Заговор адмирала - Гавен Михель (е книги .txt) 📗

Отвернувшись на мгновение, Шелленберг снял телефонную трубку:

— Ральф, зайдите ко мне, — приказал адъютанту, а затем повторил, обращаясь к Маренн: — В том, что ты можешь справиться со Скорцени, я не сомневаюсь.

В просторной квартире, снятой заранее через посредника на подставное лицо, на самом верхнем этаже старинного дома в стиле барокко на Большом бульваре в центре Будапешта, недалеко от здания Парламента, напротив построенного инженером Эйфелем вокзала Нюгати, Отто Скорцени расстелил на столе карту Буды и несколько мгновений смотрел на нее, задумавшись:

— Вам известно, что фюрер предоставил нам особые полномочия, мы действуем во исполнение его личного, строго секретного приказа особой важности. Мы никого не должны ставить в известность о наших задачах, но всем военным и государственным органам предписано оказывать нам всяческое содействие. Мы даже можем не докладывать о своей деятельности главе местной немецкой администрации бригадефюреру Вейзенмайеру, не говоря уже о низших чинах. Такой приказ я получил из рук личного адъютанта фюрера Линге в его канцелярии с распоряжением вскрыть по прибытии. И теперь сообщаю вам его содержание.

Альфред Науйокс и ещё несколько подчиненных стояли полукругом, ожидая, что оберштурмбаннфюрер скажет дальше.

— Однако все наши полномочия не отменяют секретности миссии, — продолжил Скорцени через мгновение. — Это значит, никакой помпы до поры до времени. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не привлекать излишнего внимания. Действовать очень осмотрительно, никаких лишних контактов, везде появляться только в штатском. Вам известно, что мне поручено разработать план операции по отстранению от власти нынешнего правителя Венгрии, адмирала Хорти, барона фон Надьбаньай.

Скорцени снова сделал паузу и, чуть наклонив голову, закурил сигарету. Солнечный блик сверкнул на полированной серебряной зажигалке, украшенной имперским орлом. В окно было видно, как красный полукруг заходящего солнца поблескивает над коньком крыши вокзала Нюгати, увенчанный королевской короной Венгрии. Розоватые лучи солнца озаряли стеклянный фасад, сверкали на позолоченных стрелках часов. Легкая дымка вечернего тумана, как часто бывает осенью, когда вечером холодает, охватывала этот великолепный памятник эпохи императора Франца Иосифа, напоминая о почти мифических временах, когда вокзал считался произведением искусства, а не просто зданием в пункте пассажирских перевозок путей сообщения, как неуклюже выражаются словари.

— Ознакомившись с обстановкой на месте, я пришел к выводу, что план, разработанный нами в марте, вполне уместен, и нет необходимости тратить время на разработку нового, — продолжил Скорцени. — Надо принимать во внимание тот факт, что адмирал Хорти всё ещё пользуется большой популярностью в стране и грубое его свержение вызовет ненужное брожение умов, всплеск протестной активности населения, что сейчас, когда армии большевиков стоят на границе с Венгрией, только усложнило бы обстановку. Поэтому полагаю, что сначала необходимо предпринять действия, которые дадут понять адмиралу, что от него требуется большая лояльность или же добровольный, без всякого насилия с нашей стороны уход в отставку, что и предполагал мартовский план.

Скорцени снова взглянул на карту. Все молчали. В тишине было слышно, как внизу, позвякивая колокольчиком, проехал по Большому бульвару трамвай.

— В первую очередь необходимо нейтрализовать людей, которым адмирал доверяет, на которых он опирается, — продолжил оберштурмбаннфюрер. — То есть фактически оставить регента в изоляции, чтобы некому было исполнять его приказы. По нашим данным ближайший круг верных людей Хорти — это генерал Бакаи, комендант Будапешта, он предан Хорти стопроцентно, адмирал Коломан Харди, командующий Дунайской флотилией, и Миклош Хорти-младший, его сын и наследник. Есть ещё граф Эстерхази, но он скорее исполняет обязанности секретаря, от него мало что зависит. Изоляция указанных трех лиц приведет к тому, что деятельность адмирала Хорти будет парализована. У ехидны будут вырваны зубы, так что ртом она хлопать может, но кусаться — уже вряд ли, — Скорцени криво усмехнулся. — Что по Бакаи, какие предложения? — он обвел взглядом офицеров.

— Ну, с ним проще всего, — первым откликнулся Науйокс. — Всегда приятно иметь дело с людьми, которые не прочь погулять от жены на стороне и любят хорошеньких женщин. Это ещё доказал наш доктор Геббельс, когда гестапо прихватило его с неполноценной красоткой Бааровой, когда совершенно полноценная арийка Магда сидела дома и сгорала от ревности.

— У Бакаи есть любовница? Кто? — резко спросил Скорцени, давая понять, что шутки неуместны.

— Да, некая Магдалена Ковач, — ответил Науйокс уже серьезно. — Он снимает ей апартаменты в Гунделе и навещает время от времени, когда устает от благополучной семейной жизни.

— Кто она? Чем занимается?

— Ничем. Просто развлекает генерала за его счет. Это все её занятия. — Науйокс пожал плечами и, не удержавшись, добавил: — Ты так долго живешь с Маренн, Отто, что уже забыл, что бывают такие женщины, которые ничем не занимаются, кроме любви. Маренн, конечно, всё время занята, даже слишком, это верно, но я по своей Ирме это очень хорошо понимаю.

— При чем здесь Маренн? — Скорцени поморщился. — И тем более Ирма? Значит, эта фройляйн Ковач практически всё время находится в своих апартаментах?

— Ну да, если не выезжает по магазинам или с генералом, — ответил Науйокс. — Болтает по телефону с подружками. Мои люди устали слушать их бесконечную болтовню. Никакой пользы, но время занимает. Кстати, обычно генерал предупреждает её о визите звонком. Так что можно подготовиться заранее.

— Нам некогда ждать, когда генерала охватит любовный пыл и он загорится желанием навестить подругу, — ответил Скорцени, — тем более, что обстановка не располагает. Он наверняка всё время находится в Буде при Хорти. Надо будет навестить эту фройляйн Ковач и заставить её вызвать генерала к себе, под каким-либо существенным предлогом, недомогания, например. Чтобы он забеспокоился. Так что посетим Гундель.

— Я совершенно не против, — откликнулся Науйокс. — «Блинчики от Гунделя с начинкой из грецкого ореха и густой, нежной шоколадной подливкой», — прочитал он в рекламном проспекте, украшенном эмблемой ресторанах двумя смотрящими друг на друга слониками. — А также у них недурно готовят мясо со сладким красным перцем.

— Ну, особенно-то рассиживаться там нам некогда, — ответил Скорцени. — Однако посетить сам ресторан придется, чтобы не привлекать излишнего внимания охраны. Сними-ка там номер, Раух, — приказал он адъютанту. — На имя доктора Вольфа. И постарайся, чтобы он оказался на том же этаже, где живет эта фройляйн Ковач, желательно по соседству. Скоро мы туда наведаемся.

— Слушаюсь, оберштурмбаннфюрер.

— Теперь Харди. Что по нему?

— Ну, это примерный семьянин, — язвительно заметил Науйокс, — этого на дамах не поймаешь. Для него я ещё в Берлине изготовил приказик явиться срочно в резиденцию адмирала с подписью самого Хорти, ну как бы самого Хорти, — Науйокс открыл папку, которая лежала перед ним, и показал фальшивый документ. — Не думаю, что он усомнится, всё четко. Нагрянем к нему домой или в штаб этой его флотилии, лучше подкараулить, когда он будет дома, чтобы всё прошло тихо. Подъедем в форме гвардейцев Хорти, ну, мало ли, что он нас не знает. Разговаривать с ним будет один офицер, мало ли новичок.

— Разговаривать по-венгерски? — уточнил Скорцени. — Не по-немецки же.

— Да, по-венгерски, — ответил Алик. — Для этого я привлек активиста из партии Салаши «Скрещенные стрелы», которого мне рекомендовали. Он далеко не передовая фигура, лично с венгерскими бонзами не знаком и до поры до времени с нами показываться не будет, появиться непосредственно перед операцией. Человек надежный, проверенный. Я думаю, справится. Многое от него и не требуется. Только передать приказ Хорти срочно явиться в Буду и проводить до машины, а там уж мы всё сделаем сами и сами объясним. По-немецки. Я думаю, адмирал нас поймёт.