Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги - Блюмин Георгий Зиновьевич
Графиня А. К. Воронцова-Дашкова. Художник В. И. Гау
Дом-дворец Воронцовых-Дашковых представлял во время бала великолепное зрелище: на каждой ступени прекрасной лестницы стояло по два ливрейных лакея, внизу в белых кафтанах – ливрея Дашковых, на второй половине лестницы – в красных кафтанах – ливрея Воронцовых. Н. А. Некрасов посвятил графине Александре Кирилловне большое стихотворение «Княгиня» (1856), в котором рисует ее дворец и далее – всю ее жизнь:
Еще в августе 1807 года указом императора Александра I графу Ивану Илларионовичу Воронцову, как внучатому племяннику статс-дамы княгини Е. Р. Дашковой, дозволено было, за пресечением рода князей Дашковых, присоединить к своей фамилии фамилию Дашковых и именоваться впредь, потомственно, графом Воронцовым-Дашковым.
В свете графиню Воронцову-Дашкову называли повелительницей мод и первостатейной светской львицей. С дороги графиня пишет в письме от 17 мая своей петербургской знакомой, дочери императора Николая I Марии Николаевне Лейхтенбергской: «Я поклонилась кресту святого Саввы в монастыре Звенигорода, где некогда святой явился во сне отцу твоего мужа. И наведала здесь благоприобретенное Пронское, перешедшее ко мне по родству от Нарышкиных…»
Село Пронское лежит в шести километрах к северу от Кубинки, по дороге на Звенигород, на правом берегу речки Сетунь. В середине XVI века это была вотчина боярина Ивана Ивановича Турунтая-Пронского. Затем селом Пронским с его Покровской церковью владеют боярин Артамон Сергеевич Матвеев, а после него князья Долгоруковы. И уже от них село переходит к роду Нарышкиных. Известно, что в 1756 году Покровское-Пронское принадлежит Ивану Михайловичу Нарышкину, а в 1762 году – его вдове Марье Ивановне. В конце XVIII века хозяйкой Пронского стала их дочь Наталья Ивановна Нарышкина. Исторические источники сообщают, что при ней в селе Покровском, Пронском тож, было 26 дворов, где жило 153 души мужского и 156 душ женского пола, стояла деревянная Покровская церковь и двухэтажный господский дом со службами.
Портрет Екатерины Романовны Дашковой. Ок. 1784 г. Художник Д. Левицкий
Вместо обветшавшей со временем деревянной церкви была построена в 1890 году каменная часовня Покрова Пресвятой Богородицы. Часовню воздвигли на месте известной с XVI века и упраздненной после 1812 года упомянутой деревянной Покровской церкви. Памятная доска на стене часовни извещала о том, что строительство предпринято в память события 17 октября 1888 года, когда произошло крушение императорского поезда, а сам император Александр III и его семья чудесным образом спаслись.
В архивах сохранилась телеграмма министра двора по этому поводу: «Императорский поезд, вышедший из станции Тарановка в полдень 17 октября, потерпел крушение на 277-й версте между станциями Тарановка и Борки, на насыпи, пролегающей через довольно глубокую балку (овраг). Во время крушения их величество со всем августейшим семейством и лица свиты находились за завтраком в вагоне-столовой. При сходе с рельсов первого вагона произошла страшная качка. Следующие вагоны слетали на обе стороны. Вагон-столовая хотя и остался в полотне железной дороги, но в неузнаваемом виде: все основание с колесами было выброшено, стенки вагона сплюснулись, и только крыша, свернувшись на одну сторону, прикрыла находившихся в вагоне. Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении, но Господь Бог сохранил царя и его семью. Из обломков вагона вышли невредимыми их величества и августейшие дети…» К сказанному можно добавить, что император был могучего телосложения и несколько часов удерживал на своих плечах крышу вагона.
Но вернемся к образу графини А. К. Воронцовой-Дашковой. Подобно своему мужу, которого за веселое выражение лица называли вечным именинником, графиня также отличалась искренней веселостью и живостью. Русский писатель В. А. Соллогуб (1813–1882) пишет в своих «Воспоминаниях»: «Никогда не встречал я… соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации, с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Живым ключом била в ней жизнь и оживляла, скрашивала все ее окружающее».
Очаровательная, с тонкой талией и черными кудрями, какой она предстает на портрете художника В. И. Гау 1841 года, графиня подчас поражала окружающих неожиданными поступками. Пожелала она помочь нуждающейся женщине – денег под рукой не оказалось, и она отрывает от ожерелья дорогой бриллиант и отдает его женщине. Не только в Москве и в Петербурге, но даже в Париже она не жалела острот в адрес высокопоставленных персон. Объектом ее острот стал президент Франции Луи Наполеон, когда прокладывал себе дорогу к императорскому трону. Луи Наполеон давал бал в своем дворце и холодно спросил графиню Воронцову-Дашкову, долго ли еще она собирается оставаться в Париже. Александра Кирилловна в ответ дерзко спросила: «А сами вы, господин президент, долго собираетесь оставаться здесь?»
М. Ю. Лермонтов посвятил Воронцовой-Дашковой стихотворение 1840 года «К портрету»:
С супругами Воронцовыми-Дашковыми был знаком А. С. Пушкин. Он бывал на петербургских балах в их богатом доме, что на Дворцовой набережной, 5. Литературный портрет графини А. К. Воронцовой-Дашковой дает И. С. Тургенев в образе княгини Р. в романе «Отцы и дети» (1862), разбивавшей судьбы и кружившей головы многим. В их числе – один из героев романа Павел Петрович Кирсанов, безумно влюбленный в графиню. Тургенев пишет: «В то время в петербургском свете изредка появлялась женщина, которую не забыли до сих пор, княгиня Р. У ней был благовоспитанный и приличный, но глуповатый муж и не было детей. Она внезапно уезжала за границу, внезапно возвращалась в Россию, вообще вела странную жизнь. Она слыла за легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям, танцевала до упаду, хохотала и шутила с молодыми людьми, которых принимала перед обедом в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась, не находила нигде покою и часто до самого утра металась по комнате, тоскливо ломая руки, или сидела, вся бледная и холодная, над псалтырем. День наставал, и она снова превращалась в светскую даму, снова выезжала, смеялась, болтала и точно бросалась навстречу всему, что могло доставить ей малейшее развлечение. Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото, падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал; во всем ее лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза – они были невелики и серы, – но взгляд их, быстрый и глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, – загадочный взгляд. Что-то необычайное светилось в нем даже тогда, когда язык ее лепетал самые пустые речи. Одевалась она изысканно. Павел Петрович встретил ее на одном балу, протанцевал с ней мазурку, в течение которой она не сказала ни одного путного слова, и влюбился в нее страстно».
