Последнее лето в Аркадии - Перселл Дейрдре (версия книг .txt) 📗
— Рак? Какой именно рак?
— Какая разница? Рак простаты, если тебе необходимо это знать. — Наконец отец посмотрел мне в глаза. Его очки в титановой оправе, купленные по моей настойчивой просьбе в один из визитов в «Аркадию», коротко блеснули. Они странно выглядели на его простом, каком-то крестьянском лице. — Мне жаль, что я явился в твой дом с дурными вестями, Тереза. Ты не должна за меня волноваться. Я уже проделал все необходимые тесты и, как видишь, занялся формальностями. Не нужно опекать меня и пытаться облегчить мне жизнь. Слава Богу, у меня есть деньги на все необходимое.
— Но почему ты мне ничего не говорил, папочка? Ты должен был сказать. — Мне казалось, что мой голос резонирует у меня внутри, словно там было совершенно пусто. Теперь было ясно, почему отец отказался от фотографий Фредерика.
— А зачем? — Он посмотрел вслед двум рыбакам со снастями, которые прошли мимо машины. — Разве ты смогла бы отменить неизбежное?
Я с тяжелым сердцем смотрела на человека, который всегда был рядом на протяжении пятидесяти лет. Машины, набережная, траулеры в море — все это исчезло. Я словно снова вернулась в то время, когда папа пытался завязать мне, маленькой девочке, бантик на косе.
— У нас все получится, — говорил отец, пытаясь справиться непослушными пальцами с белой лентой. — Мама будет гордиться нами. Мы прекрасно справляемся, правда?
— Ой, папочка, ты дергаешь меня за волосы! Мне больно! Не тяни так сильно…
— Прости, малышка. Я еще не слишком хорошо управляюсь с бантами.
На нем был выходной синий костюм с белой сорочкой, которую специально выстирала и накрахмалила одна из соседок. Я была слишком мала, чтобы взять на себя обязанности по хозяйству, хотя уже научилась заваривать чай и готовить тосты и яйца всмятку. Я ужасно гордилась тем, что могу сама сделать завтрак, а затем выйти в магазин через смежную дверь и, как когда-то мама, прокричать:
— Иди есть, все готово!
Папа заходил в дом, вытирая руки о льняное полотенце.
— Вот это да! Какая ты у меня умница. Настоящая хозяйка!
Я не хотела ехать в больницу в тот день, когда мама была при смерти. Мне было страшно, потому что я уже видела, что сделала с ней болезнь. Иглы в руках, трубки, белые простыни… в те годы по телевизору не показывали сериал «Скорая помощь», поэтому настоящую больницу я увидела впервые.
Однако папа настоял на посещении.
— Ты уже совсем взрослая, Тереза. Мамочка хочет тебя повидать. Поэтому ты будешь улыбаться, поцелуешь ее и не станешь плакать, хорошо?
Это было невыносимо.
Отец устало потер переносицу, продолжая смотреть за окно. Начался мелкий дождь, и стекло покрылось брызгами.
— Сколько осталось?
Отец пожал плечами:
— Кто знает…
— Но ты же спрашивал у врача.
— Нет. Не спрашивал.
Почему-то я сразу в это поверила, хотя подобное безразличие к срокам меня потрясло. Впрочем, у отца были свои причины оставаться в неведении. Он всегда слепо доверял медицинскому персоналу, полиции, учителям и адвокатам. Услышав приговор из уст врача, он заранее настроился бы на определенный срок. А так у него оставался шанс протянуть дольше. Максимально долго, насколько позволит болезнь.
Но мне-то было необходимо знать! Знать, сколько в запасе времени.
— Мы еще поговорим об этом, папа, только не сейчас.
— Хорошо.
Я ожидала возражений. Чего-то вроде «мы уже все обсудили, Тереза». Тихое согласие отца было таким непривычным. Оно сигнализировало об одном: конец ближе, чем кажется. Мы словно перестали быть отцом и дочерью, учителем и ученицей, превратившись просто в двоих взрослых.
Отец что-то сказал, но я не расслышала.
— Что? Повтори, пожалуйста.
— Спрячь их, хорошо?
— Кого?
Он указал на конверт, который я положила на приборную доску. Я совершенно позабыла про деньги. Чтобы сделать отцу приятное, я убрала конверт в отделение для перчаток.
Заведя стартер, я медленно выехала и развернулась на узкой проезжей части с предельной осторожностью. Добравшись на минимальной скорости до перекрестка, притормозила на светофоре, словно автомат, покрутила головой по сторонам, избегая глядеть на отца, затем тронулась и влилась в транспортный поток.
Нас стремительно обогнал мотоциклист и скрылся за поворотом.
— Ай-ай-ай, — произнес папа. — И куда только смотрит полиция? Однажды этот малец сломает себе шею, если будет так носиться…
— Ответь на один вопрос, — перебила я. — Ты согласишься переехать к нам?
Тишина была мне ответом.
— Папа, ты слышал? — Я глянула в его сторону.
— Посмотрим, — хмыкнул отец и недовольно поджал губы. Слава Богу, к нему возвращались привычные манеры.
Когда мы добрались до «Аркадии», он сразу пошел в свою комнату, чтобы немного отдохнуть. Я почти ничего не ощущала. Думаю, природой устроено так, что после сильного шока мы на время лишаемся чувств, дабы за этот благословенный промежуток времени мозг успел адаптироваться к ситуации.
Я тоже решила подняться к себе, чтобы принять душ и сменить наконец одежду, но меня остановили какие-то тихие попискивания из кухни. Войдя туда, я увидела, что Фредерик и Том сидят на полу, почти соприкасаясь головами. Они что-то разглядывали и были так увлечены процессом, что не заметили моего появления.
— Что здесь происходит?
— Мам, ты только погляди! Гляди, кого я нашел! — За последние несколько лет мне не случалось видеть лицо сына таким оживленным.
Приблизившись и наклонившись, я увидела толстого щенка в рыжих и белых пятнах. Этакий клубок шерсти с глазами, который неуклюже крутился на месте, пытаясь подняться на нетвердых лапах.
— Я увидел ее в саду. Выглянул в окно и заметил, что под кустами кто-то возится. Это девочка. Мама, мы можем ее оставить? — Глаза Тома непривычно сияли радостью. — Фредерик предположил, что она может быть больной, но это неизвестно. Мы могли бы отвезти ее к ветеринару, сделать прививку от… как там, Фредерик?
Американец поднялся.
— Парвовирус. И разные другие. От бешенства, например. — Фредерик виновато смотрел на меня. — Мы просто не могли оставить ее там, Тесса. Она бы замерзла в такую погоду. Это совсем кроха, меньше месяца от роду. Мы с Томом пытались напоить ее молоком, но она отказалась.
— Это просто от страха. — Сын наклонился к щенку так близко, что едва не коснулся носом мохнатой головки. Лохматый комок завалился на бок от неожиданности.
Я подняла щенка и покачала головой. Крошечное сердечко билось так сильно, что пульс ощущался даже в лапках. Господи, за что мне все это? Или мне мало досталось?
— Я буду ее кормить, мамочка! — Том поспешно вскочил. Он знал, что надеяться ему не на что, но все равно принялся умолять. — Я буду за ней приглядывать, буду водить на прогулку. Мамочка, я буду делать все, что потребуется! Прошу тебя, давай ее оставим! Мы же не можем просто выбросить ее на улицу! Она же умрет!
Зная, что именно мне придется кормить питомца и водить его на улицу, едва восторги Тома поутихнут, я всегда была против домашнего животного. Я не соглашалась ни на кроликов, ни на котов, ни на птичек. Даже белую крысу, которую Джек приволок из кабинета зоологии (якобы спасая от опытов), я велела унести обратно.
— Возможно, ее ищут, Томми. Вдруг какой-то мальчик сейчас плачет и надеется, что она найдется?
— Мама, никто ее не ищет. Она была в нашем саду! Как бы такая малышка забралась так далеко? — Том умоляюще смотрел на меня. — Ее подбросили!
На дальнейшие препирательства не было сил.
— Ладно. — Я протянула щенка сыну. — Но с условием, что ты будешь делать все, что пообещал. Включая обучение и вытирание луж. Я говорю на полном серьезе! Если ты не станешь заботиться о своем питомце, ему здесь не место.
— О, спасибо, мамочка, спасибо огромное! — Том потрепал щенка по спинке с восторгом и нежностью. У него было счастливое лицо. — Тебе не придется даже подходить к ней, клянусь!
— Думаю, после завтрака мы должны отвезти ее к ветеринару, Том, — влез Фредерик. — Он даст необходимые советы и сделает прививки, расскажет, чем и как часто кормить. Нам понадобится заехать в зоомагазин за шлейкой, лежанкой, миской и игрушками. Как ты ее назовешь?
