Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги - Блюмин Георгий Зиновьевич
Александр Борисович Куракин
Руины усадебного дома в Иславском
Князя Александра Куракина называли «бриллиантовым князем» по великому пристрастию этого и без того чрезвычайно богатого человека к бриллиантам. Когда в солнечную пору он выходил из своей золотой кареты, запряженной цугом, на него больно было смотреть из-за исходящего от его костюма ослепительного сверкания. Историограф Д. Н. Бантыш-Каменский свидетельствует:
«Он носил бархатный кафтан, на котором, равно на камзоле и исподнем платье, пуговицы все были бриллиантовые; звезды: Андреевская и Черного Орла, кресты: Александровский и Мальтийский на шее, Анненский в петлице, из крупных солитеров. Он обыкновенно надевал сверх кафтана голубую ленту с бриллиантовым крестом…
На правое плечо эполет бриллиантовый или жемчужный; пряжки и шпагу имел алмазные; даже петлю на шляпе – из бриллиантов; носил кружева на груди и рукавах; ослеплял всех блеском своей одежды…» Замечу, что правом носить на плече бриллиантовый эполет, кроме князя Куракина, обладал лишь один русский вельможа – друг и ровесник Куракина, создатель подмосковной усадьбы Архангельское князь Николай Борисович Юсупов.
С самого раннего детства А. Б. Куракин был дружен с наследником российского престола, будущим императором Павлом I и даже в письмах своих называл его Павлушкой. В 1766 году, 14 лет от роду, князь Александр Куракин отправлен был на учение за границу, сначала в город Киль, в Альбертинскую коллегию, где около года слушал лекции.
Затем продолжил образование в Лейденском университете, и там его товарищами были знаменитые впоследствии в русской истории Н. П. Шереметев, Н. П. Румянцев, Н. Б. Юсупов и С. С. Апраксин. Князь Куракин сопровождал великого князя Павла Петровича в его путешествии за границу в 1781–1782 годах, которое начиналось в Москве. Камер-фурьерский журнал отметил тогда в числе «проезжих сел» и подмосковное Иславское, а также посещение Саввино-Сторожевского монастыря. Позднее они вновь посетили этот монастырь в дни коронации Павла I в апреле 1797 года.
От села Иславского в наши дни прямая дорога ведет к пансионату «Лесные дали», которым руководит много лет (вместе с пансионатами «Поляны» и «Назарьево») Владимир Ильич Почтеннов. Недалеко находится и пришвинское Дунино. В этих краях поселился в своем доме из финского бруса наш современник, деятельный и энергичный академик Александр Александрович Топорков. Зимой он исчертил лыжными трассами окрестности Звенигорода, и я помню, как, проваливаясь по пояс в снег, мы знакомились с ним со здешними историко-культурными достопримечательностями.
Русскую фамилию Топорковых я встретил в музее Версаля под Парижем, где побывал на выставке «Российские кружева». Изделия давних елецких кружевниц поражали разнообразием рисунка, в котором отражались деревья и реки, цветы и травы. Под некоторыми выставлено было имя Екатерины Михайловны Топорковой, бабушки моего звенигородского знакомого, как привет с его прародины. Впрочем, что же тут удивительного: три внучки-погодки его – София, Ульяна и младшая Дарья – родились в Марбелье (Испания).
Но возвращаюсь к моему рассказу. Императрица Екатерина II не жаловала князя Куракина и даже отправила его однажды в ссылку, в саратовскую деревню, откуда князь продолжал переписку с наследником. Сын императрицы, вступив на престол, осыпал князя милостями. Интересно, что «бриллиантовый князь» никогда не ужинал, хотя богатый ужин готовили всякий вечер для гостей. В Москве он занимал особняк по улице Старой Басманной, 21.
А. Б. Куракин в 1808 году был назначен русским послом в Париже и пробыл там до 1812 года. Торжественный праздник был устроен в Париже 1 июля 1810 года австрийским послом князем К. Шварценбергом в его дворце по случаю бракосочетания Наполеона Бонапарта со второй женой императора французов эрцгерцогиней Марией-Луизой. Во время бала во дворце вспыхнул пожар. В тот трагический день на балу погибло около 20 человек и в их числе жена самого посла.
Известный историк М. И. Пыляев так описал «несчастье» с Куракиным: «Он очень обгорел, у него совсем не осталось волос, голова повреждена была во многих местах, и особенно пострадали уши, ресницы сгорели, ноги и руки были раздуты и покрыты ранами, на одной руке кожа слезла, как перчатка. Спасением своим он отчасти был обязан своему мундиру, который весь был залит золотом; последнее до того нагрелось, что вытащившие его из огня долго не могли поднять его, обжигаясь от одного прикосновения к его одежде. Независимо от здоровья Куракин лишился еще во время суматохи бриллиантов на сумму более 70 000 франков…»
Причиной же такого несчастья с Куракиным была, по словам секретаря посольства барона Крюднера, его собственная «вежливость и рыцарское чувство к дамам»: он «оставался почти последним в огромной, объятой пламенем зале, выпроваживая особ прекрасного пола, и отнюдь не позволял себе ни на один шаг их опереживать». В результате этого «Куракина сбили с ног, повалили на пол, через него и по нем ходили…». Богатырский организм князя выдержал и это испытание.
В законный брак князь Александр Куракин никогда не вступал, хотя всегда испытывал неуемную страсть к женскому полу, имея до 70 побочных детей. Для многих из них он выхлопотал у австрийского императора титул баронов Вревских. Сын князя А. Б. Куракина, знакомый А. С. Пушкина по Тригорскому, барон Борис Александрович Вревский (1805–1888) женился на Евпраксии Николаевне Вульф (1809–1883). Это о ней А. С. Пушкин пишет в пятой главе «Евгения Онегина»:
Осень 1836 года Пушкин провел в Михайловском и посещал баронов Вревских в их имении Голубово. С удовольствием сам копал грядки и сажал цветы. Отмечу кстати, что барон Б. А. Вревский учился в университетском Благородном пансионе вместе с братом Пушкина Львом.
