Там, где Крюков канал... - Зуев Георгий Иванович (читать книги полностью .txt) 📗
В проекте собора архитектор предусмотрел сооружение отдельно стоящей колокольни. В кондициях на производство строительных работ Чевакинский четко определил ширину рвов под фундамент стен храма (одна сажень) и колокольни (две сажени). «При этом сваи в оных рвах бить в четыре ряда, длиною от трех до двух с половиной саженей».
Сваи под фундамент колокольни забили за четыре месяца, и уже 28 августа 1756 года С. И. Чевакинский оповестил Адмиралтейств-коллегию о том, что «сваи все забиты, а ныне надлежит сверх оных бутить фундамент, для которого я каменщиков нанять отыскал, а понеже работа требует не весьма большого искусства, которую можно исправить и работными людьми, и сего ради Адмиралтейств-коллегии доношу, не соизволит ли она определить для означенных работ до сорока человек…».
Специалисты, в том числе и опытнейшие строительные мастера, отмечали, что работы по сооружению колокольни оказались более сложными, чем строительство самого храма.
Никольский собор. Вид с Крюкова канала
А. Н. Петров, историк архитектуры и автор книги о С. И. Чевакинском, писал: «Возведение колокольни Морского собора взял на себя самый опытный подрядчик – Матвей Соболев, поставивший условие о более высокой оплате производимых им и его артелью работ. Чевакинский вынужден был даже специально согласовывать это требование подрядчика с Адмиралтейств-коллегией: „Хотя за употребление кирпича в нижние два апартамента он просит цену выше церковной, но токмо оная работа против церковной фигурнее“. На коллегии архитектор разъяснил собравшимся, что „фигурность“ кладки отдельно стоящей трехъярусной колокольни определялась прежде всего сложностью ее архитектурной декорации. Все три яруса необычного сооружения строителям необходимо было украсить массивными колоннами на постаментах, несущими раскрепованный, сложно профилированный антаблемент. Стены двух нижних ярусов должны были получить криволинейные вогнутые очертания, в отличие от стен верхнего круглого в плане яруса, служащего основанием полусферического купола, завершенного барабаном и тонким, изящным шпилем».
Говоря о «фигурности» кладки, архитектор подразумевал, что «здание, с каждым ярусом суживаясь, составляет как бы несколько отдельно поставленных друг на друга фигур».
На колокольне планировалось установить тринадцать медных колоколов. Вес самого большого из них равнялся 541 пуду (более 8500 килограммов). Общий же вес всех колоколов составлял 1266 пудов (более 20 250 килограмм).
Адмиралтейств-коллегии пришлось принять условия подрядчика, подтвердившего свой высокий строительный класс и выполнившего заказ за полгода. 15 октября 1757 года Чевакинский доложил президенту Адмиралтейств-коллегии, что при «новостроящейся Морской полковой церкви колокольня каменною работою вся сделана». Правда, похолодание приостановило все дальнейшие строительные работы и «оштукатурение колокольни как с лица, так и внутри» отложили до лета 1758 года.
Колокола для колокольни и металлические конструкции для куполов собора заказывались в Москве и Туле. В январе 1757 года Савва Иванович специально сам выезжал в Москву договариваться о заказе на изготовление колоколов со знаменитым колокольным мастером тех лет, купцом Семеном Гавриловичем Мозжухиным. Договор составили довольно необычный для тех времен. Мастер на своем заводе брался отлить сразу два комплекта колоколов. Те, что звучали лучше, отправлялись в Петербург, а другие – в Москву.
Пока колокольня Никольского собора достраивалась и отделывалась, в Царском Селе спешно украшали Знаменскую церковь. Архитектор Растрелли по распоряжению императрицы проектировал каменную колокольню в виде триумфальных ворот «с проездом на четыре стороны». Очевидцы свидетельствуют, что именно для этой колокольни Елизавета Петровна пожелала заполучить приглянувшиеся ей колокола Никольского храма. Всем была известна любовь дщери Петра Великого к звучным колоколам. 25 мая 1757 года последовал Высочайший указ: «Колокольный звон от строящейся морской церкви взять и в Царское Село, а взамен, за счет Сената, отлить новые, тем же весом и толики же числом». Колокола срочно переправили в Царское Село, в котором новую колокольню строить почему-то раздумали. Колокольный набор некоторое время пролежал на складе и в марте 1758 года был возвращен в Петербург «за ненадобностью». За это время на заводе купца Мозжухина изготовили дополнительный набор из 12 колоколов. 15 февраля 1758 года колокола по зимнику, на санях, отправили в столицу. Неосторожность привыкших к быстрой езде ямщиков обернулась бедой. При спуске с крутой обледенелой горы на мост, неподалеку от Бронницкого яма под селом Вилы, сани опрокинулись, и край большого колокола получил повреждение. Дальше следовать не решились, и лишь 17 апреля, уже по воде, комплект колоколов доставили в Петербург. Из двух наборов на колокольню Никольского собора отобрали лучшие колокола, часть же оставшихся использовали для курантов. Часы с механическими курантами установили на колокольне сразу же при ее строительстве. В курантах задействовано 9 колоколов, общим весом 38 пудов 18 фунтов.
До сих пор на колокольне Никольского Морского собора играет механический перезвон колоколов купца С. Г. Мозжухина, отбивая время и призывая к богослужению.
В Туле Чевакинскому огромную помощь тогда оказал владелец железоделательных заводов П. А. Демидов. В его доме несколько раз заседала «Техническая комиссия», взявшая заказ на изготовление металлических конструкций для куполов собора. Позже С. И. Чевакинский вспоминал: «Для расчерчивания глав Прокофий Акинфеевич отдал мне свой дом, а для дела лекал на все штуки удовольствовал меня как материалами, так и столярами. Для произведения кузнечной работы отдал все имеющиеся в его доме кузницы, а для больших штук приказал сделать большой сарай вновь и горны, а кузнецов сколько мог набрать своих, тех всех отдал, а протчих своим же старанием приискал за наем и учредил все в порядок. Ежели б Прокофий Акинфеевич мне в том не помог, то б я принужден был ехать почти ничего не сделав».
В возведении Никольского Морского собора, несомненно, есть большая заслуга президента Адмиралтейств-коллегии М. М. Голицына. Ему выпала самая ответственная, неблагодарная, но необходимая в строительстве храма работа – набор подрядчиков, заключение договоров со знаменитыми мастерами, распределение строительных заказов и своевременная четкая поставка материалов. Чевакинский впоследствии вспоминал, что лишь благодаря глубокому уважению и искреннему дружескому расположению к генерал-адмиралу известный промышленник П. А. Демидов проявил столько заботы и бескорыстного делового участия в постройке храма. Сам же знаменитый заводчик позднее писал: «В морской церкви шпиль я делал и золотил, а шалили мы оное с покойным адмиралом Голицыным; он меня любил, и я таких дураков скупых люблю и для него мучился. Железо в стропилах с работою и привозом в Питер пуд обошелся по 1 рублю 15 копеек, а в лице был покойный Чевакинский, а я будто был чертенком».
К уважению государственного деятеля, после освящения храма, портрет князя М. М. Голицына поместили в собор. Когда же в 1863 году издали указ, запрещающий вывешивать в церквях портреты светских лиц, то изображение адмирала Голицына перенесли с почетом в церковный дом и повесили на стене квартиры старшего соборного протоиерея. В 1868 году морское руководство испросило разрешение о включении портрета знаменитого флотоводца в экспозицию Морского музея.
Привезенные из Тулы железные конструкции куполов поставили на барабаны. Их тщательно и искусно вызолотил мастер Моисей Сарычев. К осени 1760 года на собор, при огромном стечении народа, водрузили кресты. Тогда же собрали конструктивные элементы шпиля колокольни и произвели ее золочение. На колокольню успешно водрузили тринадцать медных колоколов. Самый большой из них весил 541 пуд 14 фунтов (более 8600 кг). Общий вес колоколов составлял 1266 пудов (более 20 260 кг).
