Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг - Худ Брюс (читать онлайн полную книгу TXT) 📗

Даже если Я и наша свобода воли иллюзорны, не все потеряно. На самом деле убеждения, судя по всему, влияют на наше поведение. Истощение эго, о котором так много говорят, оказывается, происходит только у тех, кто верит, что ресурс силы воли ограничен [340]. Другими словами, если человек думает, что его самоконтроль ограничен, то демонстрирует истощение эго, если же не верит в ослабление самоконтроля, то истощение эго у него не возникает.

Сами убеждения о самоконтроле, откуда бы они ни проистекали, являются мощным мотиватором человеческого поведения. Посмотрим на две группы десятилетних детей. Одной группе сказали, что их тестовые показатели – результат их природного интеллекта, а второй, что они – результат приложенных усилий [341]. Затем обеим группам дали действительно сложную дополнительную задачу, сильно превосходящую их возможности, которую никто не смог завершить. Однако, пытаясь ее решить, дети с легендой о природном интеллекте сдались гораздо быстрее, поскольку приписали неудачу в решении своим ограниченным способностям. Они проявляли меньше упорства в решении задачи. Зато дети второй группы не только дольше бились с трудной задачей, но и получали от этого удовольствие. Таким образом, лучше поощрять в детях приложенные усилия и трудолюбие, а не просто хвалить их за ум.

То же самое можно сказать и о свободной воле. Если человек уверен, что является хозяином собственной судьбы, он ведет себя совсем не так, как отрицающий свободную волю фаталист. Это было исследовано экспериментально с использованием прайминга (способа изменения психологических установок человека за счет предварительной информации, влияющей на него).

Половину участников эксперимента заставили мыслить в детерминистском ключе, предложив для чтения тексты, опровергавшие свободу воли. Например: «В целом мы являемся биологическими компьютерами, созданными эволюцией, построенными на основе генов и запрограммированными окружающей средой». Остальные участники предварительно читали поддерживающие свободу воли утверждения типа: «Я способен преодолеть генетические факторы и воздействия окружающей среды, которые иногда влияют на мое поведение». Оказалось, что испытуемые, которые были настроены на отрицание свободы воли, на экзаменах гораздо чаще списывали и после них чрезмерно награждали себя удовольствиями, по сравнению с читавшими обоснования свободной воли [342].

Для большинства из нас отсутствие свободной воли равносильно детерминизму, который очень похож на фатализм: не важно, что мы делаем, мы все равно не можем ничего изменить. Это весьма деморализующий взгляд на жизнь, который способен подорвать мотивацию к каким бы то ни было действиям. Возможно, именно поэтому убежденность в свободе воли прогнозирует не только большую эффективность в работе, но и ожидаемый карьерный успех [343]. Сторонники свободы воли работают лучше своих коллег, и это замечает и вознаграждает их начальство. Таким образом, если человек верит в свободу воли, он больше радуется жизни.

Мораль сей басни такова: даже если свободной воли не существует, лучше игнорировать подобные утверждения нейробиологов и философов. Сам факт веры позволяет действовать себе на пользу. И это важно не только для самомотивации – окружающие тоже иначе воспринимают вас. Всем нравятся люди, способные принимать решения, позитивные и мотивированные. С ними чувствуешь себя комфортнее, чем в обществе тех, кто во всем сомневается.

И наконец, уверения, что чего-то не существует, не делают сам этот феномен бессмысленным. Мир был бы скучным без фантазий и сказок. Кроме того, человек не способен просто отказаться от убеждения, приняв логические аргументы. Как написал Уэгнер, больше всего сделавший для выявления Мастера Иллюзий: «Если бы иллюзия могла быть рассеяна путем объяснений, я должен был бы быть неким роботом».

Глава 5

Почему наш выбор не является нашим, или Как мозг принимает решения

Мы узнали, что момент, когда мы чувствуем, что принимаем решение, нередко случается намного позже его фактического принятия, и тем не менее нам кажется, что мы ответственны за опережающее совершение выбора. Кроме того, наши решения во многом зависят от тех, кто нас окружает. Мы полагаем, что принимаем собственные решения, но на самом деле они нередко подвержены внешним влияниям, о которых мы даже не подозреваем.

Обо всем этом давно знают специалисты по рекламе. С момента, когда первая реклама появилась в древнем Вавилоне, торговцы поняли, что вложения в информирование людей о том, что ты продаешь, всегда окупаются [344].

Полученная нами информация может очень сильно повлиять на наш выбор, даже если мы не осознаем это. Рекламщики давно уповали на скрытый маркетинг как продвинутый способ манипулирования выбором потребителей. Например, в 1950-х владельцы кинотеатров полагали, что они могут заставить аудиторию купить больше напитков и попкорна, вставив в фильм отдельные кадры с изображением продукта, мелькавшие так быстро, что зрители не могли осознанно заметить их. Идея состояла в том, что эти сублиминальные (лежащие ниже порога осознанного восприятия) образы будут регистрироваться в подсознании, вызывая у публики желание выйти в фойе и купить газировку. Однако научные исследования эффекта сублиминального маркетинга дали сомнительные результаты [345]. Скрытые сообщения действительно формируют наши мысли и поступки, но, когда речь идет о газированных напитках, большая, броская реклама работает лучше. Именно поэтому рекламное спонсорство настолько выгодно. Компании готовы тратить огромные суммы денег только на то, чтобы их бренд оказался перед вашим взором, поскольку они знают, что люди предпочитают то название, которое они слышали. При выборе между различными брендами человек склонен выбирать тот, который кажется ему знакомым [346].

Конечно, не всякое решение становится личным выбором отдельного потребителя, особенно когда речь идет о вещах, про которые мы ничего не знаем. Иногда решение бывает настолько важным, что мы ищем поддержки у близких или у специалистов, например, у врачей. Больному обычно предлагают выбор метода лечения, но мы предпочитаем, чтобы врач посоветовал нам, что выбрать, поскольку он лучше это знает.

Тем не менее мы полагаем, что сами применяем некоторые внутренние процессы оценки, а затем, как судья, выносим свое решение. Это не так, поскольку процесс взвешивания вариантов выбора является подсознательным. Мы способны сознательно рассматривать варианты выбора как потенциальные сценарии развития событий, а затем пытаться представить, каким должен быть выбор, но информация уже была обработана, оценена и взвешена задолго до этого. Допустим, вы говорите: «У меня только что появилась отличная идея!» Этот момент кажется мгновенным, но никакая лампочка не зажигается в вашей голове мгновенно. Задолго до внезапного озарения ребята в дальней комнате разрабатывали идею и сейчас просто представили вам результат своей работы. Как и в эксперименте Либета с намерением нажать кнопку, здесь нет того единственного момента времени, который отличает знание от незнания, когда вы собираетесь действовать. Даже если вы размышляете над идеей, поворачивая ее в своем сознающем разуме, вы просто откладываете окончательное решение, которое, по существу, уже было сделано.

В этом нет ничего нового. О том, что существуют неосознаваемые процессы, влияющие на наши мысли и поведение, известно со времен фон Гельмгольца [347] и Зигмунда Фрейда [348]. Новизна лишь в том, до какой степени эти процессы защищают иллюзию Я, что именно мы принимаем решение. Это происходит от потребности поддерживать ощущение собственного контроля, даже если он отсутствует. Мы настолько озабочены поддержанием иллюзии собственной значимости, что готовы утверждать, будто белое есть черное, лишь бы только доказать, что мы правы.