Жизнь других людей - Нортон Шейла (книги бесплатно без .TXT) 📗
Меня подмывает спросить, всегда ли он разговаривает так по-хамски, но, в конце концов, напоминаю я себе, я всего лишь приходящая домработница.
Дотти моет посуду на кухне. Она, сияя, оборачивается ко мне:
– Доброе утро, Бет! Чудесный день!
Я бы не сказала, что он такой уж чудесный. Впрочем, дождя и снега нет, а это уже кое-что.
– Что вы делаете? – мягко упрекаю я. – Посидите, я все вымою.
Это вполне мог бы сделать Люк. Он сидит в гостиной, взгромоздив ноги на журнальный столик, и слушает плеер. Ритмичный барабанный бой слышен даже на кухне.
– Глупости, – отвечает она и, хромая, ковыляет к буфету за полотенцем. – Не такая уж я старая развалина, чтобы не помыть посуду.
– Пока вам не стоит слишком усердствовать, – напоминаю я.
– Усердствовать! Меня уже тошнит от того, что я не усердствую. Что толку сидеть целый день, сложа руки, – это ничего не меняет. Моим ногам от этого ни жарко, ни холодно. Уж лучше я немного попользуюсь ими, пока они совсем не отсохли! – Она хрипло посмеивается и со стуком ставит чашку на поднос. – Будешь кофе?
– Буду, но приготовлю его сама, – твердо говорю я, наливаю воду в чайник и достаю из буфета кофе и сахар.
– Люк, хочешь кофе? – кричит Дотти в гостиную.
Через дверной проем мне видно, как он приподнимает один наушник.
– Можно, – милостиво соглашается он, не шелохнувшись.
Первое впечатление бывает ошибочным, но теперь я точно знаю, что он мне не нравится. Не зря Дотти называла его бездельником.
– Как вы с ним ладите? – тихо спрашиваю я.
– Замечательно! – с изумлением слышу я. – Он чудесный мальчик, Бет.
– Вот как? – невольно вырывается у меня. – Что-то непохоже.
– Внешность обманчива, – горячо возражает она. – О книге не судят по обложке.
Она права. Но если первая глава не оправдала ожиданий, это что-нибудь да значит.
– Так вы рады, что он здесь?
– Да, детка. – Ее глаза сияют. – Так приятно, когда ты не одна. Когда есть с кем поболтать.
Трудно представить, чтобы Люк вел задушевные беседы. Может быть, внешность действительно обманчива.
– Тоссер сразу к нему привязался!
В это я могу поверить. Нашел родственную душу.
Я начинаю уборку с гостиной, чтобы потом уже не сталкиваться с Люком. Он по-прежнему сидит не шевелясь и слушает музыку. Когда я включаю пылесос, он вздыхает.
– Извини, – говорю я, мысленно чертыхнувшись, – это ненадолго.
Он ворчит себе под нос.
– Не мог бы ты убрать ноги? – прошу я его, добравшись до дивана.
Он бросает на меня уничтожающий взгляд и приподнимает ноги. Тоссер, который лежит рядом с ним, предостерегающе рычит.
– Ах ты, вздорный паршивец! – жизнерадостно говорю я.
Я имею в виду не только собаку.
Через пару часов я прихожу к выводу, что по сравнению с Люком Тоссер просто ангел. В этом мальчишке нет ничего хорошего. Угрюмый, грубый, ленивый – интересно, как ему удалось облететь полсвета и не получить от кого-нибудь хорошую взбучку. Что нашла в нем Дотти? Впрочем, ее можно понять.
– Я не чувствовала, как я одинока, – делится она. – Я привыкла к этому, понимаешь? Когда живешь один, делаешь все только для себя. Порой я даже разговариваю сама с собой. Правда, у меня был Тоссер. – Она замолкает и с невыразимой нежностью смотрит на Люка. – Но этот парнишка – когда он появился, я точно заново родилась, Бет. В моем доме снова появилось молодое лицо, есть о ком заботиться и для кого готовить…
Я подумала, что его это, должно быть, вполне устраивает. Но промолчала. Может быть, это и правда вернет ей молодость – словно к ней вернулся кто-то из ее детей.
– Несмотря на все твои нотации, – с усмешкой говорит она, – я никогда не готовила для себя нормальную еду. Какая мне разница, что есть? Но теперь я жарю котлеты, пеку пироги, готовлю овощи.
– Но сами-то вы все это едите? Или только скармливаете ему?
– Ну, разумеется, ем, – говорит она. – У меня снова появился аппетит. Вчера я приготовила яблочный джем. Хочешь попробовать?
– Нет, – улыбаюсь я. – Ешьте на здоровье. Я рада, что вам хорошо, Дотти. Только не перенапрягайтесь. Он надолго?
Она пожимает плечами.
– Вы что, не знаете? – удивляюсь я.
Господи. Не мог же он приехать навсегда? Меня охватывает тревога. Такая жизнь несомненно придется ему по вкусу. Все его капризы немедленно выполняются, и он, чего доброго, и впрямь решит остаться. Что бы она ни говорила, рано или поздно ее силы иссякнут.
– Думаю, на пару недель, – говорит она, отводя глаза. – Он побудет у меня пару недель.
Видимо, ей не хочется думать об этом. Когда он уедет, ей придется несладко. Тогда она почувствует себя одинокой по-настоящему.
Я принимаюсь убирать на кухне. Когда Люк уедет, надо будет заходить к ней почаще. Будем навещать ее вместе с Элли – наплевать, что Тоссер хватает меня за ноги, – будем готовить для нее обеды и печь пироги, ведь с отъездом Люка у нее наверняка пропадет аппетит и испортится настроение. Мне грустно при мысли, что через пару недель этому возрождению надежд придет конец. Пожалуй, надо быть с Люком полюбезнее. Пусть нечаянно, но он доставил старухе хоть какую-то радость.
Приходит время вести Тоссера на прогулку, и я спрашиваю Люка, не хочет ли он пойти с нами. Было бы неплохо, если бы он взял поводок, и тогда пес дергал бы его, а не меня, и оставил в покое мои лодыжки.
– Не, – говорит он, не оборачиваясь. – Я не хожу гулять.
– Может, стоит попробовать? – ласково спрашиваю я, но он смотрит на меня пустыми глазами.
Дотти поглядывает на меня с тревогой, явно почувствовав в моем тоне что-то неладное, и я фальшиво посмеиваюсь, делая вид, что пошутила. Она подходит к внуку и пытается ласково взъерошить его волосы, но ее пальцы застревают в липких сосульках.
– Что купить? – спрашиваю я Дотти.
Она, волнуясь, составляет список, подумав, добавляет еще несколько пунктов.
– Извини, – говорит она. – Получилось довольно много.
Я заглядываю в список. Нам с Элли не съесть столько и за две недели.
– Пожалуй, придется поехать на машине, – говорю я. – С Тоссером я погуляю, когда вернусь. Мне столько не унести.
Я смотрю на Люка, который самозабвенно качает головой в такт музыке.
– Он хоть раз сходил в магазин? – тихо спрашиваю я Дотти.
– Мне не хочется его затруднять, – говорит она. – Ведь он приехал совсем ненадолго. Пусть мальчик отдохнет.
– Мог бы и сам предложить, – говорю я, скрипнув зубами.
Дотти идет на кухню, приносит сумки и кошелек.
Так не пойдет.
Это выше моих сил.
Я не могу с ним любезничать.
Я не могу видеть, как он сидит, задрав ноги и прикрыв глаза, пока она суетится вокруг, не говоря ему ни слова. Наглый, избалованный лентяй. Я наклоняюсь к нему и снимаю с его головы наушники. Его лицо теперь примерно в двух дюймах от моего.
– Что за… – начинает он.
– Слушай меня внимательно! – цежу я, и мне кажется, что я просто истекаю ядом. – У тебя старая, больная бабушка, которая еле ходит. Оторви свой зад от дивана и помоги мне сходить в магазин. Почти все, что мне нужно купить, для тебя.
В эту минуту в комнату возвращается Дотти. Как ни странно, он поднимается и идет к входной двери.
– Люк мне поможет, – жизнерадостно сообщаю я.
– Вот и чудесно, – говорит она, всплескивая руками от радости. – Он такой отзывчивый мальчик, правда? – шепчет она вслед.
Отзывчивый мальчик с лицом мрачнее тучи плюхается на пассажирское сиденье и со стуком захлопывает дверь.
– Пропади пропадом этот магазин, – раздраженно бормочет он, пока я завожу машину. – В жизни не ходил в чертовы магазины.
– Все когда-то бывает в первый раз, – замечаю я. – Учиться никогда не поздно.
– Ты всего лишь уборщица, – зло говорит он. – Не лезь не в свое дело.
– Да, так и есть, – соглашаюсь я. – Но я очень люблю твою бабушку и не допущу, чтобы с ней обращались по-свински.
– По-свински? – хмыкает он. – Послушайте, леди. Я прилетел сюда из Австралии, ясно? Провел в самолете двадцать четыре часа, понятно? При чем здесь свинское обращение?
