Моряна - Черненко Александр Иванович (читать книги полные .txt) 📗
«Не уйду с моря, пока не словлю его!» — и Турка еще быстрее зашагал вокруг лошади, заложил очередную порцию махорки в трубку.
Наконец он остановился позади саней и глянул на вершину бугра, где находился Яков.
— Не видать? — спросил Турка сына, сложив ладони у рта рупором.
Яков, словно часовой на вышке, зорко осматривался вокруг, медленно поворачивая голову.
Становилось все темнее; предрассветное небо заволакивалось тучами, сея редкий, тихий снежок. Но северо-западный ветер заметно крепчал, обливая стынью, и скоро запахи снеговой влаги исчезли.
«Шурган не ударил бы...» — обеспокоенно подумал Турка, чувствуя, как набирает силу ветер.
Ловец покосился на лошадь — она, беспрерывно прядая ушами, встревоженно озиралась по сторонам. Турка снова посмотрел на вершину бугра.
— Не видать? — переспросил он сына.
Вместо ответа, с бугра посыпались ледяшки, и Яков кубарем скатился вниз. Турка подбежал к сыну.
— Кто там? Не Митька Казак с Васькой? Кто?
— Нет, батяша, — Яков громко дышал. — С другой стороны кто-то, и прямо на наши оханы подался.
Турка бросился к лошади, сорвал с нее покрывало.
— Прыгай, Яшка!..
И отец с сыном на ходу метнулись в сани. Лошадь понеслась вскачь.
— Правь, батяша, к тому бугру! — Яков снял тулуп и, нашарив темляк, встал иа колени. — К тому вон, батяша! — И он ткнул железным крюком вперед.
— Правь сам! — Турка кинул вожжи сыну и стал снимать тулуп.
— Нно-о! — Яков замахнулся на лошадь темляком. — Пошел! По-ше-ел!..
Турка, привстав на колени, повернулся к ветру спиной.
Еще до бугра Яков выскочил из саней и, продолжая бежать наравне с лошадью, сдержанно прокричал отцу:
— Я один, батяша... А ты веди лошадь шагом и схоронись пока под бугром...
Остановив коня, Турка спрыгнул на лед; пройдя несколько шагов, он вдруг побежал за сыном.
— Яшка, постой! Постой, говорю!
Яков уже обходил бугор; крадучись, он выглядывал из-за него, старался незаметно высмотреть злодея. Турка подбежал к сыну и вместе с ним, опираясь на глыбы льдин, стал осторожно обходить бугор.
— Смотри, батяша!
Яков остановился, загородив дорогу отцу.
— Видишь? — и он показал крюком, слегка пропуская Турку вперед.
Прямо от них, всего в каких-либо двух-трехстах метрах, маячила в белесой полумгле черная тень. Турка прищурил глаза и разглядел лошадь, запряженную в сани; вправо от нее на льду качалась другая, меньшая по размеру тень: должно быть, это копошился около оханов вор.
Яков, удерживая отца за рукав, горячечно прохрипел:
— Стой, батяша, здесь, а я поползу и отрежу ему путь от лошади. А то уйдет... Ты, в случае чего, — наперерез ему.
Яков опустился на лед и пополз, волоча за собой темляк.
Он неслышно скользил на животе по гладкому льду, отталкиваясь ногами и одной рукой, в другой держал железный крюк.
«Эх, не ушел бы!» — Яков дрожал, быстро приближаясь к мародеру. Он уже отчетливо видел его фигуру: тот, согнувшись и стоя спиной к Якову, торопливо проверял оханы.
У Якова гулко стучала в висках кровь.
Это из-за него, из-за этого злодея, может Яков еще надолго остаться жить у отца. Якову надоело тянуть лямку работника, надоело рвать жилы на то, чтобы справлять приданое сестре, заготовлять на несколько лет пряжу, сети, муку... Отец обещал в эту зиму выделить его, и весь улов от этой зимней путины должен был пойти на покупку дома для Якова, а уловом, оказывается, пользуется кто-то другой.
Яков взглянул на грабителя и притаился, — тот стоял к нему боком и выпрастывал из охана большую белорыбицу — она зловеще поблескивала серебряной чешуей.
Яков не стерпел.
— Ааа-а!.. — захлебнулся он в гневе и напролом рванулся на врага.
Вор сначала оторопел; выпустив из рук охан, он удивленно глядел на бежавшего с темляком человека, потом метнулся к саням, но Яков отрезал ему путь; тогда он бросился в обратную сторону, но навстречу кто-то вывернулся на лошади из-за бугра. Он повернул снова назад и, думая прорваться в прогал между человеком с темляком и тем, кто несся на лошади, ринулся наутек.
Яков успел опознать врага: это был их сосед из Островка — Коляка, рослый, сухопарый ловец.
Не оглядываясь, Коляка бежал напрямки.
Появление ловцов было для него неожиданным. Он хорошо приноровился к обору чужих оханов: метил всегда попасть в мутный предрассвет, когда повисала над морем полупрозрачная, седая мгла мороза.
«Ловцы крепко дрыхнут в это время, — говорил ему старый Краснощеков, который давал лошадь и сани на это дело. — А самое главное: не выбирай всю рыбу из оханов, оставляй половину, тогда и подозрений не будет».
Не послушался Коляка советов Захара Минаича, вот и беда теперь! Да как можно было соблюсти советы, когда в первую же ночь Коляка напал на эти отягощенные белорыбицей оханы?!
Три месяца прожил он с семьей без хлеба. Осенью срезали у него льды бударку и сети и унесли в море... В первую ночь Коляка выбрал всю белорыбицу из оханов, и во вторую ночь так же, и в третью. На этом можно было бы и покончить: и хлеб появился, и сотня целковых на новую бударку. Но разыгралась охотничья страсть у Коляки, и снова пошел он на обор чужих оханов.
«Словят — убьют!» — с тоской подумал он и посмотрел вправо: лошадь галопом скакала на него. Коляка оглянулся — за ним бежал человек и что-то кричал, а далеко позади стояла краснощековская лошадь.
Коляка подался влево, — тогда человек побежал к нему навстречу.
Вдруг что-то ударило в ноги, и Коляка споткнулся; упав на колени, он снова быстро поднялся и подхватил со льда темляк.
«Ага! Промахнулся!» — радостно мелькнуло у него.
Он остановился и узнал молодого Турку; тот, обезоруженный; отходил в сторону.
Коляка, вскинув над головой подобранный крюк, двинулся было на Якова, но взбешенно скакавшая от бугра лошадь была уже совсем близко.
«Собьет», — сообразил он и, грозясь темляком, пустился мимо Якова в обратную сторону, где стояла краснощековская лошадь.
Старый Турка одной рукою рвал вожжи, другой держал пешню; он остервенело гнал коня и правил- им с таким расчетом, чтобы сбить злодея с ног. До него оставалось с десяток метров, и старый Турка вскочил на ноги, вскинул на плечи пешню и, хлестнув лошадь, со свистом гикнул на нее.
Коляка только хотел свернуть вправо, как лошадь настигла его и ударила оглоблей в плечо. Он круто повернулся и беспомощно повалился на лед.
Турка, нагнувшись, шарахнул его пешней по спине.
Выскочив из саней, Трофим Игнатьевич подбежал к вору и, перевернув его на спину, признал Коляку.
— Не будешь шастать, чорт, по чужим сетям! — и он пнул соседа ногой.
Коляка лежал неподвижно, широко раскинув руки по льду.
«Неужели насмерть долбанул?» — спохватился старый Турка.
Эта мысль сразу отрезвила его.
«Ответ еще придется держать...» — с тревогой подумал он, искоса оглядывая недвижное лицо соседа.
— Бей его! Бей! — заорал подбежавший Яков, готовый распотрошить Коляку, как рыбу. — Бей, батяша!.. Бей!..
— Чего гавкаешь! — сердито остановил его Турка.
Яков тяжело и шумно дышал.
— Не видишь, насмерть будто пристукнул, — и Турка отошел к саням.
Яков пристально взглянул на Коляку и заметил, что тот шевелит ногами.
— Батяша! — крикнул он и вырвал из рук соседа темляк. — Живой!
Турка прибежал с пешней.
Коляка пытался приподняться, но, обессиленный ударом старого Турки, опять беспомощно поник на лед. Отец и сын подступили к соседу.
— Чья лошадь? — гневно закричал Турка.
И, видя, как оживает Коляка, как приподнимается он на локте, Турка снова пришел в исступление.
— Говори, чья лошадь? — замахнулся он пешней. — Говори! Все говори!.. Чья лошадь? С кем сделку имеешь?
— Трофим Игнатьич... Яша... — тихо простонал Коляка — Пощадите...
— А ты пощадил нас? — заорал Яков и ткнул его темляком в грудь.
Коляка, поджав ноги, повернулся на бок и, склоняя голову ко льду, едва слышно попросил:
