая традиция. Допустимые приличиями украшения для дебютанток – ниточка жемчуга на шее, белый веночек или голубая ленточка в волосах. Но у Софи всегда была слишком белая кожа, да и остальное… Слишком темно-серые глаза, слишком яркие, почти вишневые губы, слишком темно-русые волосы. В общем, в белом она отчетливо напоминала себе не то свежеутопшую русалку, не то – восставшего из гроба вампира.
Наталья Андреевна не хотела ничего и слышать о нарушении традиций и приличий.
– Что ж поделать? – вздохнула она в ответ на сетования Софи. – Мраморная кожа – это у тебя в меня. Но я тоже дебютировала в белом…
Софи, рыдая, кинулась к отцу. Павел Петрович сразу же понял проблемы старшей дочки и проникся ими. Под его руководством (и втайне от Натальи Андреевны) было изготовлено удивительное платье из темно-розового атласа, отделанное мехом норки и алой тесьмой. Белая кожа Софи в нем просто светилась. Павел Петрович, присутствовавший на последней примерке, сиял гордостью, а мастерицы что-то восхищенно лопотали на ломаном французском. Софи в зеркале не узнавала себя. В шестнадцать лет она, конечно, нисколько не сомневалась в том, что хороша, но и подумать не могла, что – настолько… Перед самым балом отец принес откуда-то продолговатый кожаный футляр, открыл его и сам застегнул на шее Софи замочек старинного рубинового ожерелья, принадлежащего еще бабушке Павла Петровича, и приладил к ушам дочери сережки, похожие на капли окаменевшей крови.
– Ты – моя старшая дочь, кшуля, и оно, несомненно, будет твоим приданым… А пока – поноси его немного. Смотри, как оно подходит к этому платью…
– Спасибо, папочка… – шептала Софи, благоговейно, кончиками пальцев поглаживая прохладное, еще не нагревшееся от тепла ее тела ожерелье.
Успех Софи превзошел все ожидания. Обморок Натальи Андреевны, случившийся после того, как она увидела старшую дочь, входящую в залу вместе с отцом, привлек к семейству Домогатских внимание тех, кто не интересуется дебютантками. Интересующиеся не сводили с Софи загоревшихся взглядов. Взгляды ласкали и щекотились… Боже, как давно все это было!
