Дочь последнего дуэлянта - Бенцони Жюльетта (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Вам не в чем себя винить, принцесса. Разве не вы дали жизнь победителю при Рокруа и во множестве других сражений? Горстке мятежников не устоять против нашего героя!
Узнав новость, принц Людовик де Конде впал в такую ярость, что никто не отваживался к нему приблизиться. Разбив все, что только можно было разбить, он ринулся к юному королю, рядом с которым находился и Мазарини. Де Конде поздоровался положенным поклоном и тут заметил на спинке одного из кресел маленькую обезьянку. Ей он поклонился еще ниже и произнес издевательским тоном:
– Привет и главнокомандующему парижан!
Обезьянка и в самом деле чем-то напоминала его нескладного младшего брата, над которым сейчас посмеялся Конде.
В конце января Париж был почти полностью отрезан от остальной страны. Свободной оставалась только дорога на Шарантон. Ведущий туда мост и сам город все еще были в руках мятежников. Конде решил атаковать.
Понимая, какая опасность грозит городу, парижане собрались на Королевской площади, решив двинуться в поход и защитить единственную артерию, связывающую их с внешним миром. Было их двадцать тысяч человек. Однако когда они добрались до деревни Пикпюс, их было всего двенадцать тысяч. Да и эти храбрецы, которые все же добрались до поля сражения, бросились врассыпную, едва завидев королевскую армию. А в это время господин де Кланё, наместник Шарантона, с отрядом перебежчиков пытался сопротивляться бешеной атаке, которую вел против них Гаспар де Колиньи. Де Кланё, правда, не питал особых надежд на успех – в прошлом он был солдатом Конде и знал, с кем имеет дело. Сопротивление мятежников было сломлено, пуповина, еще питающая Париж, перерезана.
Людовик Конде примчался из Венсена, чтобы распорядиться победой, и увидел, как четыре человека несут носилки, на которых лежал Шатильон, у него был сломан позвоночник, проткнут живот, но он был еще жив. Людовик замер, потрясенный, слезы брызнули у него из глаз, он распорядился, чтобы раненого как можно бережнее доставили в Венсенский замок, и, чтобы быть уверенным, что его понесут осторожно, сам взялся за носилки. Он не замедлил послать вестового к жене Шатильона в Сен-Жермен.
Изабель примчалась верхом – от кареты она отказалась, слишком медленно она ехала бы. Ее муж лежал на кровати в одной из нижних спален замка. Она опустилась на колени возле кровати и, плача, смотрела на мужа.
– Сердце мое, – прошептала она и взяла его руку в свои, ту самую руку, на которой по-прежнему красовалась голубая подвязка.
Умирающий приоткрыл глаза, узнал жену, и слеза скатилась по его искаженному болью лицу.
– Какая же вы красавица, дружочек мой! Как я мог… хоть на секунду… предпочесть… какие-то иные узы… а не ваши… Я прошу… у вас… за это… прощения…
Раненый сделал неимоверное усилие, пытаясь снять злополучный бант, но тут рука, держащая нож, помогла ему – разрезала подвязку и бросила на пол. Изабель увидела своего брата, он стоял рядом с ней.
Утомленный усилием, Гаспар закрыл глаза, Франсуа ласково помог Изабель подняться, обнял ее и баюкал, пока рыдания ее не стали глуше.
– Я с вами, Изабель, и буду всегда рядом с вами, когда вам это будет нужно. Идите и отдохните немного. Вы вся дрожите.
– Это… от холода. Нет, я хочу остаться рядом с ним до конца… Я хочу, чтобы он узнал, что я жду ребенка…
– И вы прискакали сюда на лошади? Но это же безумие! Сколько же месяцев?
– Четыре. Вы же знаете, я крепкая!
Гаспар умер на следующий день после нескончаемых мучений, которые он испытывал ежесекундно. Изабель не отходила от него ни на шаг.
Весть о его смерти погрузила в траур весь королевский двор. Ее Величество распорядилась похоронить Гаспара де Колиньи в аббатстве Сен-Дени. Она сочла, что герой достоин покоиться в базилике, где покоились до этого только короли и принцы Франции.
Девятнадцатого числа состоялись торжественные похороны, на которых присутствовали король, королева, Мазарини и все придворные, которые нашли себе прибежище в Сен-Жермене. Панихиду служил приор аббатства, а надгробное слово после службы произнес отец Фор, епископ Амьенский и духовник королевы. После надгробного слова тело Гаспара опустили в крипту, где он был погребен возле одного из опорных столбов.
Изабель в черной вуали была безупречна, из-за чего на нее косились: легкий беспорядок в одежде вдовы считался хорошим тоном. Но о ее горе куда красноречивее говорили слезы, которые струились и струились по ее лицу. Горе Изабель было искренним, несмотря на раны, нанесенные ее самолюбию. Она любила мужа сильнее, чем полагала сама, и его смерть стала для нее жестоким ударом.
Теперь ей предстояло заботиться о ребенке, которого она ждала. До этого она о ребенке всерьез не думала, беременность не доставила ей хлопот, и сама Изабель была крайне удивлена, когда поняла, что беременна. На время траура вдовам полагалось удаляться от светской жизни. Знатные дамы проводили это время обычно в монастырях, но Изабель нужно было привести в порядок наследство своего мужа. Она попросила королеву и свою любимую принцессу Шарлотту отпустить ее. Ее отпустили, принцесса Конде пообещала, что непременно навестит ее в Шатильоне, куда Изабель собралась ехать на следующий же день после похорон. Изабель хотелось бы, чтобы с ней поехала мать, но госпожа де Бутвиль была больна, а сестра в Валансэ вот-вот собиралась родить и никуда не выезжала.
Для Изабель же настал час, когда она должна была стать хозяйкой своего герцогского замка. Ее свекровь полторы недели назад переселилась в лучший мир, а новая владелица не собиралась оставлять поместье в печальном запустении. Изабель осознавала, что ее долг вернуть замку подобающий ему блеск и величие, какими он обладал в прошлом и которых лишился тогда, когда в нем поселилась чета скупцов.
Герцогиня де Шатильон собиралась поехать в свои владения в карете, одолженной у принцессы, но ранним утром того дня, когда она намерена была выехать, она увидела, что во дворе особняка Конде в Сен-Жермене стоит вычищенная до блеска та самая карета, в которой Гаспар увез ее в ту памятную ночь из особняка Валансэ. В кучере, который соскочил с козел, чтобы ей поклониться, она узнала великана Бастия, исчезнувшего в день смерти Гаспара. Великан подошел к Изабель, встал на одно колено и, подняв голову, глядя в лицо молодой женщины глазами стального цвета, произнес сурово и важно:
– Я служил моему сеньору Гаспару до его смертного часа. Он спас меня от галер, и моя жизнь принадлежала ему. Теперь она принадлежит тебе, госпожа герцогиня. Я буду верен тебе так же, как был верен ему. Ты хочешь этого?
– Назови свое имя.
– Господин называл меня Бастий.
– Это я знаю. А настоящие?
– Если они и были, я их забыл.
– Ты попал на галеры? За что?
– Я был не на королевских галерах. Я был в плену у иноверцев.
– Как случилось, что я не видела тебя после того, как похоронили моего дорогого мужа?
– Я искал того, кто убил его. Если бы он и захотел, теперь он не сможет этим похвастаться.
Изабель задумчиво всмотрелась в лицо стоящего перед ней человека. Грубое, с резкими чертами, оно казалось высеченным из гранита, холодные серые глаза смотрели на нее не мигая. Она грустно ему улыбнулась.
– Твой господин был героем. Не наскучит тебе находиться на службе у дамы?
– Ты не просто дама… ты носишь его ребенка.
– Кто знает, может быть, родится девочка.
– Нет, у тебя будет сын. Такие, как ты, женщины рожают сыновей. Я буду беречь его.
Рука Изабель сама легла на плечо великана, словно она посвятила его в рыцари.
– В таком случае добро пожаловать, служи! А сейчас подожди меня.
Бастий поднялся на ноги и вернулся к карете, куда слуги уже начали укладывать багаж. Изабель вернулась в дом, чтобы поцеловать на прощанье любимую принцессу. Принцесса Шарлотта еще лежала в постели и была вся в слезах, не скрывая, как горько ей расставаться с Изабель.
– Вы действительно не хотите оставаться подле меня и дальше?
