История Авиации 2004 01 - Журнал История авиации (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Продолжение следует.
АСЫ МИРА
Василий Михалев
Алексей Пекарш
Однажды на вопрос автора, какой был у него любимый самолет, и были ли нелюбимые, Василий Павлович, усмехнувшись, ответил: «Нелюбимых у меня не было! Все были любимые, лишь бы летать…»
Василий Павлович Михалев родился 2 марта 1917 г. в городе Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ) в Бурятии в семье служащего. В 1932 г. Василий закончил семилетку. Поступил на курсы радистов на радиостанцию, затем стал работать там же монтером. Через некоторое время его уволили, парень остался без работы. В 1934 г. в Улан-Удэ открылся аэроклуб, в котором проводилось обучение без отрыва от производства. Безработных туда не брали…
Отец, работавший на торговой базе, пристроил туда же сына упаковщиком — надо было как-то поддерживать семью… Василий поработал около года и осенью 34-го поступил в аэроклуб, в котором обучалось около 50 человек. Постепенно он так увлекся, что вызвал недовольство начальства на работе — все мысли были только о полетах. В мае 1935 г. над Улан-Удэ пронесся ураган.
К счастью, в тот день полеты уже закончились, и учлеты разошлись по домам. Но ветер сорвал и раскидал по летному полю все аэроклубовские самолеты — три У-2… В авиамастерских в Иркутске одну машину удалось восстановить, но для оставшихся к тому времени в аэроклубе 30 человек этого было слишком мало. Тот, кому удавалось «подлетнуть», мог считать себя счастливчиком… Однако, худо-бедно, обучение продолжалось, растянувшись, правда, вместо положенного года на два. В 1936 г. Михалев окончил аэроклуб, заняв первое место по выпуску из 19 человек.
После выпуска Василию предложили остаться в аэроклубе инструктором. Он согласился и получил группу из 14 человек (кстати, в числе курсантов группы был Петр Харитонов, совершивший в июне 1941 г. таран и ставший одним из трех первых Героев Советского Союза в Великой Отечественной войне). Василий проработал весь 1937 г., сделал выпуск, и… был в числе пятерых инструкторов уволен. Причиной стал приезд из ульяновской летной школы инструкторов, имевших более глубокую подготовку. Оставшись без работы, Василий сначала устроился кладовщиком, затем секретарем в «ОсоАвиаХиме»… Однако хотелось летать, без неба он себя уже не мыслил.
Переписка с аэроклубами близлежащих городов ничего не дала — все места инструкторов были заняты. Кто-то подсказал: давай в Иркутск. Михалев подговорил ещё одного безработного инструктора, Потапова, ехать вдвоем. Без вещей, в легкой одежде (у Василия даже сапог своих не было, пришлось «взять взаймы» у младшего брата) приехали в Иркутск, где выяснилось, что место в аэроклубе только одно, второго предложили отправить в город Черемхово Иркутской области. Друзья от такого расклада отказались, и были оба отправлены в аэроклуб Черемхова.
Коллектив черемховского аэроклуба был небольшой, но крепкий. Василий получил группу курсантов — 12 человек. Летали интенсивно, для занятий с отстающими инструкторы использовали субботы и воскресенья, помогали друг другу. Так прошли 1938–1939 гг., Василий сделал два выпуска, был на хорошем счету… Но уже мечтал о большем — хотелось стать военным летчиком, истребителем. Его ученики уходили в военные школы и училища, а начальство не желало отпускать толкового инструктора.
Однажды возможность представилась — приехала очередная комиссия принимать выпуск. Василий познакомился с «купцами», и те разрешили ему пройти комиссию. Однако московский ОСоАвиаХим не выслал личное дело летчика, пришлось ждать следующего шанса…
В конце 1939 г. пришел приказ откомандировать троих инструкторов в ульяновскую летную школу, в их число попал и Василий. Поначалу летали на У-2, налет на которых у Василия к тому времени уже приближался к 1000 часам, несколько полетов удалось совершить на АИР-6 (Я-6), достаточно редкой яковлевской машине. В декабре 1940 г. курс школы был закончен на И-15бис. Начальник штаба уехал в Москву за приказом о присвоении офицерских званий. Выпускники шили форму, мечтая о лейтенантских «кубарях», но… На всеобщем собрании вернувшийся начштаба объявил о присвоении курсантам звания сержантов — вышел знаменитый приказ маршала Тимошенко. Исключение сделали для немногих, имевших лучшую подготовку — дали старшин. В их число попал и Василий Михалев, получивший в петлицы полную «пилр треугольников и оставленный в школе инструктором.
Одновременно вводилось казарменное положение. Инструкторы и курсанты переводились на аэродром, находившийся за городом. Жилья не было, пришлось для начала ставить палатки, причем, по четыре штуки одну поверх другой, чтобы хоть как-то спастись от зимних холодов. Из бочонков из-под карбида делали печки-буржуйки. Позже летчики вырыли себе большие общие землянки, в которые завезли двухъярусные кровати.
В Ульяновске старшина Михалев встретил и войну. Многочисленные рапорты с просьбами об отправке в строевые части начальство игнорировало — фронт требовал огромного количества новых летчиков, опытных инструкторов тоже не хватало. Первое время подготовка курсантов велась на И-15бис, затем их сменили И-16. Точнее, УТИ-4 поскольку И-16, как таковых, в школе не было — они были нужнее на фронте…
И-15бис Ульяновской ВАШП, на котором летал инструктор старшина Михалев. Зимой 1941–1942 гг. разбит другим летчиком.
Однажды, в ноябре 1942 г., Василий, проходя мимо штабной канцелярии, случайно услышал телефонный разговор — от школы требовали отправить четверых инструкторов в действующую армию. «Торг» шел за инструктора Демидова, которого не хотели отпускать. Василий зашел в канцелярию и… вместо Демидова в списке теперь значился Михалев. Кроме того, Ульяновская летная школа переходила на обучение штурмовиков — их процент в ВВС КА все увеличивался. Василий, однажды посидев в бронированной кабине одноместного «Ила» с весьма ограниченным обзором, решил, что на такой «гробине» летать не будет ни за что! Об этом заявил и начальству. Летчиков отправили в Москву, на сборный пункт, который располагался на стадионе «Динамо». Двухнедельное пребывание в Москве запомнилось Василию прогулками по зимней столице — увольнительные можно было заработать в нарядах по чистке уборных…
Из Москвы старшина Михалев был распределен под Саратов, в запасной авиационный полк, занимавшийся переучиванием летчиков на Як-1 и дислоцировавшийся на аэродроме Разбойщина. Параллельно с освоением «Яка» приходилось заниматься облетом новых машин, приходивших с завода. Эта работа летчикам нравилась — Василий Павлович вспоминает: «ЗАПовские машины уже все старенькие, фонари аж покраснели, пожелтели, а эти такие чистенькие, блестящие, краской пахнут… Затягивали обороты, чтобы не перегревались… перед полетом пристегнешься потуже, раз его — вверх колесами, по зонам — туда, сюда… Насладишься, как следует.». Следует пояснить, что никаких полетных заданий не выдавалось, поэтому летали действительно в свое удовольствие. Кроме того, занимались буксировкой конуса на УТИ-4 для воздушных стрельб в Разбойщине и близлежащем Балашове, где также доукомплектовывались и перевооружались фронтовые полки. Время шло, и здесь который раз повторилась прежняя история с рапортами: «…Вызвал майор, начальник штаба, двоих нас… и говорит — останешься инструктором. Я отвечаю — не могу… здоровье не позволяет! “Ты против партии и правительства!" Я в ответ — “Вы еще не партия и не правительство”… “Идите!" — я вышел… Второй выходит, смотрю — тихо выходит, значит, тоже оставили…»
Товарищи улетали на фронт, а Василий опять оставался в тылу. Появились даже мысли о побеге на фронт, тем более что пример был: «Я даже собирался удирать оттуда. Один летчик, он волонтером в Китае был, Сергей Серегин… Прилетели ребята с его прежнего полка, и он с ними — пришел, сказал всем “до свидания", и улетел. Дня через три, что ли, спохватились…» Однажды, находясь в Балашове и возвратившись из полета на буксировку конуса, во время ужина в столовой Василий услышал знакомый голос за соседним столиком. Обернувшись, он увидел Ивана Вихляева, своего курсанта по Черемховскому аэроклубу. Тот уже повоевал, был заместителем командира эскадрильи истребительного полка, отведенного с фронта на пополнение. В беседе с Вихляевым и комэском Василия быстро «сосватали» в полк. Старшина Михалев, считая вопрос о переводе решенным, остался в Балашове.
