Дочь последнего дуэлянта - Бенцони Жюльетта (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Разумеется, так и будет. Распорядитесь сами, как вы считаете нужным, и поцелуйте от меня вашу маму.
– Я запрещаю вам уезжать, – воскликнул Конде вне себя от гнева. – Я здесь хозяин и…
– Нет, – резко возразила ему мать. – Здесь хозяйка я. Шантийи будет вашим после моей смерти. Не начинайте глупой войны, которую я была вынуждена вести с вашим отцом… И вашей супругой. Но она глупа, а вы никогда не страдали от глупости.
Все они были так захвачены вспыхнувшей ссорой, что не слышали, как подъехала карета. Голоса зазвучали еще громче, но в этот миг в проеме двери появился слуга и объявил:
– Господин герцог де Шатильон спрашивает, может ли монсеньор принять его?
И словно по мановению волшебного жезла страсти улеглись. Обе женщины сели на свои места, Конде двинулся навстречу другу и радостно похлопал его по плечу.
– Рад тебя видеть, Шатильон! Поздоровайся с моей матерью и со своей красавицей женой и садись. Поужинаем вместе. Ты, конечно, понимаешь, что я уже в курсе всех новостей, которые ты привез.
– Но, монсеньор…
– Я даже знаю гораздо больше, потому что ты уехал из Парижа, когда еще в городе не было баррикад.
– Баррикад? Неужели в Париже баррикады?
Гаспар низко поклонился принцессе и повернулся к жене. Улыбка сошла с лица Изабель, когда она увидела странное украшение на руке своего мужа – прелестный голубой бант, расшитый жемчугом, который был не чем иным, как женской подвязкой! Она тут же встала со своего места, повернулась к супругу спиной и сделала глубокий реверанс принцессе.
– С соизволения Ваших Высочеств, я ухожу, – спокойно произнесла она и направилась к двери, которую лакей торопливо распахнул перед ней.
Изабель поднялась в комнату, которая была отведена ей, когда она гостила в Шантийи, подошла к камину, села возле него и стала греть над огнем заледеневшие руки. Замерзла она до самой глубины своего сердца…
Она не обольщалась относительно своего мужа, знала о его разгульной жизни, но отгоняла все мысли об этом далеко-далеко, не впуская в себя, считая, и не без оснований, что его сердце принадлежит ей. Но этот трофей влюбленного, выставленный напоказ всей армии, одним из военачальников которой он был, имел совсем иное значение. Со времен Средневековья носить цвета своей дамы – даже если это было ее нижнее белье! – означало, что ей принадлежат почет и слава, добытые ее избранником на поле битвы, принадлежат его мысли и желания. Это означало во всеуслышание объявить себя верным рыцарем этой дамы, готовым на любые подвиги во имя любви к ней. Это означало, что высокородный мужчина позволил себе низвести свою законную супругу, даже если она Монморанси, до жалкого положения тех жен, которых год за годом брюхатят, чтобы получить наследников, каких желает иметь каждый мужчина, носящий достойное имя.
– Ты долго этого ждала, – сквозь зубы прошептала Изабель.
Она сидела у камина и задумчиво смотрела на огонь. Изабель не знала, как ей себя вести дальше. Услышав во дворе мужские голоса, она вздрогнула, подошла к окну, открыла его и выглянула. Во дворе стоял Конде, рядом с ним два лакея с факелами. Свет падал на Гаспара, который уже вскочил в седло.
– Скажи, что через несколько дней я буду при дворе, если только смогу сесть на лошадь! Постарайся извещать меня о происходящем в Париже.
– Будьте спокойны, монсеньор!
Несмотря на гнев, Изабель не могла не залюбоваться изяществом всадника, искусно управлявшего своей лошадью. Прощальный поклон – и Гаспар пустил коня галопом, а за ним поскакал Бастий, тот самый великан, который когда-то помог украсть ее. Изабель знала, что он преданный слуга ее мужа, что он служит ему вернее пса и чуждается других слуг. Она видела Бастия не так уж часто, даже когда они жили в Стенэ. Впрочем, в Стенэ она вообще мало что видела, кроме спальни, где они так пылко любили друг друга…
Отъезд мужа принес облегчение Изабель. Он избавил ее от громкого скандала, с которым она в ярости выставила бы Гаспара за дверь, если бы ему, не дай бог, вздумалось к ней постучаться. И теперь она раздумывала, не лучше ли и ей тоже уехать отсюда как можно скорее. Близость Конде ее смущала. Теперь он не преминет дать ей понять, что у нее нет причин отталкивать его, если ее муж публично над ней глумится. Хотя любовник умен и вряд ли так поступит.
В дверь, постучавшись, заглянула Аньес, камеристка принцессы, она пришла узнать, не легла ли уже Изабель.
– Госпожа принцесса просит госпожу герцогиню пожаловать к ней.
– Сейчас иду, – отозвалась молодая женщина, не преминув сначала посмотреть на себя в зеркало, не оставили ли следы предательские слезы.
Шарлотта уже лежала в постели.
– Садитесь вот сюда, – пригласила она Изабель, похлопав рукой по краю кровати.
Изабель села и постаралась улыбнуться в надежде, что по лицу ее уже невозможно ничего прочитать. Но она ошибалась.
– Не нужно говорить, что вы не плакали. Мужчины таковы по своей природе. Даже тогда, когда клянутся, что любят вас. Прибавлю, что особа, о которой идет речь, не стоит ни одной вашей слезинки.
– Кто она?
– Мадемуазель де Герши! Вы ничего о ней не слышали?
– Слышала, но не думала, что она что-то для Гаспара значит. Куртизанка, я полагаю. Такая же, как Марион Делорм?
– Да и нет. Мало красоты, но дьявольская самоуверенность. И такие же амбиции.
– Но что ей нужно? Занять мое место?
– О-о! Она охотно заняла бы его за неимением лучшего. Она метит высоко, гораздо выше, чем ваше место. Что вы, к примеру, скажете об английской короне?
– Скажу, что с тех пор, как Кромвель объявил короне войну, место мне кажется опасным. Но я не представляю, как эта женщина может добраться до короны.
– Разве вы забыли, что юный принц Карл гостил у нас при дворе прошлой весной? Он, помнится, ухаживал за вами, правда, очень робко, но восторженно. Вот этого-то Герши вам не простила. Она сама хотела завладеть его вниманием. Бог знает, что из этого вышло бы. Но тут появились вы, и он больше никого не видел, кроме вас. А она сделала все, чтобы вам отомстить.
– Украла у меня мужа? Думаю, месть удалась, – признала Изабель с горечью.
– Не придавайте этому большого значения и позвольте вашему Гаспару разыгрывать из себя дурачка, украсив себя ее подвязкой. Почему бы и вам не подарить свою, например, очаровательному де Немуру? Он без ума от вас, и многие придворные дамы вам завидуют. Даже моя дочь, так мне, по крайней мере, кажется.
– Анна-Женевьева? Но все только и твердят о той страсти, которая соединила ее с принцем де Марсияком.
– Одно другому не мешает. Ее увлечение Франсуа де Ларошфуко родилось от их общей ненависти к Мазарини. Марсияк весьма опасен как в ненависти, так и в любви. Он чуть было не убил юного Миосенса, потому что тот осмелился влюбиться в Анну. А она ненавидит Мазарини за то, что итальянцу, вышедшему из грязи, служит мой сын, принц де Конде, ее обожаемый брат…
– Но… Он служит не Мазарини, он служит королю! Итальянец ведь тоже на службе у короля.
– Ее держит в плену кастовая гордыня, она никогда не сможет этого понять. И вы это прекрасно знаете. Там, где только возникнет опасность, грозящая Мазарини, будет моя дочь. И если Париж ощетинится баррикадами, то не сомневайтесь, она будет там среди самых рьяных.
– Но она беременна, – напомнила Изабель, удивившись сама себе: она не понимала, с чего вдруг взялась защищать своего врага.
– Да, от человека, чья мрачная страсть ее завораживает и в котором она узнает себя. Не буду скрывать, моя дочь иногда меня пугает.
Де Конде недолго прожили в Шантийи. Вестовые скакали туда и обратно, привозя каждый день столичные новости. Трудно сказать, были ли они утешительными: Бруссель и Бланмениль пробыли в замке Сен-Жермен, а вовсе не в Бастилии, как утверждали слухи, всего-навсего два дня, и Париж утихомирился. Баррикады исчезли, но не исчезли дурные слухи, которые ходили насчет Мазарини. На этот раз они не обошли и королеву. Каждую ночь невидимая рука развешивала оскорбительные для королевы афишки, которые смешивали ее с грязью.
