Заговор адмирала - Гавен Михель (е книги .txt) 📗

— Их было четверо, а сейчас трое, один куда-то ушел, — прошептала подруге Матильда.

— Да, мне, кажется, тоже кое-кто знаком из них, — ответила Илону, отчетливо чувствуя, как тревога нарастает внутри, — ты имеешь в виду того человека, который сидит справа, в профиль?

— Нет, того, который сидит прямо напротив меня, — ответила Матильда. — Я видела его в Сегеде. Я шла из собора Обета, заказывала мессу по покойной матушке, это было всего два дня назад, как раз исполнился год, как её не стало, и увидела этого мужчину. Вообще он сразу привлек мое внимание. Высокий такой, статный, венгры более приземистые. И неторопливый очень. Он зашел сначала в собор Обета, как раз когда я там находилась, — продолжала Матильда сбивчиво, — не перекрестился, ничего, турист такой, только как бы из любопытства, рассматривал мозаичное изображение Мадонны в национальном венгерском костюме. Потом, ну только что ни посвистывая и всё так же руки в карманах, вышел из храма и пошел дальше. По переулку мимо памятника Пиште Данко, цыганскому скрипачу. Я шла за ним, мне по пути. Но на всякий случай перешла на другую сторону, чтобы он не обращал на меня внимания, и закуталась в черную вуаль, ясно, что я иду из собора, поминала родственников своих. В общем, он зашел в небольшую церквушку, которая сразу за памятником. Ну а я пошла дальше, домой. А вечером ко мне приехал доктор, который лечил маму, да и мне от нервов лекарства прописывает и сообщил, что в той церквушке днем убили священника. Задушили мантией. Я сразу вспомнила этого господина. Это точно был он. Красивый такой, очень уверенный в себе, явно военный. Но почему-то не на службе, и вроде как ему никуда не надо.

— Ты полагаешь, он убил того священника, отца Матьяша, у которого исповедовалась Эржбета? — спросила серьезно Илона. — Нам тоже сообщили сегодня утром, что он мертв.

— Я не знаю, но мне так показалось, что он может быть к этому причастен, кто еще? — Матильда пожала плечами. — Отца Матьяша я плохо знала, он же в Сегеде жил недавно, всего-то года два. Я к нему не ходила. А вот доктор знал его, он и предыдущего знал в той церкви — того, который ещё Эржбету крестил. Был о нём высокого мнения, говорил, что тот — патриот и большой сторонник адмирала.

— Да, Эржбете он тоже нравился, — подтвердила Илона. — Хотя она считала, что он не очень пунктуальный в исполнении обрядов, ошибается часто. Отец Ласло, к которому она ходила с детства, никогда такого не допускал, но, увы, он умер, и приход пустовал почти год.

— Вот сама и посуди, — продолжила взволнованно Матильда. — В городе пустынно, ведь город фактически находится на границе с Сербией, а по ту сторону границы уже стоят большевики. Не сегодня-завтра они вторгнутся в Венгрию. Все, кто мог бежать подальше на запад, к границам рейха, уже покинули город. Я вот и то тронулась, воспользовавшись твоим предложением. Всё тянула, ждала, когда маме год исполнится, чтоб уж всё отслужить по ней, как положено, на могилку сходить попрощаться, ведь неизвестно, увидимся ли ещё. В городе остались единицы. В основном военные, но они в форме. А тут такой представительный господин, и в штатском. Я сразу подумала, наверное, этот какой-нибудь агент партизан из Сербии или гестаповец, — Матильда испуганно охнула и прижала пальцы к губам.

— Пожалуйста, не смотри на них всё время, не привлекай внимание, — попросила Илона подругу. — Смотри на меня. И говори спокойнее.

В зеркало она видела, как высокий мужчина за столиком позади неё повернулся, подзывая официанта, и она заметила несколько шрамов у него на подбородке и на щеке. Конечно, она сразу узнала его. Это был тот самый немецкий офицер, который приезжал к эрцгерцогине фон Кобург-Заальфельд в Гёдёллё в марте. Потом он вернулся в Берлин. Союзникам адмирала в окружении фюрера удалось отвести опасность. Теперь же ситуация изменилась. Если этот человек снова здесь, это значит — очень плохо. Плохо для свёкра, плохо для всей семьи. Илона почувствовала, как от страха у неё похолодело сердце, но усилием воли она взяла себя в руки.

«Свёкор ничего не знает о том, что этот офицер здесь, — мелькнула мысль. — Иначе он бы мне сказал, он бы не пустил меня на встречу с Матильдой, это точно. Можно не сомневаться, эти господа не только обедают, конечно. Они не будут впустую тратить драгоценное время. Они кого-то поджидают, только того. Этот Отто Скорцени, кажется, так его зовут, — вспомнила Илона, — снова приехал в Будапешт, чтобы исполнить то, что ему приказал немецкий фюрер ещё в марте. Убрать, возможно, убить свёкра, совершить государственный переворот…»

Илона наклонилась к подруге и, стараясь говорить как можно спокойнее, сообщила вполголоса:

— Послушай меня. Сейчас встаем и без всякой паники, очень спокойно уходим, понимаешь меня? Ты пойдешь первая, улыбайся. Старайся держаться непринужденно, рассказывай что-нибудь веселое, — попросила Илона, хотя не была уверена, что подруга выполнит её просьбу, та была явно взволнована и боялась. — Я пойду за тобой. Буду держаться от них в стороне, я опасаюсь, они могут меня узнать. Этого бы не хотелось.

— Тебе тоже знаком кто-то из них? — спросила Матильда шепотом.

— Мне кажется, да, — кивнула Илона. — Надо срочно сообщить свёкру и Миклошу.

— Давай позвоним им.

— Это исключено. Нас могут услышать, здесь полно агентов, да и линии под контролем немцев. Всё, пошли, пошли, Мати, время дорого, я заплачу.

Илона взяла сумочку, раскрыв ее, положила денежную купюру на стол. Матильда встала и, обмахиваясь перчаткой, видимо от волнения, направилась к выходу, чудом не задев по пути свободный стул за соседним столиком. Илона шла за ней, на ходу рассматривая застежку на рукаве черного бархатного платья, словно её беспокоило, что она вот-вот может оторваться — лишь бы не поднимать голову, лишь бы поскорее пройти мимо них. При выходе из зала они столкнулись с высоким молодым человеком в светлом элегантном костюме, который спустился по лестнице с верхних этажей, где располагались номера, и вошел в обеденный зал.

— Это тот, четвертый, он тоже с ними, — шепнула Илоне Матильда.

— Мы всегда рады вам, графиня Дьюлаи, — метрдотель у стойки в холле, черноволосый улыбчивый венгр в ослепительном белом жакете с эмблемой со слониками и начищенными до блеска золотыми пуговицами, поклонился Илоне, провожая. «Как это некстати он упомянул мою фамилию», — с досадой подумала она, но только кивнула, улыбнувшись, и поспешно вышла на крыльцо. Не обратив никакого внимания на также угодливо кланявшегося швейцара в высоком голубом цилиндре с золотыми шнурами, спустилась по ступеням к ожидавшей их машине. Матильда уже сидела внутри.

— Быстро в Буду, — приказала Илона шоферу, сев на заднее сиденье рядом с подругой. — Так быстро, как только возможно, Имре.

— Слушаюсь, госпожа.

— Мне показалось, это невестка Хорти была в ресторане? — спросил Скорцени, когда Раух вернулся за стол. — Это ты с ней столкнулся в дверях? Ты слышал, что сказал метрдотель, когда провожал эту даму? Графиня Дьюлаи?

— Да, именно так, — подтвердил адъютант.

— Ты знаком с невесткой Хорти? — иронично осведомился Науйокс. — Когда ты успел с ней познакомиться? Когда отдыхал в марте в Гёдёллё? Надо полагать, она тебя тоже узнала, — он усмехнулся. — У тебя запоминающаяся внешность. То-то они так заторопились с подругой. А это венгерское вино совсем недурно, — похвалил он, доливая в бокал остатки напитка из бутылки. — Говорят, его делают из винограда, который выращивают на вулканических почвах, можно сказать на остатках лавы, потому второе название этого вина «огненный бадачони». Ты, кстати, даже не попробовал, — напомнил он Скорцени.

— Я предпочитаю классический коньяк, ты знаешь, — ответил он сухо. — Так что там наверху, Раух? — спросил адъютанта. — Интересующая нас дама на месте?

— Насколько я успел заметить, интересующие тебя дамы всегда на месте, — снова пошутил Науйокс, — кроме Маренн, конечно. Хотя она интересует тебя больше всех.