Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
— Хорошо, — она улыбнулась. Жар вдруг прилил к щекам. Еся забрала корзинку и смущенно опустила голову.
— Увидимся завтра на празднике?
— Я буду ждать тебя. Иди с Богом, Никитка.
Никита распрощался, да и повернул в сторону дома. Еся провожала его взглядом до тех пор, пока образ не растаял в летнем зное.
Есислава заскочила в избу, уронила корзинку на пол и прижала руки к груди. Вот уж сердечко из-за Никитки расшалилось! А недавно ведь от Ивана заходилось. Но Иван-то что, далек, как солнце. А Никита рядом. Руки протяни и вот он.
Еся так и растаяла от его признания. Никогда ей молодцы не говорили, что мила она им. А тут ещё и первый жених деревне! Ежели свататься придет, матушка чувств лишится! Такого ей зятя привела дочка.
Следующим днем, рано утром, как хлопотать по дому перестала, Еся подхватила своего брата Святогора и пошла в цветочное поле. Там все молодые девушки собирались сегодня плести венки к ночи Купальской.
Святогору этой зимой четыре исполнилось. Мальчиком он был жизнерадостным и любопытным. Однако непоседой не был. Слушался маменьку с полуслова, а в Есе души не чаял, как и она в нем.
— Святуша! — Вася вскочила с земли и кинулась к мальчишке, только завидела его вдалеке.
Любила она его очень. Василиса всех детей любила. Нравилось ей играть с ними, учить, нянчить. Но младших у Васи не было. И старших тоже. Одна она была у своих родителей.
Есислава отпустила руку братца, и тот кинулся к Васе. Она его принялась кружить, подкидывать, щекотать. А Святогор заливался. Хохот его детский песней разносился над полем.
— Утра доброго тебе, Алёнка, — Еся, придерживая сарафан, села на еще влажную от утренней росы траву.
— И тебе, и тебе, — меж пальцев девицы скользили зелные стебли. — Ты бери цветы вот. Мы с Васей собрали. Иван-да-марья гляди какой яркий. Красиво будет.
— Будет-будет, — согласилась Еся, оглаживая цветы разложенные на рушнике.
Венок на Ивана Купала принято было плести с особой тщательностью. Есислава не могла толком вспомнить, когда научилась этому ремеслу. Впитала его, видать, с молоком матери. Иного объяснения не найти было.
Вплетать нужно двенадцать видов цветов. И в конце обязательно по реке пустить его или под подушку положить. Тут уж кто чего хотел. Еся на жениха гадать собиралась. В какую сторону поплывет венок, оттуда и ждать суженого. Внимательно за венком следить надо, чтобы ответ на свое гадание не упустить.
Есислава вплетала в венок иван-да-марью, базилик, тысячелистник, зверобой, веточки березовые и другие растения, чтобы ровно двенадцать разных было.
Стебельки укладывались, сплетались меж собой в прекрасный круг. На поляне рядом женщины затянули песню. Еси мерещился маменькин голос.
Алёнка подхватила слова, а за ней и Василиса с Есиславой. Святогор прилег на колени Еси, устав скакать и гонять жуков да мошек, и уснул под складный запев.
Уж ближе к сумеркам закончили они. И раньше управились бы, да только по девичьи болтали. Да и Святогор спал сладко. Не хотелось будить его.
— Краса? — Алёнка надела свой венок на голову.
— Захар и так души в тебе не чает, а так и вовсе ослепнет от красоты, — звучали слова Васи совсем не так, как хотелось. Дразнила она Алёнку. А та ей взяла и язык показала.
Есислава рассмеялась, и тоже осторожно свой венок на голову надела. Пущай к Никитке плывет. Ведь он ее суженый. А ежели не он? Еси бы расстроиться такому исходу, но она только подумала, что Никите не по себе будет. А ей… Ну, коли не Никитка, так тому и быть. Всё ж не любила она его всем сердцем.
— Ты гляди! Вон, Есе как к лицу! — тут уж Вася восхитилась искренне.
— Как будто первый раз меня в венке видишь, — она состроила безразличный вид. Хотя было, конечно, очень приятно.
— Но в этом году особенно к лицу! Никак есть из-за кого хорошеть! — Есиславе бы ответить чего, но она смолчала. А Васька-то, прозорливая, всё сразу и поняла. — Алёнка, ты погляди! Говори, Еся, кто он? Не уж-то Иван-дурак?
— Ещё чего! — возмутилась Есислава. Да так звонко, будто ни дня не был мил ей Ваня. — Сдался мне твой Иван. Он только и может, что гадости говорить да словами по ветру сорить. Не Иван это.
— Никита, стало быть. Как пить дать, Никита!
Еся зарделась вся, что и никаких слов не надо было. И так ясно всё стало. Вася принялась веселиться так, будто тут целая свадьба с пышным караваем развернулась.
— А я говорила! — она хитро улыбнулась Алёнке.
— Ох уж этот Никита, а я всё думала, чего это он про Есю нашу расспрашивает! А оно вон как! — Алёнка подхватила веселье. И только Есислава краснела всё сильнее и сильнее.
— Святогор, просыпайся! Соколик мой, пора домой идти, — принялась будить брата Есислава, чтобы побыстрее деру дать от дружеских насмешек. То ли стыдно было, то ли просто в новинку… — Маменька пирогов напекла. Ждет тебя.
Пока дитятко глаза свои разлепляло, Алёнка и Вася коршунами вились над Есей да всё выпросить пытались, чего Никитка ей говорил. Еле ноги она от них унесла. Да ненадолго. Как вечереть начнет, свидятся они.
На берегу реки близ деревни будут костры жечь, хороводы водить, гадать да купаться. А как ночь к концу подойдет, росой пойдут умываться.
Еся уж и дождаться не могла. Смотрела на солнце и уговаривала его быстрее садиться. Чтобы скорее по воде венок пустить, через огонь прыгать, да в воде чистой с другими девками плавать. Весело будет! Ой, как весело!
И Никитку хотела она увидеть. Венок ему показать, который с думами о нем старательно плела. И путь не любит его, но так то ведь только сейчас. Будут они ходить вместе, и полюбит. Как Никиту не полюбить? Глаза-то у него ясные и сердце доброе. Вон как от Ивановых насмешек вчера защищал.
Переменчивое сердце Есиславы теперь стучало, стоило только вспомнить улыбку Никитки. И никакой Иван уж и не нужен был.
Глава 2
Есислава всё утро не могла дождаться, когда же уже начнутся празднества. Она все дела переделала так быстро, что даже матушка диву далась. А ведь Еся и без того не была лодырем.
— Ты чего это? Жених, что ли, появился? — матушка мяла тесто на пироги.
— Может и появился, — Еся хитро улыбнулась.
— Не Иван-дурак ведь? — пальцы маменьки замерли.
— А вот и нет, — Есислава обиженно отвернулась. Все, что ли, знали, что Ванька ей пришелся по душе?
Маменька собиралась что-то сказать, но не успела. Алёнкина голова, появившаяся в окне, сбила ее с мысли.
— Еся! Чего сидишь? Уже все купайлу украшать кинулись! Вася ленту для кос отдала! — она не могла устоять на месте, говорила и от задора при каждом слове подпрыгивала. Так что наскоро сплетенный венок на голове чуть набок завалился. Тот, что для ночи приготовила, она, конечно, пока не брала с собой. — Хватай цветы вчерашние и побежали, пока хлопцы не налетели!
Есислава вскочила с табуретки и кинулась к выходу. Воротилась, маменьку поцеловала, в зеркало язык показала и на улицу босая выскочила.
На крыльце она взяла полевые цветы и подбежала к Алёнке, та схватила ее за руку и без слов поволокла за собой на окраину деревни, откуда уже доносилось громкое пение и смех.
На молодом березовом деревце уже висело несколько лент, яблок и венков из цветов.
— Еся! Алёнка! — крикнула Настасья и помахала им рукой. — Скорее! Скоро уже начинается!
Есислава наспех сплела меж собой полевые цветы и развесила на молодых веточках. Она едва успела закончить, как из рощи показалась первая голова, затем вторая. А потом ватага хлопцев ринулась к их несчастной маленькой березке.
— Теснее, девоньки! Теснее! — командовала Настасья. Все спинами жались к деревцу, сцепив ладошки.
— Захар! Руки длинные, хватай купайлу! — задорно кричал Никита, когда молодцы пытались разъединить девичьи руки и пробраться к березе, которую нужно было украсть.
Вася так крепко держала Есю, что рука начинала неметь. Но всё было без толку. Кольцо разорвалось. И тут уж кто на что горазд был. Прыгали хлопцам на спины, хватали за руки, обхватывали за животы. Всяко пытались не дать украсть березку.
