Дебютантка - Тессаро Кэтлин (полная версия книги TXT) 📗
На этот раз Кейт выбрала большое, в человеческий рост, зеркало, а по всей своей маленькой мастерской расставила горящие свечи. Она решила писать себя обнаженной, полулежащей на разобранной постели.
После долгих занятий копированием, бесконечного изготовления изощренных репродукций чужих произведений работа над автопортретом стала для Кейт в некотором смысле поворотным пунктом и даже постепенно превратилась чуть ли не в манию. Она старалась скорей закончить дела и сломя голову бежала домой, где частенько трудилась до глубокой ночи. Кейт никогда не любила позировать обнаженной. Но странное дело, только в таком виде портрет обретал динамику и живость. Обнаженная натура выявляла скрытое напряжение объекта, некий внутренний конфликт. Кровать на ее картине, словно бы плывущая в темноте и имеющая размытые очертания, выглядела несколько зловеще. И обнаженная фигура молодой женщины не столько возлежала на ней, сколько рождалась из этой бесформенной массы.
Прямо скажем, назвать полотно прекрасным было трудно. Зато оно, безусловно, цепляло, волновало, будоражило воображение. И было гораздо глубже и сильнее абсолютно всех ее предыдущих работ, включая самые лучшие.
Кейт показала картину Алексу. Он внимательно изучил ее, но не сказал ни слова. Этот человек, у которого всегда наготове были резкое суждение, остроумное замечание, язвительная колкость, просто стоял, смотрел и хмурил брови.
– Кажется, у тебя и вправду есть талант, – произнес он наконец.
Слова эти прозвучали, скорее, как осуждение, нежели чем как похвала.
Она не поняла его и в глубине души испугалась, словно ее неизвестно по какой причине забраковали. А потому спросила:
– Но тебе нравится?
– Я же сказал, что у тебя талант, причем мирового уровня. Да, кстати, как ты назвала картину?
– Не знаю. Я об этом еще не думала. Пусть пока будет «Без названия».
Лицо его смягчилось.
– Ладно, название я сам придумаю, договорились?
Не сказать, что это предложение пришлось Кейт по душе. И все же она уступила. Похоже, Алекс хочет обладать хотя бы малой толикой всего, что она делает. О да, он любил ее, страстно, ревниво, жадно. Но она расплачивалась за это частичками собственной души.
Кейт толкнула тяжелую дверь галереи Ричарда Грина. Дверь захлопнулась за спиной, отрезав ее от внешнего мира. Кейт окружила неестественная тишина, словно бы она оказалась в безвоздушном пространстве.
Она оглядела стены, выкрашенные в традиционный цвет бургундского вина, на которых висели подсвеченные картины. Было время, когда она страстно желала, чтобы и ее работы попали в коллекцию какой-нибудь галереи, правда не этой. Сейчас Кейт казалось, что она совершенно беззащитна, совсем голая, как и на своей картине. Нелепо было предполагать, что кто-нибудь узнает ее, но все равно сердце девушки отчаянно колотилось, а в висках стучали молоточки. Она взяла со столика брошюрку, открыла, но никак не могла сосредоточиться. Через минуту к ней подошла красивая темноволосая молодая женщина.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она.
Кейт покачала головой.
– Впрочем, постойте, – передумала она. – Я… Меня заинтересовала картина у вас в витрине. Как там она называется… «Содержанка», кажется?
– Ах, да! – улыбнулась женщина. – Ею многие интересуются. Я думаю, она принадлежит кисти какого-то малоизвестного художника. Вообще-то, картину, насколько мне известно, собираются продавать в конце месяца, хотя официально об этом еще не объявлено.
У Кейт перехватило дыхание.
– Собираются продавать? – как эхо, повторила она.
– Да. Один коллекционер решил расстаться с частью своих экспонатов.
– Понятно, – чуть слышно пробормотала Кейт, опустив голову и судорожно сглотнув.
– Вам нехорошо? – насторожилась сотрудница галереи. – Вы что-то вдруг сильно побледнели.
– Я… Видите ли, я знакома с человеком, фамилия которого указана на табличке.
– Понятно.
– Просто раньше я не знала, что… он коллекционер…
– О, мистеру Монроу принадлежит прекрасная коллекция произведений искусства. Он великолепно разбирается в живописи и обладает отменным вкусом. Этот человек из числа тех, кто очень тонко чувствует искусство. – Она вдруг замолчала и нахмурилась. – Вы правда чувствуете себя хорошо? Может, принести вам воды или вызвать врача?
– Нет-нет, все нормально.
– Если хотите, присядьте где-нибудь в уголке и отдохните.
– Спасибо. Я… Мне пора идти.
В голове у Кейт гудело, во рту пересохло, а тут еще и живот заболел. Она вышла на улицу и порылась в сумочке, отыскивая мобильник.
Так, значит, Алекс – коллекционер.
Она потратила столько времени и сил, не отвечая на его звонки, избегая любых контактов. Но теперь надо срочно с ним связаться. Она должна все знать.
Стоя на углу, Кейт видела, как прохожие притормаживают возле витрины, глазеют на ее портрет. «Смотрите-смотрите, любуйтесь, вот она я, голая, в чем мать родила, меня можно разглядывать всем кому не лень. Любуйтесь, пока еще есть такая возможность, скоро меня продадут».
В трубке раздался далекий гудок: сейчас там, далеко за океаном, в другом полушарии, ответят на ее звонок. Но…
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны обслуживания. Попробуйте перезвонить позже… Аппарат абонента выключен или находится вне зоны обслуживания. Попробуйте перезвонить позже…»
Последнее, что Кейт помнила, был чей-то крик и странное ощущение, будто тротуар вдруг ринулся ей навстречу.
А дальше – темнота. Она потеряла сознание.
В Эндслей Джек с Рейчел вернулись уже ближе к вечеру и увидели, что на дорожке возле дома стоит машина Джо. Открытый багажник сплошь забит какими-то коробками.
– Что бы это значило? – поинтересовалась Рейчел.
И тут же на узенькой дорожке сбоку от дома появилась Джо. Она с трудом тащила со стороны коттеджа очередную, особенно громоздкую коробку.
– Позвольте я помогу! – Джек бросился к бывшей экономке, чтобы взять у нее груз.
– Спасибо, – сказала она, тяжело дыша, и улыбнулась обоим. – Я уже и забыла, как это хорошо, когда рядом есть мужчина! – Она протянула Рейчел руку. – Добрый вечер, меня зовут Джо Уильямс. Я раньше работала здесь экономкой.
Рейчел пожала ей руку.
– Рейчел Деверо, – представилась она. – Освобождаете помещение?
– Не по своей воле, правду сказать. Я совсем забыла про чердак. А мать сегодня проснулась ни свет ни заря, вспомнила и тут же меня разбудила. Я сперва перепугалась: думала, и правда что серьезное случилось. «Джозефина, – говорит, – надо срочно забрать с чердака кое-какие вещички!» Не поверите, сколько хлама может накопить одна старушка. – Она тяжело вздохнула. – Нет, вы только посмотрите на эти вещички! И куда, интересно, мы будем все это складывать? Ума не приложу, что с таким количеством рухляди делать. Ну скажите, зачем это все ей понадобилось? – И Джо удрученно покачала головой.
Джек поставил коробку рядом с машиной.
– Как это вам удалось стащить ее вниз? По-моему, эта коробка весит не меньше тонны.
– Да я и не то еще могу поднять. Помните, я рассказывала, что мы с бывшим мужем несколько лет держали гостиницу, черт бы ее подрал! Ну так вот, все было на моих плечах.
Джек загрузил коробку в багажник.
– Что у вас там? Книги?
– Да всего понемножку. Я же говорю, в основном всякий хлам.
Джо открыла коробку, порылась сверху. Там лежали пачки старых газет и журналов (некоторые столь ветхие, что рассыпались прямо на глазах), кусок выцветшей от времени кремовой тафты, мотки пряжи, незаконченное вязанье, старая грелка, парочка потерявших форму платьев…
– Похоже, личное имущество, – сказала Рейчел, доставая смятую, бесформенную женскую шляпку без полей, с полуоторванной черной вуалью.
– Эх, – тяжело вздохнула Джо, уперев руки в бока. – Ну вот скажите: есть здесь хоть одна вещь, которая действительно чего-нибудь стоит?
