Заложница любви - Уиндзор Линда (полные книги .TXT) 📗
Птичка столкнулась с той же трудностью, что и сама Бронуин: доверять или опасаться. Сначала птичка обходилась без оставшейся корочки, теперь же Эдди отваживался подойти поближе, чтобы выхватить корм из пальцев хозяйки и сразу же отбежать в противоположный угол клетки, где быстро его проглатывал. С ироничной улыбкой, наблюдая за поведением птички, столь похожим на ее собственное, Бронуин сунула остаток сухаря себе в рот и улеглась на матрац. Спусти несколько минут птичка довольно стала чирикать над ее головой – еще один ритуал, возникший со времени спасения Эдди из когтей смерти.
– А сегодня вечером, – сказала Бронуин птичке, – мой недавно обретенный хозяин будет ночевать со мной в одной клетке, если уж не в одной постели.
При каждом постороннем звуке она просыпалась, и, когда Ульрик, наконец, вошел в келью, галантно сопровождая Мириам, несшую поднос с ужином, резко села среди своих одеял.
– Не беспокойтесь, миледи. Скромное жаркое утолило мой аппетит, а не менее скромное ложе даст покой моим усталым костям в эту ночь, – обратился к ней супруг.
Не глядя в ее сторону, он занялся очагом. Мириам поставила поднос перед Бронуин.
– Вам не о чем беспокоиться, миледи, – заговорщицки прошептала служанка. – Ваш муж так заботился, чтобы вы поужинали, тогда как я, по правде говоря, чуть не забыла об этом из-за усталости и уже удалилась на ночлег.
– Если бы я хотела хорошо отдохнуть, то должна была бы присоединиться к тебе! Я не могу располагать своей собственной постелью без определенных опасений! – тихо призналась Бронуин.
Она отважилась бросить взгляд на фигуру мужа, казавшуюся громаднее из-за теней, отбрасываемых очагом, и поймала задумчивый пристальный взгляд, подтвердивший подозрение, что слух у ее супруга такой же острый, как его меч. Боже милостивый, как ей все это выдержать? Знатное окружение дворца, хотя и досаждало беспокойством, все же смягчало напряженность их взаимоотношений.
– Желаете еще что-нибудь, миледи?
Бронуин покачала головой.
– Спасибо, Мириам. Спокойной ночи!
– Милорд Ульрик, – покидая комнату, Мириам присела в вежливом поклоне у двери.
Служанка быстро закрыла за собой дверь, чтобы не выпустить то скудное тепло, что грело келью.
– Тебе не нравится ужин? В последнее время ты кушаешь совсем мало, как птичка!
Бронуин ответила резко:
– Не ужин, а кое чье общество мне не нравится! Тем не менее, сил, чтобы добраться домой, у меня хватит.
Она стала есть, помогая себе корочкой хлеба. На тарелке было больше подливки, чем мяса или картошки, но все же скудный, ужин помог заглушить голод. Удивительно, как быстро она прикончила довольно большую порцию, и все это время муж сидел на противоположном матраце, молча, раздумывая, вероятно, о ее замечании. Вздохнув, Бронуин положила оставшуюся корку хлеба в клетку Эдди. Оказалось, надежда на то, что Ульрик спокойно уснет, не потревожив ее, была ошибочной. Она услышала его голос.
– Еще не пришло время сообщить мне, что ты в тягости?
Тарелка в руке Бронуин звякнула о поднос.
– Я не беременна, милорд!
Ее негодование было столь велико, что Ульрик насмешливо посмотрел на жену через плечо.
– Я только спросил, чтобы избавить тебя от дополнительного и ненужного испытания… для зачатия.
Бронуин следовало бы сказать ему еще раньше, что он никогда не сможет зачать ребенка без ее на то желания, но это значило бы выдать тайну зеленого камня, надежно спрятанного в мешке, лежавшем в изножии постели. Считалось, что он действует и в непосредственной близости, даже если владелица камня не имеет возможности держать его при себе. Без сомнения, ночь, проведенная с Вольфом, уже заставила камень поработать, как никогда раньше. Бронуин даже не стала думать о возможной беременности.
– Тогда нам обоим остается лишь ждать, – пробормотала она, зарываясь в одеяла.
Казалось, этот вопрос едва ли на самом деле волновал широкоплечего мужчину, расположившегося напротив, потому что скоро он начал тихо похрапывать. Бронуин долго созерцала спящего, прежде чем закрыла глаза. Даже не обращая внимания на него, она ощущала его присутствие. Воспоминание о жестких золотистых волосах между ее пальцами, теплее крепкого тела, прижавшегося к ней, и безудержной страсти обладания и плотью ее, и душой – все неизгладимо запечатлелось в памяти, притягивая и обольщая не меньше реальности.
Поразительно, как могла она бороться с властью Ульрика над ней, если он подчинял ее себе, даже не прилагая к тому усилий? «Это, что, тоже одно из качеств седьмых сыновей?» – печально размышляла Бронуин.
Припомнив вопрос Ульрика, она решила воспользоваться промелькнувшим у него подозрением. Если он станет думать, что она носит его ребенка, то избавит ее от своего внимания на какое-то время… по крайней мере, пока она не разберется во всей этой чехарде событий и чувств, убийств и засад, правды и лжи. Нужно будет только изобразить некоторые симптомы, и…
Как бы в ответ на свои мысли, она вдруг почувствовала тошноту. «Интересно!» – подумала Бронуин, выпрямляясь и глубоко втягивая воздух, чтобы придти в себя. Она почувствовала вкус подливки, теперь уже с привкусом желчи. Отерев рукавом, пот со лба, Бронуин с подозрением посмотрела на поднос с пустой тарелкой.
Заметив фляжку с элем, наполненную Ульриком, она поднялась с матраца и дотянулась до нее. Не исключено, эль поможет прогнать неприятный вкус во рту. Но едва успела она положить фляжку на место, как поспешно кинулась, к стульчаку. Эль выплеснулся наружу вместе с частью ее ужина.
«Этого не может быть!» – мрачно сказала себе Бронуин. Зеленый камень! Он был в изножии! Шорох за спиной предупредил о приближении Ульрика еще до того, как громадная тень выросла на стене перед нею.
– Боже, не больна ли ты?
Бронуин глянула искоса, боясь ответить из опасения нового приступа тошноты. Она вздрогнула, когда его руки сжали ее плечи, и снова склонилась над стульчаком.
– Ты… мерзавец, – ругалась Бронуин, вытирая рот тыльной стороной руки. – Это все ты наделал! Я буду… – она слабо попыталась ударить его кулаком, но не сумела.
Бронуин свалилась на Ульрика, цепляясь за его одежду, чтобы не упасть на пол.
– Черт побери! – бранилась она, снова бросаясь назад к стульчаку, так как остатки скудного ужина, съеденного несколько часов назад, снова выплескивались наружу.
– Так это правда? Ты думаешь, что ты…?
Бронуин ударила бы его как следует, если бы ей не были нужны обе руки, чтобы не упасть прямо в горшок. – Позови… позови Мириам!
– С тобой ничего не случится?
Злость оказалась даже сильнее тошноты, не оставлявшей ее, и Бронуин схватилась за стульчак с таким выражением лица, что Ульрику не понадобилось дополнительных разъяснений, чтобы понять ее намерения.
– Я сейчас вернусь!
Не успела за ним закрыться дверь, как Бронуин опять вытошнило. Боль в желудке стала еще сильнее. Прижав одну руку к животу, другой она оперлась о холодную стену. «Этого не может быть!» – думала она, не испытывая никакого облегчения после рвоты. Прислонившись к стене пылающей щекой, Бронуин пыталась умерить жар. По крайней мере, она не слышала, чтобы беременные женщины страдали от боли, разве только при родах… и при выкидышах.
Но и выкидыша быть не могло. У нее ведь зеленый камень! Голова кружилась, но Бронуин удалось подобраться к мешку и отыскать в нем реликвию, доставшуюся от тетки. Не удержавшись на ногах, она упала на пол, но тут же попыталась встать. Острая режущая боль, казалось, рвала на части, и, испуганно вскрикнув, молодая женщина рухнула на колени. Нет, это больше похоже на отравление. Однажды ей описывала последствия отравления тетя.
Капельки пота выступили на лбу, когда Бронуин попыталась сосредоточить взгляд на тарелке. А если это была сарацинская смесь с толченым стеклом, режущая внутренности человека на кусочки? Тогда ей предстоит умереть страшной смертью! «Но так ли при этом себя чувствуют?» – рассуждала Бронуин, в то время как перед глазами смыкался туман. Не распались ли уже ее внутренности на множество кусочков?
