Дочь последнего дуэлянта - Бенцони Жюльетта (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
И на это у нее была своя тайная причина.
А ее муж, оставаясь в Париже зимой, когда прекращались войны, по-прежнему вел привычную разгульную жизнь вместе с приятелями принца де Конде, в числе которых был и брат Изабель, юный Франсуа. О своей жене Гаспар вспоминал время от времени, бросался к ней с пылом первых дней, не скрывая страстного желания получить сына от красивейшей из женщин, а потом вновь отправлялся к одной или другой своей любовнице, главной из которых оставалась госпожа де Герши.
Изабель все меньше огорчалась из-за своей семейной жизни, зато ее мать, госпожа де Бутвиль, пребывала в неизбывном гневе.
– Надо было устраивать всю эту комедию, сотрясать землю и небо, чтобы в конце концов так обращаться с женой, – с яростью выговаривала она Изабель, когда та приезжала погостить на несколько дней в Преси. – Правду говорят, что от этих перекрашенных гугенотов всего можно ждать! Добро бы он одел вас в золото и увешал драгоценностями! Так нет! У вас только то, что было до замужества, не больше!
Каждая ее речь завершалась восхвалением идеальной семьи старшей дочери, которая ждала уже второго ребенка. Изабель стала приезжать к матери все реже, потому что возразить ей было нечего. Да она и сама себе порой задавала вопрос: неужели Гаспар, постарев и став маршалом – а он шагал прямой дорогой к маршальскому жезлу, так как уже сейчас командовал второй армией принца де Конде, – уподобится своему отцу и в его скупости?
Ночью стало немного прохладнее, но ни один подозрительный шум не встревожил тишины. В особняке Конде, однако, никто не спал. Едва забрезжил рассвет, Герен передал принцессе через ее горничных, что ей не стоит откладывать свой отъезд.
Действительно, при свете нового дня стали видны цепи, перегородившие улицы, по-прежнему закрытые лавки и оружие в руках у горожан. А главное, появились баррикады. Их построили ночью, воспользовавшись тьмой. Но и баррикады были не самым страшным, опаснее было другое. Например, на набережной Гранд-Огюстин один из дозорных узнал канцлера Сегье, который вместе со своим братом, епископом де Мо, направлялся в Парламент пешком, потому что из-за баррикад и цепей они были вынуждены оставить свою карету. По счастью, обоим братьям удалось спастись от разгневанных горожан, только спрятавшись в одном из шкафов особняка де Люиней, который был уже оставлен хозяевами. Мятежники обыскали особняк, но никого не нашли. Не сомневаясь, что пришел его последний час, Сегье успел исповедаться брату. Маршал де Ла Мейер и гражданский лейтенант, сопровождаемый двумя гвардейскими ротами, вытащили невольных пленников из их убежища. А в городе были уже и убитые…
Так начиналась Фронда – серьезный государственный кризис, продлившийся четыре года и представлявшийся многим игрой самолюбий. Именно это обстоятельство мешало обеим сторонам увидеть события в истинном свете и осознать, что идет настоящая гражданская война.
Карета госпожи де Конде последовала на рассвете через заставу Сен-Жак, ближайшую к особняку принцессы и особняку герцога Люксембургского, и мирно покатила по левому берегу Сены к Шарантону.
Приехав в Шантийи, дамы с удивлением обнаружили там больше народу, чем ожидали увидеть. Еще больше их удивило, что в замке находился принц де Конде собственной персоной, лежащий в собственной кровати. Причины на то было две – мучившая принца время от времени лихорадка и рана в бедро, полученная во время перестрелки при Фурне, не опасная, но болезненная, не дававшая ему возможности ездить на лошади.
Гено, его походный врач, посоветовал ему поехать на воды в Форж, но Людовик предпочел отправиться в Шантийи, зная, что благодаря предусмотрительности его матушки туда постоянно поставляют необходимое количество бутылок с прославленной целебной водой.
К тому же он полагал, что будет там окружен заботами маленького двора принцессы, и, не обнаружив ни души, пребывал в самом мрачном расположении духа. Приезд матери с ее спутницами несказанно его обрадовал, но он постарался не высказывать слишком явно свою радость.
– Что вы, черт подери, делаете в Париже, матушка, в такую жару?! Можно подумать, вы не знаете, какой нездоровый воздух летом в городе?! – так он встретил госпожу де Конде.
Принцесса взглянула на сына с нескрываемым осуждением.
– Мне сказали, вас ранили в бедро. Это так? Или голова тоже пострадала? Неужели вы забыли о торжественной благодарственной мессе, на которой должны были присутствовать сами, но благородно отправили своего друга Шатильона, чтобы он вкусил всю полноту славы? Или причина вашей забывчивости – лихо-радка?
– Господи! А ведь правда! Простите меня великодушно! Ну, что, хорош был праздник?
– Великолепен! Хотя кончился несколько неожиданным образом. Королева воспользовалась им, чтобы отправить под арест двоих самых ярых своих противников из Парламента, которые до крайности ей досаждали. В ответ последовал настоящий бунт, он продолжается и до сих пор. Париж, из которого мы сбежали, ощетинился баррикадами. Ее Величество королева отправила за вами Шатильона, надеясь, что вы приедете и успокоите волнения.
– Мне сейчас, по правде сказать, очень плохо, так что подождем, когда Шатильон приедет сюда. И тогда отправим его обратно в Париж с достаточным количеством войска, чтобы он навел порядок среди обезумевших парижан. Вы привезли с собой моего сына?
– Вы могли бы начать с вопроса о его матери. Это было бы по крайней мере вежливо.
– Это было бы лицемерием. Вы прекрасно знаете, что чем реже я ее вижу, тем лучше себя чувствую.
– А поскольку вы сейчас чувствуете себя неважно, она прекрасно сделала, поехав на несколько дней к своей дорогой госпоже де Бутилье в ее замок де Барр. Ваш сын чувствует себя превосходно. Вы непременно увидите его позже. В утешение вам скажу, что со мной приехала герцогиня де Шатильон.
– Изабель?! Какая счастливая новость! Позовите ее сюда!
Принцесса посмотрела на сына с недовольством.
– Ни за что! Вы грязны до отвращения, от вас воняет!
– Тем не менее вы поцеловали меня и даже не поморщились.
– Любящая мать не замечает подобных мелочей. Другое дело утонченная молодая женщина. До скорой встречи! Увидимся за ужином.
Принцесса вышла, но успела услышать, как ее сын громовым голосом звал слуг.
Когда они встретились в столовой, Шарлотта не могла не улыбнуться. Удивительно, как воздействует на мужчин присутствие красивой женщины! Конде вошел, когда они уже сидели в самой маленькой из праздничных зал, где для них накрыли стол. Принц благоухал, как индийская курильница с благовониями. Правда, он был еще очень бледен и опирался на трость, но глаза у него горели, когда он смотрел на Изабель.
– Бог мой! До чего же вы хороши, дорогая! Всякий раз, как мы видимся, я нахожу вас все более обольстительной! И когда вспоминаю, скольких трудов мне стоило соединить вас с Колиньи, то думаю, что вел себя как последний дурак. Мне нужно было сохранить вас для себя!
– Вы забыли кое-что, кузен. Во-первых: сохранить можно только то, что нам принадлежит, и во-вторых: я любила… и люблю своего супруга.
– А он изменяет вам со всеми парижскими куртизанками!
– Он ваш брат по оружию, Людовик, – оборвала сына Шарлотта. – Недостойно злословить о том, кто не может сказать ни слова в свою защиту. И потом, разве он не стал вашей правой рукой?
– Пусть у меня отрубят эту руку! У меня останется другая, чтобы обнять эту гибкую тоненькую талию!
– А она мгновенно выскользнет из таких объятий, – парировала Изабель. – Нужны обе руки, чтобы объятие было крепким, а главное, на него нужно согласие. А его получить невозможно.
– Так вы меня отвергаете? – рассерженно спросил Людовик.
– Без колебаний, и даже не один раз, а дважды! Клянусь, что никогда не буду вашей.
С этими словами Изабель подошла к Шарлотте Конде и опустилась на колени перед ней, онемевшей от грубого напора сына.
– Моя госпожа, я прошу у вас прощения за эту странную и нелепую сцену, которой ни вы, ни я не ожидали. Я полагаюсь на вашу доброту и прошу отдать приказ, чтобы заложили карету и отвезли меня к моей матери. Я буду достаточно близко, чтобы откликнуться на ваш первый зов, и достаточно далеко, чтобы мне не докучали.
